— «В Стране Советов сексу нету!»
Но после того как мы легли в постель, на которой мне совсем недавно было ну очень хорошо, я задумалась: с какой стати? Если я его хочу, так я его получу! И я накинулась на беспомощного, пьяного Тиму.
— Э-э-э, подожди... Ты что?! У меня сейчас ничего не получится.
— Все получится, — заверила я, продолжая акт изнасилования.
Но, действительно, ничего не получилось. Не так чтобы совсем «ничего», но, например, в туалете с Лерой мне было намного лучше.
Утром я встала, надела белый махровый халат, почистила зубы своей зарезервированной с прошлого раза зубной щеткой и отправилась на кухню.
Во время молчаливого завтрака он скромно опускал глаза, боясь встретиться со мной взглядом. Немного поерзав на стуле, произнес речь:
— Послушай, что я тебе скажу. Ты — очень хороший человек, с тобой потрясающий секс, но ты не для меня. У нас не может быть будущего, понимаешь? Ничего не получится. Понимаешь, мне нужна другая! — Всегда, когда Тима нервничает, его голос становится тоньше и пронзительней, он говорит быстро, заглатывая окончания слов. — Извини, ты отличная девчонка, надежный деловой партнер — но что касается наших близких отношений... — Он съежился на стуле, скрестил ноги. — Ты создана для другого человека. Ты — лидер, а я не могу быть с человеком, девушкой, которая сильнее меня.
Я покорно выслушала страстную отповедь Тимура, молча встала, оделась и ушла, захлопнув за собой дверь.
Какие чувства я испытывала, когда бежала вниз по лестнице? Да, наверное, никаких! Мне даже не было обидно, потому что все это я знала и без него. Что страдать, если все мои усилия пошли прахом? Не стоит пилить опилки...
Наступил вечер. Взглянув в зеркало на свое невыспавшееся лицо, с тяжелым вздохом отдалась в руки визажиста. Я развела показ, как всегда, на творческом подъеме и с энтузиазмом готовилась к выходу на сцену.
Сцена всегда была для меня устрашающим фактором, каждый мой выход под ослепляющий свет софитов, прожекторов, «пушек» вызывал во мне непреодолимый страх.
Я не знала природу возникновения этого страха, он появлялся ниоткуда и уходил в никуда. Казалось бы, чего бояться — ничего нового, все «давно исхожено», но потеют ладони и дергается левое веко, а лицо расплывается в непонятной то ли улыбке, то ли жалкой гримасе. Вот по этой причине, как только появилась возможность заниматься только организаторской работой, я и ушла с подиума и вздохнула с облегчением. Но так же я вздыхала и сейчас, перед выходом в ярко освещенный зал. Я скучала по сцене, мне не хватало бодрящего адреналина, запаха искусственного сценического дыма и «штукатурки», которая отваливается с лица после показа.
Через минуту я буду должна появиться ТАМ — на том месте, где всегда так страшно и одиноко. Ты одна, и сотни взглядов впиваются в тебя, они оценивают, осуждают, одобряют, смеются, принимают или отвергают тебя, и ты чувствуешь это так остро, словно с тебя сняли кожу.
Но сейчас этого страха не было, сейчас я чувствовала необыкновенный подъем, мне было славно и свободно. В первый раз я не испугалась сцены, и это ощущение единства с залом я не забуду никогда.
Бурные овации публики, собравшейся в клубе для среднего класса «La Plage» обрушились на меня, как только я дошла до середины раздвижного подиума. Я уже была на «языке», когда из сотни обращенных на меня взглядов почувствовала один, от которого пошатнулась и чуть не слетела со своих двенадцатисантиметровых шпилек «Cavalli». Я чуть не рухнула вниз, когда поняла, кому принадлежат эти глаза.
Словно освещенный прожектором, в толпе выделялся улыбающийся мне Тимур, прижимающий к себе огромный букет нежных роз. Дробный четкий стук каблуков сзади напомнил мне, что я должна освободить сценическое пространство для другой модели. Опомнившись, я развернулась и удалилась на «задник».
Около гримерки я нос к носу столкнулась с Тимуром.
— Привет. Ты прекрасно смотришься на сцене. Тебе нет равных. Девочка — суперская, высший класс! — быстро произнес он, как бы извиняясь.
На нем была жуткая, вытянутая у горла футболка ярко-голубого цвета, которая уродовала его. Но даже в этой мерзкой футболке он нравился мне еще больше.
— Спасибо, — сказала я и толкнула дверь в гримерку.
— Подожди. Прости меня, пожалуйста, я сегодня тебя обидел, нет мне оправдания. Больше это не повторится. Это тебе! — и он протянул мне охапку розовых роз. — Извини, ладно?
