И так скоро после… после всего. Скажите лишь мне, что я могу прийти к вам снова, и я уйду счастливым человеком.
Он снова взял ее руки в свои огромные лапы и улыбнулся ей светлой, улыбкой. Сама того не желая, Лилли почувствовала, что улыбается ему в ответ. Она не была уверена в том, хотелось ли ей этого, но она сказала, что да, конечно, будет рада видеть его снова. Лилли подумала о Финне и быстро добавила:
– Но поскольку я в трауре и, по правде говоря, не была расположена принимать посетителей, то это должно быть нашим секретом. Обещайте мне не говорить об этом ни одной живой душе.
– Никому, – согласился он, поднося ее пальцы к губам, и улыбнулся.
Когда Дэн ушел, Лилли снова уселась перед камином, раздумывая над тем, не сошла ли она окончательно с ума.
Она согласилась видеться с Дэном О'Киффи. Она, бывшая любовница его брата, чей сын сейчас спал в детской на втором этаже. Лилли смотрела на огонь, и десятки всяких мыслей о Финне и Дэне проносились в ее мозгу, но ни одна из них не обретала законченной формы. Она устало направилась покормить ребенка, чтобы после этого улечься в свою одинокую постель.
Дэн вернулся домой, в свои две комнаты над магазином, счастливым человеком. Он огляделся, увидел дешевые безвкусные ковры и уродливую подержанную мебель и с удивлением подумал о том, как это раньше не замечал, насколько тесным и убогим было его жилище. И каким бедным в сравнении с величием домов Лилли и его брата. Он сказал себе, что это не место для человека с его положением, и уж во всяком случае не место, где такой человек, как он, мог бы принять какую-нибудь леди.
Утром следующего дня Дэн отправился покупать себе дом. Он хотел иметь его немедленно, готовым, с мебелью и штатом прислуги, которой он, разумеется, платил бы повышенное жалование и которая работала бы лишь в течение рабочего дня, предписанного новыми законами, в издании которых он сам принимал участие.
Это оказалось делом более трудным, чем он мог предположить. К ирландцам, и в особенности к ирландским нуворишам, представители верхушки общества, жившие в богатых кварталах Бостона, относились плохо, и еще хуже к тем из них, кто был политиком, в особенности демократом. Лилли попала в Бэкон-Хилл в результате замужества, а Финн унаследовал дом, но Дэну трудно было проникнуть сюда даже за большие деньги.
Ему сказали, что это возможно в Бэк-Бэй, и к концу того же дня Дэн купил там новый дом из красного кирпича на приятной, обсаженной Деревьями улице. В доме было шесть спален, и он подумал, Что здесь будет достаточно места для его будущих детей. Он уплатил большую требуемую сумму наличными и нанял человека, чтобы приобрести антикварную мебель и обустроить дом.
– И чтобы все было в хорошем вкусе, – напутствовал он его, хотя сам и не знал точно, что это значит.
В тот вечер он снова пришел к Лилли, рассказал ей о своем приобретении, об инструкциях, данных им художнику-декоратору, и она с готовностью предложила свою помощь.
– Это было бы прекрасно! – ответил ей довольный Дэн. – И, может быть, это позволит вам иногда выходить из дому. Здесь все слишком печально, слишком много воспоминаний.
Он с радостью подумал, что теперь у него будет предлог обращаться к ней каждый раз, когда он будет находиться в Бостоне.
Дэн никогда не позволял себе надеяться ни на малейший шанс в отношении Лилли, Прежде всего потому, что она была недосягаема, а во-вторых, потому, что она всегда принадлежала Финну. Теперь же он был богатым человеком, был «кем-то», а Лилли – вдова с ребенком, которому очень нужен отец. Она одинока и уязвима, а он влюблен в нее по уши. Он всегда был в нее влюблен.
Дэн радостно думал о том, что они теперь далеко от Арднаварнхи. Оба они вышли оттуда в мир, и теперь были равны по своему положению. И в один прекрасный день, как ни странно, он решил просить мисс Лилли стать госпожой Дэниел О'Киффи.
43
Мы сделали остановку на полпути и сидели на холме, господствовавшем над плоскими коричневыми торфяными болотами, глядя в сторону Атлантического океана. Сзади нас из какой-то невидимой точки наверху падал ледяной поток, прокладывавший себе путь вниз по склону холма через нагроможденные скалы, чтобы слиться с подобными же потоками в стремительную, цвета коричневого торфа речушку, струившуюся параллельно шоссе внизу, под холмом.
Шэннон лежала на спине, заложив руки за голову и вперив взгляд в голубое небо, усыпанное ватными клубками облаков с серой окантовкой по краям, обещавших близкий ливень. Эдди лежал рядом с нею, опираясь на локоть, чтобы видеть Шэннон, и возьму на себя смелость сказать, что он наблюдал, как на ее прелестном юном лице сменялось выражение, не уступая по стремительности смене конфигураций облаков на небе.
