— Он, прыгая на одной ноге, совал другую в очередные трусы.
— А волшебное слово?
— Погладь, пожалуйста!
— Не-а, не буду.
Наконец выбор трусов в пользу одной фирмы был сделан и Андрей обратил свой озабоченный взгляд в мою сторону. После, уже ставшими привычными движениями «фаст-секса», он перевернулся на другой бок и как-то сразу отрубился. Я вышла на кухню, чиркнула зажигалкой и закурила сигарету. Усевшись на мягкую подушку, валявшуюся на полу, в полной темноте, я попивала шампанское из открытой до меня бутылки. Шампанское, наверное, помогало массажисту проводить лечебную процедуру. Я вспоминала мальчика, встретившегося мне в дверях. Чем-то они похожи со Сморчком...
— Ты почему не спишь? Уже полчетвертого!
— Ничего себе! А я тут сижу, шампусик дегустирую.
И, видно, то ли я перебрала, то ли, наоборот, недобрала, меня потянуло на проблемные разговоры.
— Андрюш, ты чувствуешь, что у нас с тобой все как-то несерьезно?
Он сел на пол рядом со мной и обнял меня.
— С чего ты взяла? Мы практически живем вместе, как это несерьезно? Для меня очень даже серьезно! А что тебя не устраивает?
— Все, и ты в том числе.
— Ну так, моя маленькая стерва: давай-ка лучше спать. Кое-кому завтра на работу. Пойдем, пойдем!
И он подхватил меня на руки и понес на кровать. Я хотела еще сказать ему, что использую его, что наши отношения, как обед на дом: дешево, быстро и удобно. Правда и не очень-то вкусно. Но он не захотел меня слушать.
Я поняла, ложь возникает от страха, когда боишься показаться глупой. Говоришь с умным видом: «Конечно же, я смотрела этот фильм», или «О! Я знаю этот ресторан». Когда не знаешь что сказать, врешь, чтобы заполнить паузу в разговоре, придумываешь смешные истории, чтобы не быть смешной.
И вот так, на мелочах, завираешься до такой степени, что слова «люблю», «уважаю», «доверяю», произнесенные тобой, уже не несут никакой смысловой нагрузки.
В глазах людей ты уже представляешь из себя образ, который тебе, увы, придется поддерживать — ведь ты его сама создала, ты начала играть эту роль, так будь добра теперь доигрывай.
Перестать врать хотя бы себе — это уже глобальное достижение. «Да, я с ним потому, что это "fast sex"», — говорю себе я. И это — честно. Как говорил Будда: «Мы то, что думаем». А если ты врешь сама себе, то кто тогда ты есть на самом деле?
* * *
В шахматах есть термин «цугцванг» — каждый следующий ход только ухудшает ситуацию и подводит тебя к поражению. Шах. Мат. В такие моменты лучше вообще ничего не делать. Как говорят в американских фильмах полицейские: «Любое сказанное вами слово может быть использовано против вас в суде».
Как показывает практика, чем меньше ты показываешь свою заинтересованность, тем лучше. Если ты мечтаешь приобрести машину и упорно «роешь копытом землю» — ты ее получишь. Но в отношениях все по-другому. Чем больше ты «выпрыгиваешь из трусов» ради любви обожаемого тобой человека, тем меньше ты ему нужна. Процесс обратный. В любви, как в шахматном «цугцванге» — каждое лишнее движение по завоеванию любимого непременно приведет тебя к неудаче.
Анализируя свое поражение, ты приходишь к выводу, что тебе жалко не потерянного человека, а свои титанические усилия, потраченные на его завоевание. Но любовь по сути своей штука альтруистическая. Влюбившись, ты готова отдать всю себя и еще «полцарства в придачу». Ничего не жалко. Любовь ведь...
Я суетилась в «Плазе», организовывая мероприятие. Мой мобильный высветил номер телефона Тимура.
— Алло! Алло! Ну, где ты, где?
— ...
— Как не приедешь? Ты что? Это же все для тебя делается, при чем тут тетин день рождения? Приезжай, я тебя жду.
Гудки.
Нет, вы подумайте! Я тут ради него в лепешку расшибаюсь, а у него тётин день рождения! Придумал бы что получше...
Я была вне себя от ярости.
Но после того как пробило 23:00 и на сцене под звуки аплодисментов появились мои барышни, в VIP-зоне зажглась Тимина улыбка. Я подскочила к нему.
— Приветики. Как всегда прекрасно выглядишь. Давай это отметим.
— Не могу, дорогой. Мне надо в гримерку, готовить девочек на второй выход. Визажисты суетятся, пресса толпится, фотограф что-то мечется, да и ведущему надо все время текст напоминать, в общем, работа кипит. За всем приходится следить.
— Слушай-ка, ты скажи блондиночке, ну помнишь, к которой я подходил на репетиции — как там ее зовут? — что после показа мы ее приглашаем выпить с нами шампанского.
— Ладно, скажу. Прости, мне некогда.
— Я закажу тебе виски, знаю, что ты не любишь шампусик.