— Нет, это ты меня прости. Прости за то, что я не дала тебе в первый же вечер знакомства, за то, что терпела твои пошлые разговоры про любовь и других баб, за то, что ты переспал со всеми моими моделями. Прости, что позволила тебе воспользоваться мной для массовки в бане, и, наконец, прости за то, что я...
Я не успела договорить — появился Сморчок.
— Ой, какие у тебя поклонники! Цветочки нужно в вазочку устроить, в вазочку — цветочки... — И он, уже изрядно поддатый, выхватил у меня Тимин «веник» и прижал к себе. «Да уж, нарисовался — хрен сотрешь», подумала я и опять толкнула дверь в гримерку. А Сморчок тем временем приземлился Тиме на ухо.
Я вполголоса договорила то, что не успела, но вряд ли Тимур услышал мои слова.
— ...я все это время любила тебя! — И уже войдя в гримерку, добавила: — Как конченая дура.
— Что, что? — спросила Вика, туповатая девица-модель с вечным выражением удивления на лице.
— Ты одеваешься, Викочка?
— Да-а-а! — недоумевая, протянула она, непрерывно копошась своими ручками-веточками в сумке с надписью «Prada».
— Так вот и одевайся дальше! — сухо сказала я и села к зеркалу смывать make-up.
Следующий день ознаменовывался загородной поездкой с моим авторитетом «Алё-молё». Он сообщил мне, что после «великолепного» случая с проституткой он не принимал больше спиртные напитки в таком количестве, а злоупотреблял только чаем. Мы отобедали в «Бастионе» на берегу Финского залива, перекидываясь редкими словами. После обеда мы вышли на песчаный берег, засыпанный белым снегом. Его охрана побежала за нами, но он обернулся и приказал им ждать нас в машине.
— Ты не боишься? — поинтересовалась я, созерцая красоту питерской природы.
— Убьют так убьют. Надоело постоянно чувствовать себя на мушке и слышать дыхание тупоголовых охранников за спиной. Все равно, когда придет время, они будут первыми, кто подставит меня. Всегда найдется тот, кто заплатит больше.
— Интересная у тебя жизнь. Насыщенная. Так что, надо все время следить за соотношением рыночных цен на работу охранников?
Он как-то странно, пронзительно посмотрел на меня и больно сжал мою руку, впечатав в запястье свой «Rolex». Приблизил свое лицо близко-близко к моему лицу так, что я почувствовала запах мужской туалетной воды «Dior» и четко прошептал:
— И ты предашь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Но после того как мы легли в постель, на которой мне совсем недавно было ну очень хорошо, я задумалась: с какой стати? Если я его хочу, так я его получу! И я накинулась на беспомощного, пьяного Тиму.
— Э-э-э, подожди... Ты что?! У меня сейчас ничего не получится.
— Все получится, — заверила я, продолжая акт изнасилования.
Но, действительно, ничего не получилось. Не так чтобы совсем «ничего», но, например, в туалете с Лерой мне было намного лучше.
Утром я встала, надела белый махровый халат, почистила зубы своей зарезервированной с прошлого раза зубной щеткой и отправилась на кухню.
Во время молчаливого завтрака он скромно опускал глаза, боясь встретиться со мной взглядом. Немного поерзав на стуле, произнес речь:
— Послушай, что я тебе скажу. Ты — очень хороший человек, с тобой потрясающий секс, но ты не для меня. У нас не может быть будущего, понимаешь? Ничего не получится. Понимаешь, мне нужна другая! — Всегда, когда Тима нервничает, его голос становится тоньше и пронзительней, он говорит быстро, заглатывая окончания слов. — Извини, ты отличная девчонка, надежный деловой партнер — но что касается наших близких отношений... — Он съежился на стуле, скрестил ноги. — Ты создана для другого человека. Ты — лидер, а я не могу быть с человеком, девушкой, которая сильнее меня.
Я покорно выслушала страстную отповедь Тимура, молча встала, оделась и ушла, захлопнув за собой дверь.
Какие чувства я испытывала, когда бежала вниз по лестнице? Да, наверное, никаких! Мне даже не было обидно, потому что все это я знала и без него. Что страдать, если все мои усилия пошли прахом? Не стоит пилить опилки...
Наступил вечер. Взглянув в зеркало на свое невыспавшееся лицо, с тяжелым вздохом отдалась в руки визажиста. Я развела показ, как всегда, на творческом подъеме и с энтузиазмом готовилась к выходу на сцену.
Сцена всегда была для меня устрашающим фактором, каждый мой выход под ослепляющий свет софитов, прожекторов, «пушек» вызывал во мне непреодолимый страх.