– Сил часто приходила на это место после смерти Уильяма, – продолжала я свой рассказ, – когда осталась одна ухаживать за па. И спустя годы она привела меня сюда, чтобы сказать мне об этом. Она говорила, что приходит сюда, чтобы побыть одной, чтобы вокруг не было ничего, кроме неба и ветра, да случайного крика чаек вдали, и шелеста крыльев ястреба над головой, и знала, что она оказалась в плену. В плену у па, у Арднаварнхи со всеми ее воспоминаниями и у своей собственной меланхолии.
Она смотрела на эти вот торфяные болота, на белые весенние дороги, на тонувшие в тумане мили, ведущие в никуда, и мечтала, мечтала, совсем как писал Шоу. О бегстве отсюда.
И словно специально, чтобы подчеркнуть ее одиночество, письма от Лилли были переполнены радостным возбуждением. Сначала они были полны Финном, рассказами о том, как она его случайно встретила, как он преуспел в жизни и теперь был ее соседом. Потом написала о рождении ребенка и сообщила ужасную весть о том, что умер Джон. И что к ней пришел Дэн О'Киффи, который был «так красив и очарователен, как это только возможно»
Следующей новостью для Сил стало сообщение о том, что Лилли вышла за него замуж. Она писала, что заперла дом на Маунт-Вернон-стрит «со всеми связанными с ним печальными воспоминаниями» и переехала вместе с ребёнком в новый дом Дэна в Бэк-Бэе.
«Я подумала, что нет смысла продолжать оставаться в трауре и лишать себя счастья, – писала Лилли. – И первой моей мыслью была забота о ребенке. Дэн так добр, так мне во всем помогает и преуспевает как в своем бизнесе, так и в политике, хотя он и не относится к «истинным политикам» в понимании моих знатных соседей – старой республиканской гвардии высших слоев бостонского общества. Но когда он пришел ко мне в те ужасные дни после внезапной смерти Джона, он был как скала, на которую я смогла опереться. Я стала зависеть от него все больше и больше, пока вдруг не поняла, что вообще не могу обойтись без него.
Тебе должно показаться странным, дорогая Сил, запертой все эти годы в Арднаварнхе с воспоминаниями о братьях О'Киффи лишь как о слугах нашей семьи, что я вышла замуж за одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Он снова взял ее руки в свои огромные лапы и улыбнулся ей светлой, улыбкой. Сама того не желая, Лилли почувствовала, что улыбается ему в ответ. Она не была уверена в том, хотелось ли ей этого, но она сказала, что да, конечно, будет рада видеть его снова. Лилли подумала о Финне и быстро добавила:
– Но поскольку я в трауре и, по правде говоря, не была расположена принимать посетителей, то это должно быть нашим секретом. Обещайте мне не говорить об этом ни одной живой душе.
– Никому, – согласился он, поднося ее пальцы к губам, и улыбнулся.
Когда Дэн ушел, Лилли снова уселась перед камином, раздумывая над тем, не сошла ли она окончательно с ума.
Она согласилась видеться с Дэном О'Киффи. Она, бывшая любовница его брата, чей сын сейчас спал в детской на втором этаже. Лилли смотрела на огонь, и десятки всяких мыслей о Финне и Дэне проносились в ее мозгу, но ни одна из них не обретала законченной формы. Она устало направилась покормить ребенка, чтобы после этого улечься в свою одинокую постель.
Дэн вернулся домой, в свои две комнаты над магазином, счастливым человеком. Он огляделся, увидел дешевые безвкусные ковры и уродливую подержанную мебель и с удивлением подумал о том, как это раньше не замечал, насколько тесным и убогим было его жилище. И каким бедным в сравнении с величием домов Лилли и его брата. Он сказал себе, что это не место для человека с его положением, и уж во всяком случае не место, где такой человек, как он, мог бы принять какую-нибудь леди.
Утром следующего дня Дэн отправился покупать себе дом. Он хотел иметь его немедленно, готовым, с мебелью и штатом прислуги, которой он, разумеется, платил бы повышенное жалование и которая работала бы лишь в течение рабочего дня, предписанного новыми законами, в издании которых он сам принимал участие.
Это оказалось делом более трудным, чем он мог предположить. К ирландцам, и в особенности к ирландским нуворишам, представители верхушки общества, жившие в богатых кварталах Бостона, относились плохо, и еще хуже к тем из них, кто был политиком, в особенности демократом. Лилли попала в Бэкон-Хилл в результате замужества, а Финн унаследовал дом, но Дэну трудно было проникнуть сюда даже за большие деньги.
