Лерена осторожно обсудила эти вопросы с канцлером во время их случайной встречи на одном из официальных приемов во дворце. Майком практически мгновенно предложил решение, указав, что на оба вопроса имеется один ответ. Проницательность канцлера заставила императрицу посмотреть на него другими глазами. Она высоко оценила ум Малуса, хотя ей было очень тяжело находиться рядом с таким человеком.
Лерена кивнула, и Уилдер поспешно удалилась. Им обеим было неловко. Ничего удивительного, принимая во внимание участь Ганиморо. И Нетаргер. И всех других сорока Избранных, которых императрица могла назвать поименно.
На стене появилась круглая тень. Подняв глаза, Лерена посмотрела на огромный стеклянный купол птичника Юнары. Единственное строение в Омеральте, которое соперничало с королевским дворцом размерами и красотой…
Интересно, а кто ухаживал за птицами после смерти Юнары и Нетаргер, ее Избранной?..
Императрица глубоко вздохнула. Еще одно дело, не терпящее отлагательства.

* * *
Квенион не понимала ни единого слова, но точно знала, о чем идет спор. Двое местных жителей, помогавших ей и Намойе бежать из Кидана, пытались убедить своих товарищей сохранить жизнь Кевлерену и его Избранной.
Квенион с удивлением обнаружила, что совершенно не испытывает страха. Она сильно устала после стольких дней и ночей в пути, была подавлена, как никогда в жизни. Не то чтобы ее совсем не беспокоил вопрос жизни и смерти – просто смерть казалась девушке не самым страшным событием. Еще десять дней пути будут куда ужаснее…
Ее защитники преуспели в споре. Квенион поняла это потому, что голоса туземцев стали спокойнее, а движения – не такими резкими. Некоторые начали подходить к двум беглецам, чтобы как следует их рассмотреть – задача не из легких, учитывая темноту в лачуге, где все собрались.
Пару раз из уст местных жителей девушка расслышала невнятное «Кевлерен», из чего следовало, что все осведомлены о том, кто именно к ним прибыл. Кажется, подумала Квенион, ситуация складывается в их пользу.
О Кевлеренах узнали не так давно, да и то только в пределах Новой Земли. Это случилось, когда ривальдийцы основали первую колонию на южном побережье континента. Они приобрели положение в обществе, распространяя среди местных жителей миф о том, что наладили контакты с Киданом и Сайенной.
Мысль о Сайенне заставила Квенион перенестись в прошлое, вновь увидеть бирюзовую гавань и красивые побеленные домики, залитые солнцем. Как же ей хотелось сейчас оказаться там!..
Девушка грустно вздохнула. Нет, она находилась здесь, в глухой деревне, где-то на полпути между Киданом и Сайенной, и сейчас ее судьба являлась предметом обсуждения для чужих.
Впрочем, не совсем чужих, поправила себя Квенион. Ривальдийские управляющие в Сайенне крепко запомнили, что их единственным соперником в Новой Земле является Кидан, наладивший систему отношений с городами и поселками, располагавшимися вдоль реки Фрей, которая здесь являлась главной торговой артерией.
Жители прибрежных поселений часто перебирались в Кидан, со временем становясь его гражданами. По установившейся традиции люди, жившие вдоль реки, являлись постоянными врагами горожан. Иногда они осуществляли набеги, надеясь на легкую добычу, но несли заслуженную кару. Со временем Кидан окреп и построил Цитадель. Постоянные стычки прекратились, однако напряжение в отношениях не исчезло. Вооруженные столкновения могли вспыхнуть снова: поводов имелась масса. На это и рассчитывали в Сайенне.
Речные жители достаточно охотно принимали дары – точнее, взятки, – от эмиссаров Сайенны, взамен поддерживая состояние вооруженного нейтралитета с соседями.
Когда Кидан наладил торговые отношения с Хамилаем и открыл свои порты для хамилайских кораблей, то ривальдийские колонисты из Сайенны быстро нашли союзников среди местных обитателей.
Намойя, который все еще был без сознания, шевельнулся. Инстинктивно девушка погладила его по голове. Немногие любопытствующие осторожно попятились, а Квенион одарила их грустной улыбкой. В темноте лачуги было трудно разобрать выражение лиц, но она знала, что на всех лежит отпечаток страха. Здесь явно слышали истории о том, что Кевлерены способны делать с Сефидом.
Квенион посмотрела в крохотное оконце. Все, что она увидела, – грязный клочок земли, все, что она услышала, за исключением голосов спорящих селян, – стук дождя по соломенной крыше…
Младший из их провожатых, Велопай, подошел к девушке и сообщил, что жизнь Квенион и жизнь ее господина на какое-то время вне опасности.
– Это в обмен на огнестрелы, – добавил Велопай. – Они для нас ценнее золота.
– Тогда сообщи местным: если что-то случится с Намойей Кевлереном, пока он на их территории, то они не получат ни одного ривальдийского огнестрела.
– Это все знают, – серьезно ответил Велопай.
– А если они надумают навредить ему, Ривальд пришлет сюда армию, которая камня на камне не оставит от этой деревушки.
Велопай улыбнулся.
– Адалла пытается вас защитить. Сейчас подойдут старейшины. Но я бы не советовал говорить им то, что вы только что сообщили мне.
Квенион вспыхнула. Она чувствовала себя ребенком, уличенным во лжи.
– Что все это значит? – выпалила она.
– А как в Ривальде узнают, что мы убили вас и вашего господина? Для нас ваша смерть выгоднее и безопаснее, она позволит нам выбрать, на чьей стороне выступить, если Кидай и Сайенна начнут войну.
– В Ривальде узнают о нашей гибели, потому что Намойя из рода Кевлеренов…
– Точно, – прервал девушку Велопай. – Он – Кевлерен, а слухи, дошедшие через купцов из Сайенны, сообщают, что этот род больше не правит в Ривальде. Вероятно даже, что ривальдийцы отблагодарят нас за избавление от вашего господина.
От таких слов Квенион бросило в жар. Девушка наивно полагала, что местные останутся безучастными к событиям, происходившим вокруг них. Как глупо! Если она выживет, то никогда не повторит подобной ошибки!..
– Тогда почему мы все еще живы?..
Улыбка Велопая стала шире.
– Потому что Адалла выступил на вашей стороне, и мы надеемся, что Ривальд благосклонно отнесется к вашему спасению. – Затем улыбка исчезла. – И еще потому, что здесь живет семья Майры Сигни, свергнутого вашими врагами.
– Ривальд отблагодарит вас, – ответила Квенион, стараясь говорить как можно убедительнее.
Правда заключалась в том, что она не знала, как отреагируют в Ривальде на их возвращение в Сайенну и как отнесутся к новости о том, что Кидан больше не находится под влиянием ривальдийцев.
– … И вашу деревню, – быстро добавила девушка. – Как она называется?
– Орин, – сказал Велопай. – Орин-на-Двуречье.
– Двуречье?..
– Две реки. Фрей, по которой мы бежали из Кидана, и Элдер – недалеко отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100