Я не знала природу возникновения этого страха, он появлялся ниоткуда и уходил в никуда. Казалось бы, чего бояться — ничего нового, все «давно исхожено», но потеют ладони и дергается левое веко, а лицо расплывается в непонятной то ли улыбке, то ли жалкой гримасе. Вот по этой причине, как только появилась возможность заниматься только организаторской работой, я и ушла с подиума и вздохнула с облегчением. Но так же я вздыхала и сейчас, перед выходом в ярко освещенный зал. Я скучала по сцене, мне не хватало бодрящего адреналина, запаха искусственного сценического дыма и «штукатурки», которая отваливается с лица после показа.
Через минуту я буду должна появиться ТАМ — на том месте, где всегда так страшно и одиноко. Ты одна, и сотни взглядов впиваются в тебя, они оценивают, осуждают, одобряют, смеются, принимают или отвергают тебя, и ты чувствуешь это так остро, словно с тебя сняли кожу.
Но сейчас этого страха не было, сейчас я чувствовала необыкновенный подъем, мне было славно и свободно. В первый раз я не испугалась сцены, и это ощущение единства с залом я не забуду никогда.
Бурные овации публики, собравшейся в клубе для среднего класса «La Plage» обрушились на меня, как только я дошла до середины раздвижного подиума. Я уже была на «языке», когда из сотни обращенных на меня взглядов почувствовала один, от которого пошатнулась и чуть не слетела со своих двенадцатисантиметровых шпилек «Cavalli». Я чуть не рухнула вниз, когда поняла, кому принадлежат эти глаза.
Словно освещенный прожектором, в толпе выделялся улыбающийся мне Тимур, прижимающий к себе огромный букет нежных роз. Дробный четкий стук каблуков сзади напомнил мне, что я должна освободить сценическое пространство для другой модели. Опомнившись, я развернулась и удалилась на «задник».
Около гримерки я нос к носу столкнулась с Тимуром.
— Привет. Ты прекрасно смотришься на сцене. Тебе нет равных. Девочка — суперская, высший класс! — быстро произнес он, как бы извиняясь.
На нем была жуткая, вытянутая у горла футболка ярко-голубого цвета, которая уродовала его. Но даже в этой мерзкой футболке он нравился мне еще больше.
— Спасибо, — сказала я и толкнула дверь в гримерку.
— Подожди. Прости меня, пожалуйста, я сегодня тебя обидел, нет мне оправдания. Больше это не повторится. Это тебе! — и он протянул мне охапку розовых роз. — Извини, ладно?
— Нет, это ты меня прости. Прости за то, что я не дала тебе в первый же вечер знакомства, за то, что терпела твои пошлые разговоры про любовь и других баб, за то, что ты переспал со всеми моими моделями. Прости, что позволила тебе воспользоваться мной для массовки в бане, и, наконец, прости за то, что я...
Я не успела договорить — появился Сморчок.
— Ой, какие у тебя поклонники! Цветочки нужно в вазочку устроить, в вазочку — цветочки... — И он, уже изрядно поддатый, выхватил у меня Тимин «веник» и прижал к себе. «Да уж, нарисовался — хрен сотрешь», подумала я и опять толкнула дверь в гримерку. А Сморчок тем временем приземлился Тиме на ухо.
Я вполголоса договорила то, что не успела, но вряд ли Тимур услышал мои слова.
— ...я все это время любила тебя! — И уже войдя в гримерку, добавила: — Как конченая дура.
— Что, что? — спросила Вика, туповатая девица-модель с вечным выражением удивления на лице.
— Ты одеваешься, Викочка?
— Да-а-а! — недоумевая, протянула она, непрерывно копошась своими ручками-веточками в сумке с надписью «Prada».
— Так вот и одевайся дальше! — сухо сказала я и села к зеркалу смывать make-up.
Следующий день ознаменовывался загородной поездкой с моим авторитетом «Алё-молё». Он сообщил мне, что после «великолепного» случая с проституткой он не принимал больше спиртные напитки в таком количестве, а злоупотреблял только чаем. Мы отобедали в «Бастионе» на берегу Финского залива, перекидываясь редкими словами. После обеда мы вышли на песчаный берег, засыпанный белым снегом. Его охрана побежала за нами, но он обернулся и приказал им ждать нас в машине.
— Ты не боишься? — поинтересовалась я, созерцая красоту питерской природы.
— Убьют так убьют. Надоело постоянно чувствовать себя на мушке и слышать дыхание тупоголовых охранников за спиной. Все равно, когда придет время, они будут первыми, кто подставит меня. Всегда найдется тот, кто заплатит больше.
— Интересная у тебя жизнь. Насыщенная. Так что, надо все время следить за соотношением рыночных цен на работу охранников?
Он как-то странно, пронзительно посмотрел на меня и больно сжал мою руку, впечатав в запястье свой «Rolex». Приблизил свое лицо близко-близко к моему лицу так, что я почувствовала запах мужской туалетной воды «Dior» и четко прошептал:
— И ты предашь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86