Ему сказали, что это возможно в Бэк-Бэй, и к концу того же дня Дэн купил там новый дом из красного кирпича на приятной, обсаженной Деревьями улице. В доме было шесть спален, и он подумал, Что здесь будет достаточно места для его будущих детей. Он уплатил большую требуемую сумму наличными и нанял человека, чтобы приобрести антикварную мебель и обустроить дом.
– И чтобы все было в хорошем вкусе, – напутствовал он его, хотя сам и не знал точно, что это значит.
В тот вечер он снова пришел к Лилли, рассказал ей о своем приобретении, об инструкциях, данных им художнику-декоратору, и она с готовностью предложила свою помощь.
– Это было бы прекрасно! – ответил ей довольный Дэн. – И, может быть, это позволит вам иногда выходить из дому. Здесь все слишком печально, слишком много воспоминаний.
Он с радостью подумал, что теперь у него будет предлог обращаться к ней каждый раз, когда он будет находиться в Бостоне.
Дэн никогда не позволял себе надеяться ни на малейший шанс в отношении Лилли, Прежде всего потому, что она была недосягаема, а во-вторых, потому, что она всегда принадлежала Финну. Теперь же он был богатым человеком, был «кем-то», а Лилли – вдова с ребенком, которому очень нужен отец. Она одинока и уязвима, а он влюблен в нее по уши. Он всегда был в нее влюблен.
Дэн радостно думал о том, что они теперь далеко от Арднаварнхи. Оба они вышли оттуда в мир, и теперь были равны по своему положению. И в один прекрасный день, как ни странно, он решил просить мисс Лилли стать госпожой Дэниел О'Киффи.
43
Мы сделали остановку на полпути и сидели на холме, господствовавшем над плоскими коричневыми торфяными болотами, глядя в сторону Атлантического океана. Сзади нас из какой-то невидимой точки наверху падал ледяной поток, прокладывавший себе путь вниз по склону холма через нагроможденные скалы, чтобы слиться с подобными же потоками в стремительную, цвета коричневого торфа речушку, струившуюся параллельно шоссе внизу, под холмом.
Шэннон лежала на спине, заложив руки за голову и вперив взгляд в голубое небо, усыпанное ватными клубками облаков с серой окантовкой по краям, обещавших близкий ливень. Эдди лежал рядом с нею, опираясь на локоть, чтобы видеть Шэннон, и возьму на себя смелость сказать, что он наблюдал, как на ее прелестном юном лице сменялось выражение, не уступая по стремительности смене конфигураций облаков на небе.
– Сил часто приходила на это место после смерти Уильяма, – продолжала я свой рассказ, – когда осталась одна ухаживать за па. И спустя годы она привела меня сюда, чтобы сказать мне об этом. Она говорила, что приходит сюда, чтобы побыть одной, чтобы вокруг не было ничего, кроме неба и ветра, да случайного крика чаек вдали, и шелеста крыльев ястреба над головой, и знала, что она оказалась в плену. В плену у па, у Арднаварнхи со всеми ее воспоминаниями и у своей собственной меланхолии.
Она смотрела на эти вот торфяные болота, на белые весенние дороги, на тонувшие в тумане мили, ведущие в никуда, и мечтала, мечтала, совсем как писал Шоу. О бегстве отсюда.
И словно специально, чтобы подчеркнуть ее одиночество, письма от Лилли были переполнены радостным возбуждением. Сначала они были полны Финном, рассказами о том, как она его случайно встретила, как он преуспел в жизни и теперь был ее соседом. Потом написала о рождении ребенка и сообщила ужасную весть о том, что умер Джон. И что к ней пришел Дэн О'Киффи, который был «так красив и очарователен, как это только возможно»
Следующей новостью для Сил стало сообщение о том, что Лилли вышла за него замуж. Она писала, что заперла дом на Маунт-Вернон-стрит «со всеми связанными с ним печальными воспоминаниями» и переехала вместе с ребёнком в новый дом Дэна в Бэк-Бэе.
«Я подумала, что нет смысла продолжать оставаться в трауре и лишать себя счастья, – писала Лилли. – И первой моей мыслью была забота о ребенке. Дэн так добр, так мне во всем помогает и преуспевает как в своем бизнесе, так и в политике, хотя он и не относится к «истинным политикам» в понимании моих знатных соседей – старой республиканской гвардии высших слоев бостонского общества. Но когда он пришел ко мне в те ужасные дни после внезапной смерти Джона, он был как скала, на которую я смогла опереться. Я стала зависеть от него все больше и больше, пока вдруг не поняла, что вообще не могу обойтись без него.
Тебе должно показаться странным, дорогая Сил, запертой все эти годы в Арднаварнхе с воспоминаниями о братьях О'Киффи лишь как о слугах нашей семьи, что я вышла замуж за одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130