Теперь супруги стали мистером и миссис Уильям О'Киффи, и этим же именем он подписывал свои картины. И, вероятно, поэтому все детективы, годами работавшие для Лилли, так и не обнаружили никаких его следов.
Жили они в Северной Калифорнии, в небольшом уединенном коттедже близ Мендочино, и довольствовались обществом друг друга, хотя всегда бывали рады встретиться с соседями на деревенской улице или в лавке. Местные жители называли их «людьми искусства». Дженни О'Киффи содержала дом в чистоте, на окнах висели накрахмаленные льняные занавески, на столе всегда была хорошая еда. Мальчик был слишком мал, чтобы ходить в школу, и о них никто почти ничего не знал, кроме того, что они поселились здесь после нескольких лет скитаний по стране, задерживаясь лишь в тех местах, где Лайэму хотелось писать свои картины. Каждые три месяца он ездил в Сан-Франциско продавать картины и таким образом мог оплачивать аренду. После его смерти владелец художественной галереи говорил, что, хотя он и не успел добиться полного совершенства, у него был настоящий талант и что мир потерял тонкого художника.
Однажды они отправились на восток, может быть, желая помириться с Лилли и с Финном и показать им внука. Ранним морозным утром экспресс столкнулся с товарным поездом. В опубликованном газетами списке погибших значились Уильям О'Киффи и его жена Дженни, а их пятилетний сын Роберт остался жив. Родственников мальчика просили обратиться в Католический приют для детей-сирот, куда был определен ребенок.
После крушения маленького Боба нашли в объятиях отца, защитившего его от удара. В приюте он нетерпеливо ждал, что к нему придет папа, который возьмет его домой, а когда он спрашивал, почему тот не приходит, монахини мягко увещевали его, говоря, что его папа вознесся в рай, куда могут рассчитывать попасть все хорошие люди.
– Я хочу, чтобы он пришел за мною, – безутешно плакал ребенок.
Ему говорили, что скоро отыщут его родственников и что они придут и заберут его к себе, как потерянный пакет. Но никто не приходил, и Боб недоумевал почему. Когда он стал постарше, это недоумение превратилось в злость и в чувство обиды от сознания того, что он не был нужен никому во всей Америке. Он покажет им всем, когда станет взрослым мужчиной, решил про себя Боб. Станет богатым и знаменитым, добьется успеха, и каждому будет лестно с ним познакомиться, а потом найдет этих самых отказавшихся от него родственников и покажет им, что никогда в них не нуждался.
Прошло много лет, прежде чем он приехал взглянуть на свое наследство – дом в Нантакете, где и нашел письма Сил и портрет Лилли. Он отправился по написанному на конвертах обратному адресу в дом своей бабки на Мауит-Вернон-стрит, но дом оказался запертым, и соседи сказали ему, что госпожа Адамс много лет назад возвратилась в Ирландию.
И вот, годы спустя, уже став богатым человеком, Боб приехал сюда взглянуть на Арднаварнху и разузнать о своих корнях. Он сказал мне, что всю жизнь страдал оттого, что никто не позаботился взять его из приюта и что он никогда не знал, кем был.
– Вы внук Лилли, а также Финна О'Киффи, – сказала я ему, – и если бы они знали, что в той железнодорожной катастрофе уцелели именно вы, они немедленно приехали бы за вами.
А когда я сказала ему, что он законный наследник состояния Лилли, он лишь пожал плечами и ответил:
– Теперь уже слишком поздно. Оставим мертвых в покое, а я буду жить своей собственной жизнью.
Как бы то ни было, я отдала ему бриллиантовое колье.
– Для вашей дочери, – сказала я, совсем как Лилли сказала мамми: «Когда перед нею откроется вся жизнь и все будет казаться возможным».
В красивых серых глазах Шэннон показались слезы, и я поняла всю глубину ее переживаний.
– Ваш отец решил не трогать прошлое, – мягко сказала я ей, – но, возможно, есть кто-то еще, кто не оставил намерений в нем покопаться. И я уверена, что именно в этом причина его убийства.
Она озадаченно посмотрела на меня, и я добавила:
– Такой человек, как Боб О'Киффи, никогда не пошел бы на самоубийство из-за денег. Из-за женщины – возможно. Все Молино всегда были очень эмоциональны, сентиментальны в отношении собак, лошадей и женщин. Но из-за денег? Никогда. Кроме того, даже если бы его бизнес потерпел крах, и он оказался бы банкротом, он знал, что у него оставалось наследство Лилли – несколько миллионов долларов. И они до сих пор лежат в Бостонском банке, ожидая законного наследника.
