Она высунула руку в окно и почувствовала на запястье прикосновение когтистых лапок. Императрица быстро убрала руку обратно и увидела, что приманила зяблика с желтым клювом и ободком из оранжевых перьев вокруг шеи. Какая прелесть!..
Лерена держала птичку в ладонях, слегка поглаживая ее. Императрица посмотрела на Уилдер. Глаза девушки наполнились удивлением и еще чем-то, очень похожим на страх.
Так-то лучше, подумала Лерена.
* * *
Из кустов показались дозорные – двое мужчин в грубой домотканой одежде и большими новыми огнестрелами в руках. Харкер и его сопровождающие остановились. Тут же появился еще один дозорный, тоже с оружием.
Крофт с удовлетворением отметил, что все трое четко знали, что надо делать. Ополчение ополчением, но эти люди – горцы, привыкшие сражаться иначе, чем жители равнин.
– Я президент Крофт Харкер, – сказал он.
Двое, что стояли перед ним, переглянулись, но огнестрелов не опустили.
Третий, седой загорелый человек, подошел к президенту и протянул руку.
– Господин?..
Харкер достал из кармана походной куртки сложенный вчетверо кусок пергамента и передал его мужчине. Дозорный осторожно развернул его. Президент подумал, что вряд ли он умеет читать, но зато наверняка узнает печать в верхнем углу и сосчитает количество корабликов, изображенных на ней. Чем их больше, тем важнее должность обладателя пергамента.
Седой вернул документ и отсалютовал. Двое других дозорных опустили оружие и последовали его примеру.
Харкер кивнул в ответ и тепло сказал:
– Возвращайтесь к несению службы.
Молодцы, подумал он. Побольше бы таких.
Вскоре президент добрался до основного лагеря. Он и его свита объезжали серые палатки и временные загоны, сделанные из грубо обтесанных бревен, где стояли сотни лошадей. Многие в лагере, как и встретившие Харкера дозорные, являлись ополченцами, но большинство все-таки были обученными солдатами.
Доехав до середины лагеря, президент увидел, как навстречу его отряду из большого шатра вышла группа офицеров. Все сняли головные уборы, приветствуя Харкера. Тот слез с лошади; подбежавший солдат взял кобылу под уздцы.
Один из офицеров сделал шаг вперед и протянул руку.
Харкер пожал ее.
– Рад вас снова видеть, Аланд Терко. Лет пять прошло с нашей встречи, так ведь? Помните, на границе?
– Да, президент, – ответил Терко, гордый тем, что о нем помнят. – Ваша армия готова, господин.
– Хорошая работа, – сказал Харкер и повернулся к офицерам. – Хамилайская армия обнаружена?
Терко кивнул.
– Да. Противник в десяти днях пути отсюда. Кевлерены едут в паланкинах…
– Чем медленнее, тем лучше, – произнес Харкер. – У Беферена будет больше времени на подготовку, а у нас – для организации засады.
* * *
Чиерма выбился из сил.
Паймер постоянно говорил, говорил, говорил… Он болтал о Кевлеренах, об Избранных, об Акскевлеренах, о мировой истории в целом и ее близком конце в частности. Кроме того, старик жаждал общения с Идальго и Энглей, а без присутствия Чиермы герцог не мог вести с ней бесед. Обычно леди говорила о губернаторе: «Мой маленький предатель» или «Мой неотомщенный любовник». Но иногда можно было услышать: «Мой якорь, мой милый ржавый якорь».
Точнее сказать, Энглей никогда не называла Чиерму так в присутствии Паймера, употребляя подобные выражения только в разговорах с Идальго. Примерно так же и Идальго называл старого герцога в беседах с леди.
Раньше губернатор как-то не задумывался над тем, насколько странно выглядит разговор двух привидений. До встречи с Паймером он успел убедить себя, что Энглей – всего лишь выдумка, «личный демон», которого придумало себе его израненное сердце год назад. (Только год? А кажется, что с тех пор минула целая вечность…) Однако в ту ночь, когда они с герцогом устроили по воле императрицы совместную попойку и сначала появился призрачный Идальго Акскевлерен, а потом старик начал беседовать с кем-то за его спиной, губернатор понял: Паймер видит Энглей, значит, она существует.
– Мир бывает таким ужасным, – промолвила леди, устраиваясь поудобней в паланкине Паймера.
Чиерма заметил, как Идальго сел рядом с герцогом.
Полоска солнечного света проникла между занавесками паланкина и озарила лицо Акскевлерена. А ведь с виду он совсем как живой, подумал губернатор.
– Мы знаем это лучше, чем они, – сказал Идальго, обращаясь к Энглей.
– Они научатся, – ответила женщина. Оба исчезли.