— Молодец, что знаешь, — соврала я в очередной раз.
Зачем-то я это делала, сама не знаю. На самом деле мне было до этого шампанского совершенно индифферентно.
Показ прошел без сучка и задоринки, все остались довольны, и я в том числе. Это шоу принесло мне молниеносную известность, и предложения посыпались на меня градом.
Под утро, упарившись в танцах под Никиту и изрядно набравшись, мы загрузились в машину. Я скромно заняла заднее сиденье. На переднее плюхнулась блондинка, которая всю дорогу до своего дома отчаянно боролась со сном и клевала носом. Провожая красавицу с заплетающимися ногами до подъезда, Тимур договорился с ней завтра пообедать. Я терпеливо наблюдала за этой умилительной сценкой из окна автомобиля. Захлопнув за собой дверцу, Тима обернулся ко мне:
— Пересаживайся вперед.
— Не-а, меня и тут неплохо кормят!
— Ну, иди сюда. Не ломайся.
Я открыла слипающиеся от усталости глаза и переползла вперед.
— Ужас, на улице уже скоро рассвет, народ на работу прется, а мы спать. Х-а-а, вот она, богемная жизнь!
— А поехали ко мне?
— К тебе? А поехали!..
Мы заехали в его двор и поставили машину. Было еще темно, пасмурно и очень, очень холодно. Нет страшнее времени года, чем питерский январь в пять утра. А ты в вечернем платье «Alberta Feretti», предназначенном для теплых итальянских вечеров. Моя изящная дубленочка из ламы на фоне питерских сугробов выглядела смешно.
— Ну вот, приехали, замок замерз! Черт.
Тима дергал дверь подъезда, но она не открывалась. Соседям звонить уже поздно или, наоборот, еще рано, а консьержки в доме нет.
— Поехали в гостиницу, а вечером вернешься, и все будет о’кей! — стучала зубами я.
— Нет, спать мы будем дома...
Он пошел на стоянку, и взял у сторожа тяжелую балку, напоминающую глушитель.
— Отойди подальше, красавица! — крикнул Тима мне, и, размахнувшись, высадил стекло на входной двери. Затем влез в дверь и перетащил меня. Мы поднялись в квартиру. Я, не раздеваясь, плюхнулась на диван. — Прости, что заморозил тебя!
Я промерзла до костей за те пятнадцать минут, которые провела на улице. Но зима осталась за дверью этой квартиры, а на душе у меня пели птицы и расцветали весенние цветы.
— Я сделаю тебе горячую ванну и налью коньяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— А волшебное слово?
— Погладь, пожалуйста!
— Не-а, не буду.
Наконец выбор трусов в пользу одной фирмы был сделан и Андрей обратил свой озабоченный взгляд в мою сторону. После, уже ставшими привычными движениями «фаст-секса», он перевернулся на другой бок и как-то сразу отрубился. Я вышла на кухню, чиркнула зажигалкой и закурила сигарету. Усевшись на мягкую подушку, валявшуюся на полу, в полной темноте, я попивала шампанское из открытой до меня бутылки. Шампанское, наверное, помогало массажисту проводить лечебную процедуру. Я вспоминала мальчика, встретившегося мне в дверях. Чем-то они похожи со Сморчком...
— Ты почему не спишь? Уже полчетвертого!
— Ничего себе! А я тут сижу, шампусик дегустирую.
И, видно, то ли я перебрала, то ли, наоборот, недобрала, меня потянуло на проблемные разговоры.
— Андрюш, ты чувствуешь, что у нас с тобой все как-то несерьезно?
Он сел на пол рядом со мной и обнял меня.
— С чего ты взяла? Мы практически живем вместе, как это несерьезно? Для меня очень даже серьезно! А что тебя не устраивает?
— Все, и ты в том числе.
— Ну так, моя маленькая стерва: давай-ка лучше спать. Кое-кому завтра на работу. Пойдем, пойдем!
И он подхватил меня на руки и понес на кровать. Я хотела еще сказать ему, что использую его, что наши отношения, как обед на дом: дешево, быстро и удобно. Правда и не очень-то вкусно. Но он не захотел меня слушать.
Я поняла, ложь возникает от страха, когда боишься показаться глупой. Говоришь с умным видом: «Конечно же, я смотрела этот фильм», или «О! Я знаю этот ресторан». Когда не знаешь что сказать, врешь, чтобы заполнить паузу в разговоре, придумываешь смешные истории, чтобы не быть смешной.
И вот так, на мелочах, завираешься до такой степени, что слова «люблю», «уважаю», «доверяю», произнесенные тобой, уже не несут никакой смысловой нагрузки.
В глазах людей ты уже представляешь из себя образ, который тебе, увы, придется поддерживать — ведь ты его сама создала, ты начала играть эту роль, так будь добра теперь доигрывай.
Перестать врать хотя бы себе — это уже глобальное достижение. «Да, я с ним потому, что это "fast sex"», — говорю себе я. И это — честно. Как говорил Будда: «Мы то, что думаем». А если ты врешь сама себе, то кто тогда ты есть на самом деле?