– Но он не знал никого из прошлого, – заговорила Шэннон. – Ни из О'Киффи, ни из Молино. Кто из известных нам людей мог совершить это ужасное злодеяние? И почему?
Эдди осторожно обнял Шэннон, стараясь ее утешить.
– Мы найдем того, кто это сделал, Шэннон, – тихо проговорил он. – Я помогу вам. Мы поедем в Нантакет, откуда все началось. Может быть, если мы повнимательнее на все взглянем, мы найдем там ключ, который позволит нам получить ответ.
Я рассказала им о старой ирландской поговорке: «Чтобы найти врага-ирландца, посмотри сначала на себя, а потом уже на остальных ирландцев».
– В этом может заключаться много правды. И добавила:
– Бриджид, которая знает все сказала бы вам, что существуют три мотива для убийства: деньги, страсть и месть. Я уверена в одном, поскольку это касается семьи, в особенности с такой бурной историей: нужно внимательно присмотреться к тем, кто был близок жертве. Именно там вы и найдете убийцу.
Шэннон и Эдди решили вернуться в Нантакет, и, чтобы поднять и их, и свое настроение, я решила устроить прощальный вечер. Я обзвонила по телефону всех знакомых и пригласила их одеться во все самое лучшее и приехать в субботу вечером, чтобы познакомиться с моей новообретенной внучатой племянницей и одновременно попрощаться с нею.
Многие годы простоявший без использования бальный зал в задней части дома отмыли и довели до блеска, отлакировали небольшие золоченые, кресла. Пришлось обратиться за помощью в деревню, чтобы передвинуть мебель. Из Дублина пригласили оркестр. Бриджид хозяйничала в своей кухонной стихии, колдуя над легким ужином на сто пятьдесят персон, и с дюжину женщин спешили выполнять ее распоряжения – резали, рубили, варили и жарили.
Но перед самым этим великим событием в Арднаварнхе появился еще один неожиданный гость.
52
Стоя на коленях, я выпалывала сорняки на клумбе под окнами гостиной, когда услышала хруст гравия под автомобильными шинами. Было солнечное утро, шляпа моя была сдвинута на затылок, и, прикрыв рукой глаза от солнца, я увидела длинный белый лимузин – «мерседес», подпрыгивавший на рытвинах дороги, что ведет к дому. Такого роскошного автомобиля в Арднаварнхе не видели со времен любимого «роллса» моего па, и я с удивлением смотрела на него, думая, уж не принадлежит ли он какой-нибудь звезде рока, заблудившейся по пути в Эшфорд-Касл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Жили они в Северной Калифорнии, в небольшом уединенном коттедже близ Мендочино, и довольствовались обществом друг друга, хотя всегда бывали рады встретиться с соседями на деревенской улице или в лавке. Местные жители называли их «людьми искусства». Дженни О'Киффи содержала дом в чистоте, на окнах висели накрахмаленные льняные занавески, на столе всегда была хорошая еда. Мальчик был слишком мал, чтобы ходить в школу, и о них никто почти ничего не знал, кроме того, что они поселились здесь после нескольких лет скитаний по стране, задерживаясь лишь в тех местах, где Лайэму хотелось писать свои картины. Каждые три месяца он ездил в Сан-Франциско продавать картины и таким образом мог оплачивать аренду. После его смерти владелец художественной галереи говорил, что, хотя он и не успел добиться полного совершенства, у него был настоящий талант и что мир потерял тонкого художника.
Однажды они отправились на восток, может быть, желая помириться с Лилли и с Финном и показать им внука. Ранним морозным утром экспресс столкнулся с товарным поездом. В опубликованном газетами списке погибших значились Уильям О'Киффи и его жена Дженни, а их пятилетний сын Роберт остался жив. Родственников мальчика просили обратиться в Католический приют для детей-сирот, куда был определен ребенок.
После крушения маленького Боба нашли в объятиях отца, защитившего его от удара. В приюте он нетерпеливо ждал, что к нему придет папа, который возьмет его домой, а когда он спрашивал, почему тот не приходит, монахини мягко увещевали его, говоря, что его папа вознесся в рай, куда могут рассчитывать попасть все хорошие люди.
– Я хочу, чтобы он пришел за мною, – безутешно плакал ребенок.
Ему говорили, что скоро отыщут его родственников и что они придут и заберут его к себе, как потерянный пакет. Но никто не приходил, и Боб недоумевал почему. Когда он стал постарше, это недоумение превратилось в злость и в чувство обиды от сознания того, что он не был нужен никому во всей Америке. Он покажет им всем, когда станет взрослым мужчиной, решил про себя Боб. Станет богатым и знаменитым, добьется успеха, и каждому будет лестно с ним познакомиться, а потом найдет этих самых отказавшихся от него родственников и покажет им, что никогда в них не нуждался.
