Опомнившись, я заметил, что Спод держит тетю Далию за левую ногу, а ей это, видимо, совершенно не нравится. Она задохнулась, когда налетевший на нее племянник врезал ей под дых, но сейчас начала приходить в себя и обрела способность негодовать. Ну и досталось всем от этой пламенной натуры! - Что это за притон? Что за дом умалишенных? - полыхала она. - Здесь все с ума посходили? Сначала навстречу мне по коридору несется Виски-Боттл, как ошалевший мустанг. Потом ты норовишь пройти сквозь меня, будто меня и не существует. А теперь этот джентльмен в бурнусе щекочет мне щиколотку - в последний раз такое случилось со мной на охотничьем балу в двадцать первом году. Видимо, ее недовольство каким-то образом пробило путь к ушам Спода, в нем проснулось что-то доброе, потому что он отпустил теткину ногу, она встала и принялась отряхивать свое платье. - А теперь будьте любезны объясниться, - велела она чуть более спокойно, я требую. Что здесь происходит? Что все это значит? Кто этот идиот под балахоном? Я представил их друг другу. - Разве вы не знакомы со Сподом? Мистер Родерик Спод, миссис Траверс. Спод наконец-то стянул с себя простыню, но картина по-прежнему была на месте, и тетя Далия с изумлением на нее уставилась. - Ради всего святого, зачем вы надели себе на шею картину? - спросила она. Потом добавила, слегка смягчившись: - Впрочем, носите на здоровье, только она вам не идет. Спод ничего не ответил. Он шумно дышал. Я не винил его, заметьте, - на его месте я бы тоже шумно дышал, - однако мне было от этого не слишком уютно и хотелось, чтобы он перестал так дышать. Он также буравил меня взглядом хорошо бы и буравить перестал. Красный как рак, глаза выпучились, а волосы - странно, но почему-то казалось, что они стоят дыбом, ну в точности иголки у озлившегося хамелеона, как однажды сказал Дживс про Барми Фозерингея-Фипса, когда тот поставил огромную сумму на лошадь, которая, как его уверили, должна победить, а она пришла шестой на весенних скачках в Ньюмаркете. Помню, во время непродолжительного конфликта с Дживсом я нанял на его место человека в агентстве по найму прислуги, и через несколько дней он надрался как сапожник, поджег дом и пытался изрезать меня на куски кухонным ножом. Ему, видите ли, хотелось посмотреть, какого цвета у меня внутренности, ни больше ни меньше. До сих пор я считал этот эпизод самым страшным из всего, что мне довелось пережить. Теперь я понял, что он передвинулся на второе место. Слуга, который мне вспомнился, был темный, необразованный парень, а Спод получил хорошее воспитание и образование, но, несомненно, в одном отношении у них наблюдалось родство душ. Во всем остальном это были земля и небо, и тем не менее обоим страстно хотелось узнать, какого цвета у меня внутренности. Разница лишь в том, что слуга хотел удовлетворить свое любопытство с помощью кухонного ножа, а Спод готов был выполнить операцию голыми руками. - Мадам, .я вынужден просить вас оставить нас наедине, - сказал он. - Но я же только пришла, - возразила тетя Далия. - Сейчас я вышибу дух из этого негодяя. С моей тетушкой нельзя разговаривать в таком тоне. В ней чрезвычайно сильны родственные чувства, а своего племянника Бертрама, как я вам уже говорил, она просто обожает. Она грозно нахмурилась. - Вы и пальцем не тронете моего племянника. - Я переломаю ему все кости до единой... - И не мечтайте. Какая неслыханная наглость!... Эй вы, стойте! У-лю-лю! Последние слова она уже выкрикнула, и выкрикнула потому, что Спод в этот миг вдруг сделал шаг в мою сторону. Глаза его горели, усики злобно топорщились, он скрипел зубами и кровожадно сжимал и разжимал пальцы, и можно было бы предположить, что я сделаю прыжок в сторону, как балетный танцор. Чуть раньше так бы и случилось, но сейчас я и с места не двинулся, стоял спокойно и неколебимо, как скала. Не помню, сложил я руки на груди или нет, но на губах у меня играла легкая ехидная усмешка. в этом я клянусь. Вырвавшийся из уст тетки боевой охотничий клич помог сделать то, над чем я впустую бился четверть часа, - провал в памяти наконец-то исчез! Я ясно услышал голос Дживса, произнесший магическое заклинание. Такое часто случается - казалось бы, всё, никогда тебе не вспомнить, и вдруг слово выскакивает из тайника, где пряталось: привет, вот оно я! - Минутку, Спод, - безмятежно сказал я. - Всего одну минутку. Пока вы еще хоть что-то соображаете, может быть, вам будет интересно узнать, что мне известно все о Юлейлии. Фантастика! Я почувствовал себя героем-летчиком, который нажимает кнопку и бомбы начинают рваться. Если б не моя слепая вера в Дживса и если бы я не ожидал, что мои слова произведут на Спода сильное впечатление, я был бы потрясен, до какой степени они его ошарашили. Было ясно, что я попал точно в яблочко, он вмиг скис как молоко. Отпрянул от меня, будто наступил на горящий уголь, лицо исказилось от ужаса, сквозь злобу проступил страх. Все это удивительно напоминало случай, который произошел со мной в Оксфорде в нежной моей юности. Была "неделя восьмерок", и я прогуливался по набережной с барышней, - не помню ее имени,- как вдруг сзади раздался лай и к нам подбежал здоровенный пес, он ошалело прыгал и скакал вокруг нас, явно желая свалить с ног. Я уже вверил свою душу Господу, подумав мельком, что вместе со мной будут изорваны в клочья любимые фланелевые брюки, стоившие больше тридцати фунтов, и тут барышня, увидев, что пес совсем зашелся, с необыкновенным присутствием духа быстро раскрыла свой цветной японский зонтик прямо перед мордой животного. Пес сделал три сальто-мортале в сторону и вернулся к своим собачьим делишкам. Родерик Спод не сделал трех сальто-мортале в сторону, но в остальном вел себя в точности как тот дурной кабысдох. Сначала он долго стоял с разинутым ртом. Потом сказал: "А?" Потом его губы искривились, пытаясь изобразить умиротворяющую - по его представлениям - улыбку. Потом сделал несколько глотательных движений, будто подавился рыбьей костью. Наконец заговорил, и, честное слово, мне показалось, что я слышу воркованье голубки, и кстати, чрезвычайно кроткой голубки. - Стало быть, вы знаете? - спросил он. - Знаю, - подтвердил я. Спроси он меня, что именно я знаю о Юлейлии, он загнал бы меня в угол, но он не спросил. - Э-э... и как же вы узнали? - У меня свои источники. - Вот как? - Вот так-то, - отозвался я, и снова наступило молчание. Я никогда бы не поверил, что такое хамло способно так раболепно пресмыкаться, но он готов был пасть на брюхо передо мной. Глаза глядели на меня с мольбой. - Вустер, надеюсь, вы никому не расскажете? Вустер, пожалуйста, сохраните эту тайну, прошу вас. - Я сохраню ее... - О, Вустер, благодарю вас! - ...если вы никогда больше не позволите себе столь отвратительных проявлений... ээ, как это называется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61