– Ненавижу, когда они так делают, – недовольно произнес Чиерма.
Паймер слабо улыбнулся.
– Раньше я думал, что мой Избранный убегает по личным делам или спешит исполнить приказание, о котором я уже успел позабыть. – Старик опустил глаза, будто устыдился своих слов. – По правде сказать, я думал… точнее, подозревал, что сошел с ума. Наверное, лучше бы так оно и было…
– Может статься, мы оба спятили.
Паймер печально вздохнул.
– Нет. Во всяком случае, пока – нет…
Несмотря на теплый летний день за окном, Чиерма ощутил легкий озноб.
– Дальше – больше, не так ли?
– Согласен. Думаю, скоро должно случиться нечто ужасное.
– Они словно стервятники, эти наши призраки, правда?..
– Вовсе нет, – вмешался в разговор Идальго, стараясь выглядеть обиженным и оскорбленным.
С Чиермой он разговаривал без всякой вежливости, хотя тот мог бы на это рассчитывать. Зато Идальго всячески лебезил и заискивал перед леди Энглей, успевая при этом присматривать за Паймером и выполнять все его распоряжения.
Губернатор понял, что находится на самой низшей ступени этой странной социальной лестницы, а окружающие не упускают случая лишний раз напомнить ему об этом.
– Скорее, мы похожи на воронов, – проворковала Энглей.
– Это любимые птицы Юнары, – небрежно бросил Идальго.
– Правда, – кивнул герцог.
Он попытался припомнить, как выглядела Юнара. Она была прекрасна, но старик не мог представить ее лица – только что-то смутное, вроде следа на мокром песке. Да, герцогиня любила птиц… впрочем, кажется, императрица с ними тоже неплохо справляется.
– Лерена умеет ладить с птицами, – подтвердил Идальго. – Должен признать, что удивлен.
– Скажи, – произнес Чиерма напряженным голосом, – почему вы здесь?..
Все замолчали. Губернатор неожиданно обнаружил, как много звуков его окружает: дребезжание армейских повозок, кашель сотен солдат, задыхающихся в дорожной пыли, жужжание насекомых, дыхание Паймера…
Идальго и Энглей быстро переглянулись. Как показалось Чиерме, их лица побледнели, а в глубине глаз замерцали слабые желтые огоньки. Цвет напоминал растопленное сливочное масло, или только что отчеканенные золотые монеты, или крылья бабочки, или чистый свет летнего дня…
Привидения одновременно улыбнулись. Леди положила руку на колено губернатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Лерена держала птичку в ладонях, слегка поглаживая ее. Императрица посмотрела на Уилдер. Глаза девушки наполнились удивлением и еще чем-то, очень похожим на страх.
Так-то лучше, подумала Лерена.
* * *
Из кустов показались дозорные – двое мужчин в грубой домотканой одежде и большими новыми огнестрелами в руках. Харкер и его сопровождающие остановились. Тут же появился еще один дозорный, тоже с оружием.
Крофт с удовлетворением отметил, что все трое четко знали, что надо делать. Ополчение ополчением, но эти люди – горцы, привыкшие сражаться иначе, чем жители равнин.
– Я президент Крофт Харкер, – сказал он.
Двое, что стояли перед ним, переглянулись, но огнестрелов не опустили.
Третий, седой загорелый человек, подошел к президенту и протянул руку.
– Господин?..
Харкер достал из кармана походной куртки сложенный вчетверо кусок пергамента и передал его мужчине. Дозорный осторожно развернул его. Президент подумал, что вряд ли он умеет читать, но зато наверняка узнает печать в верхнем углу и сосчитает количество корабликов, изображенных на ней. Чем их больше, тем важнее должность обладателя пергамента.
Седой вернул документ и отсалютовал. Двое других дозорных опустили оружие и последовали его примеру.
Харкер кивнул в ответ и тепло сказал:
– Возвращайтесь к несению службы.
Молодцы, подумал он. Побольше бы таких.
Вскоре президент добрался до основного лагеря. Он и его свита объезжали серые палатки и временные загоны, сделанные из грубо обтесанных бревен, где стояли сотни лошадей. Многие в лагере, как и встретившие Харкера дозорные, являлись ополченцами, но большинство все-таки были обученными солдатами.
Доехав до середины лагеря, президент увидел, как навстречу его отряду из большого шатра вышла группа офицеров. Все сняли головные уборы, приветствуя Харкера. Тот слез с лошади; подбежавший солдат взял кобылу под уздцы.
Один из офицеров сделал шаг вперед и протянул руку.
Харкер пожал ее.
– Рад вас снова видеть, Аланд Терко. Лет пять прошло с нашей встречи, так ведь? Помните, на границе?