Прошло много лет, прежде чем он приехал взглянуть на свое наследство – дом в Нантакете, где и нашел письма Сил и портрет Лилли. Он отправился по написанному на конвертах обратному адресу в дом своей бабки на Мауит-Вернон-стрит, но дом оказался запертым, и соседи сказали ему, что госпожа Адамс много лет назад возвратилась в Ирландию.
И вот, годы спустя, уже став богатым человеком, Боб приехал сюда взглянуть на Арднаварнху и разузнать о своих корнях. Он сказал мне, что всю жизнь страдал оттого, что никто не позаботился взять его из приюта и что он никогда не знал, кем был.
– Вы внук Лилли, а также Финна О'Киффи, – сказала я ему, – и если бы они знали, что в той железнодорожной катастрофе уцелели именно вы, они немедленно приехали бы за вами.
А когда я сказала ему, что он законный наследник состояния Лилли, он лишь пожал плечами и ответил:
– Теперь уже слишком поздно. Оставим мертвых в покое, а я буду жить своей собственной жизнью.
Как бы то ни было, я отдала ему бриллиантовое колье.
– Для вашей дочери, – сказала я, совсем как Лилли сказала мамми: «Когда перед нею откроется вся жизнь и все будет казаться возможным».
В красивых серых глазах Шэннон показались слезы, и я поняла всю глубину ее переживаний.
– Ваш отец решил не трогать прошлое, – мягко сказала я ей, – но, возможно, есть кто-то еще, кто не оставил намерений в нем покопаться. И я уверена, что именно в этом причина его убийства.
Она озадаченно посмотрела на меня, и я добавила:
– Такой человек, как Боб О'Киффи, никогда не пошел бы на самоубийство из-за денег. Из-за женщины – возможно. Все Молино всегда были очень эмоциональны, сентиментальны в отношении собак, лошадей и женщин. Но из-за денег? Никогда. Кроме того, даже если бы его бизнес потерпел крах, и он оказался бы банкротом, он знал, что у него оставалось наследство Лилли – несколько миллионов долларов. И они до сих пор лежат в Бостонском банке, ожидая законного наследника.
– Но он не знал никого из прошлого, – заговорила Шэннон. – Ни из О'Киффи, ни из Молино. Кто из известных нам людей мог совершить это ужасное злодеяние? И почему?
Эдди осторожно обнял Шэннон, стараясь ее утешить.
– Мы найдем того, кто это сделал, Шэннон, – тихо проговорил он. – Я помогу вам. Мы поедем в Нантакет, откуда все началось. Может быть, если мы повнимательнее на все взглянем, мы найдем там ключ, который позволит нам получить ответ.
Я рассказала им о старой ирландской поговорке: «Чтобы найти врага-ирландца, посмотри сначала на себя, а потом уже на остальных ирландцев».
– В этом может заключаться много правды. И добавила:
– Бриджид, которая знает все сказала бы вам, что существуют три мотива для убийства: деньги, страсть и месть. Я уверена в одном, поскольку это касается семьи, в особенности с такой бурной историей: нужно внимательно присмотреться к тем, кто был близок жертве. Именно там вы и найдете убийцу.
Шэннон и Эдди решили вернуться в Нантакет, и, чтобы поднять и их, и свое настроение, я решила устроить прощальный вечер. Я обзвонила по телефону всех знакомых и пригласила их одеться во все самое лучшее и приехать в субботу вечером, чтобы познакомиться с моей новообретенной внучатой племянницей и одновременно попрощаться с нею.
Многие годы простоявший без использования бальный зал в задней части дома отмыли и довели до блеска, отлакировали небольшие золоченые, кресла. Пришлось обратиться за помощью в деревню, чтобы передвинуть мебель. Из Дублина пригласили оркестр. Бриджид хозяйничала в своей кухонной стихии, колдуя над легким ужином на сто пятьдесят персон, и с дюжину женщин спешили выполнять ее распоряжения – резали, рубили, варили и жарили.
Но перед самым этим великим событием в Арднаварнхе появился еще один неожиданный гость.
52
Стоя на коленях, я выпалывала сорняки на клумбе под окнами гостиной, когда услышала хруст гравия под автомобильными шинами. Было солнечное утро, шляпа моя была сдвинута на затылок, и, прикрыв рукой глаза от солнца, я увидела длинный белый лимузин – «мерседес», подпрыгивавший на рытвинах дороги, что ведет к дому. Такого роскошного автомобиля в Арднаварнхе не видели со времен любимого «роллса» моего па, и я с удивлением смотрела на него, думая, уж не принадлежит ли он какой-нибудь звезде рока, заблудившейся по пути в Эшфорд-Касл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130