* * *
В шахматах есть термин «цугцванг» — каждый следующий ход только ухудшает ситуацию и подводит тебя к поражению. Шах. Мат. В такие моменты лучше вообще ничего не делать. Как говорят в американских фильмах полицейские: «Любое сказанное вами слово может быть использовано против вас в суде».
Как показывает практика, чем меньше ты показываешь свою заинтересованность, тем лучше. Если ты мечтаешь приобрести машину и упорно «роешь копытом землю» — ты ее получишь. Но в отношениях все по-другому. Чем больше ты «выпрыгиваешь из трусов» ради любви обожаемого тобой человека, тем меньше ты ему нужна. Процесс обратный. В любви, как в шахматном «цугцванге» — каждое лишнее движение по завоеванию любимого непременно приведет тебя к неудаче.
Анализируя свое поражение, ты приходишь к выводу, что тебе жалко не потерянного человека, а свои титанические усилия, потраченные на его завоевание. Но любовь по сути своей штука альтруистическая. Влюбившись, ты готова отдать всю себя и еще «полцарства в придачу». Ничего не жалко. Любовь ведь...
Я суетилась в «Плазе», организовывая мероприятие. Мой мобильный высветил номер телефона Тимура.
— Алло! Алло! Ну, где ты, где?
— ...
— Как не приедешь? Ты что? Это же все для тебя делается, при чем тут тетин день рождения? Приезжай, я тебя жду.
Гудки.
Нет, вы подумайте! Я тут ради него в лепешку расшибаюсь, а у него тётин день рождения! Придумал бы что получше...
Я была вне себя от ярости.
Но после того как пробило 23:00 и на сцене под звуки аплодисментов появились мои барышни, в VIP-зоне зажглась Тимина улыбка. Я подскочила к нему.
— Приветики. Как всегда прекрасно выглядишь. Давай это отметим.
— Не могу, дорогой. Мне надо в гримерку, готовить девочек на второй выход. Визажисты суетятся, пресса толпится, фотограф что-то мечется, да и ведущему надо все время текст напоминать, в общем, работа кипит. За всем приходится следить.
— Слушай-ка, ты скажи блондиночке, ну помнишь, к которой я подходил на репетиции — как там ее зовут? — что после показа мы ее приглашаем выпить с нами шампанского.
— Ладно, скажу. Прости, мне некогда.
— Я закажу тебе виски, знаю, что ты не любишь шампусик.
— Молодец, что знаешь, — соврала я в очередной раз.
Зачем-то я это делала, сама не знаю. На самом деле мне было до этого шампанского совершенно индифферентно.
Показ прошел без сучка и задоринки, все остались довольны, и я в том числе. Это шоу принесло мне молниеносную известность, и предложения посыпались на меня градом.
Под утро, упарившись в танцах под Никиту и изрядно набравшись, мы загрузились в машину. Я скромно заняла заднее сиденье. На переднее плюхнулась блондинка, которая всю дорогу до своего дома отчаянно боролась со сном и клевала носом. Провожая красавицу с заплетающимися ногами до подъезда, Тимур договорился с ней завтра пообедать. Я терпеливо наблюдала за этой умилительной сценкой из окна автомобиля. Захлопнув за собой дверцу, Тима обернулся ко мне:
— Пересаживайся вперед.
— Не-а, меня и тут неплохо кормят!
— Ну, иди сюда. Не ломайся.
Я открыла слипающиеся от усталости глаза и переползла вперед.
— Ужас, на улице уже скоро рассвет, народ на работу прется, а мы спать. Х-а-а, вот она, богемная жизнь!
— А поехали ко мне?
— К тебе? А поехали!..
Мы заехали в его двор и поставили машину. Было еще темно, пасмурно и очень, очень холодно. Нет страшнее времени года, чем питерский январь в пять утра. А ты в вечернем платье «Alberta Feretti», предназначенном для теплых итальянских вечеров. Моя изящная дубленочка из ламы на фоне питерских сугробов выглядела смешно.
— Ну вот, приехали, замок замерз! Черт.
Тима дергал дверь подъезда, но она не открывалась. Соседям звонить уже поздно или, наоборот, еще рано, а консьержки в доме нет.
— Поехали в гостиницу, а вечером вернешься, и все будет о’кей! — стучала зубами я.
— Нет, спать мы будем дома...
Он пошел на стоянку, и взял у сторожа тяжелую балку, напоминающую глушитель.
— Отойди подальше, красавица! — крикнул Тима мне, и, размахнувшись, высадил стекло на входной двери. Затем влез в дверь и перетащил меня. Мы поднялись в квартиру. Я, не раздеваясь, плюхнулась на диван. — Прости, что заморозил тебя!
Я промерзла до костей за те пятнадцать минут, которые провела на улице. Но зима осталась за дверью этой квартиры, а на душе у меня пели птицы и расцветали весенние цветы.
— Я сделаю тебе горячую ванну и налью коньяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86