– Да, президент, – ответил Терко, гордый тем, что о нем помнят. – Ваша армия готова, господин.
– Хорошая работа, – сказал Харкер и повернулся к офицерам. – Хамилайская армия обнаружена?
Терко кивнул.
– Да. Противник в десяти днях пути отсюда. Кевлерены едут в паланкинах…
– Чем медленнее, тем лучше, – произнес Харкер. – У Беферена будет больше времени на подготовку, а у нас – для организации засады.
* * *
Чиерма выбился из сил.
Паймер постоянно говорил, говорил, говорил… Он болтал о Кевлеренах, об Избранных, об Акскевлеренах, о мировой истории в целом и ее близком конце в частности. Кроме того, старик жаждал общения с Идальго и Энглей, а без присутствия Чиермы герцог не мог вести с ней бесед. Обычно леди говорила о губернаторе: «Мой маленький предатель» или «Мой неотомщенный любовник». Но иногда можно было услышать: «Мой якорь, мой милый ржавый якорь».
Точнее сказать, Энглей никогда не называла Чиерму так в присутствии Паймера, употребляя подобные выражения только в разговорах с Идальго. Примерно так же и Идальго называл старого герцога в беседах с леди.
Раньше губернатор как-то не задумывался над тем, насколько странно выглядит разговор двух привидений. До встречи с Паймером он успел убедить себя, что Энглей – всего лишь выдумка, «личный демон», которого придумало себе его израненное сердце год назад. (Только год? А кажется, что с тех пор минула целая вечность…) Однако в ту ночь, когда они с герцогом устроили по воле императрицы совместную попойку и сначала появился призрачный Идальго Акскевлерен, а потом старик начал беседовать с кем-то за его спиной, губернатор понял: Паймер видит Энглей, значит, она существует.
– Мир бывает таким ужасным, – промолвила леди, устраиваясь поудобней в паланкине Паймера.
Чиерма заметил, как Идальго сел рядом с герцогом.
Полоска солнечного света проникла между занавесками паланкина и озарила лицо Акскевлерена. А ведь с виду он совсем как живой, подумал губернатор.
– Мы знаем это лучше, чем они, – сказал Идальго, обращаясь к Энглей.
– Они научатся, – ответила женщина. Оба исчезли.
– Ненавижу, когда они так делают, – недовольно произнес Чиерма.
Паймер слабо улыбнулся.
– Раньше я думал, что мой Избранный убегает по личным делам или спешит исполнить приказание, о котором я уже успел позабыть. – Старик опустил глаза, будто устыдился своих слов. – По правде сказать, я думал… точнее, подозревал, что сошел с ума. Наверное, лучше бы так оно и было…
– Может статься, мы оба спятили.
Паймер печально вздохнул.
– Нет. Во всяком случае, пока – нет…
Несмотря на теплый летний день за окном, Чиерма ощутил легкий озноб.
– Дальше – больше, не так ли?
– Согласен. Думаю, скоро должно случиться нечто ужасное.
– Они словно стервятники, эти наши призраки, правда?..
– Вовсе нет, – вмешался в разговор Идальго, стараясь выглядеть обиженным и оскорбленным.
С Чиермой он разговаривал без всякой вежливости, хотя тот мог бы на это рассчитывать. Зато Идальго всячески лебезил и заискивал перед леди Энглей, успевая при этом присматривать за Паймером и выполнять все его распоряжения.
Губернатор понял, что находится на самой низшей ступени этой странной социальной лестницы, а окружающие не упускают случая лишний раз напомнить ему об этом.
– Скорее, мы похожи на воронов, – проворковала Энглей.
– Это любимые птицы Юнары, – небрежно бросил Идальго.
– Правда, – кивнул герцог.
Он попытался припомнить, как выглядела Юнара. Она была прекрасна, но старик не мог представить ее лица – только что-то смутное, вроде следа на мокром песке. Да, герцогиня любила птиц… впрочем, кажется, императрица с ними тоже неплохо справляется.
– Лерена умеет ладить с птицами, – подтвердил Идальго. – Должен признать, что удивлен.
– Скажи, – произнес Чиерма напряженным голосом, – почему вы здесь?..
Все замолчали. Губернатор неожиданно обнаружил, как много звуков его окружает: дребезжание армейских повозок, кашель сотен солдат, задыхающихся в дорожной пыли, жужжание насекомых, дыхание Паймера…
Идальго и Энглей быстро переглянулись. Как показалось Чиерме, их лица побледнели, а в глубине глаз замерцали слабые желтые огоньки. Цвет напоминал растопленное сливочное масло, или только что отчеканенные золотые монеты, или крылья бабочки, или чистый свет летнего дня…
Привидения одновременно улыбнулись. Леди положила руку на колено губернатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100