— Я знаю, ты не виделась со своим любовником. Возможно, тебе следовало бы сделать это и увидеть, что я не такая плохая замена…
С трудом подавив еще один приступ смеха, Барбара спокойно ответила:
— Ты не замена. Я никогда не любила никого, кроме тебя, и сказала тебе об этом, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж.
Теперь на его лице появилось презрение.
— Не вытаскивай снова эту затертую старую ложь. Я не обижу тебя. У меня нет повода жаловаться на наше супружество. Ты достойно выполняешь свой долг.
Искушение рассмеяться исчезло, когда Барбара поняла, что задета не просто гордость Альфреда, а что-то гораздо большее. Он скоро возненавидит ее, подумала она, Ужаснувшись. Она быстро шагнула, наклонилась и перевернула корзинку, чтобы все ее содержимое вывалилось на скамью. Затем она схватила зеркало и вручила его Альфреду.
— Вот! — воскликнула она. — Вот любовный подарок, который я ношу с собой с тринадцати лет. Ты не узнаешь его, большой дурак? Это зеркало ты выиграл на турнире и отдал мне.
Альфред стоял с зеркалом в руке, глядя, разинув рот, как она подбирала каждый лоскут, нарочито тряся его, чтобы показать, что в нем ничего не завернуто, и клала в корзинку. Она держала в руках гребень — единственную ненужную вещь в рабочей корзинке.
— Это подарок моего отца. Ты можешь сам спросить его при встрече.
Не говоря ни слова, Альфред покачал головой. Он действительно узнал зеркало, хотя не видел уже много лет. Его образ притупился в его памяти с тех пор, как некрасивая, неуклюжая маленькая девочка носила его повсюду и всем показывала, невинно рассказывая, что он стал ее любовником. Теперь он вспомнил, как старался доступнее объяснить ей, что она не должна этого делать, что он ее не любит и не собирается на ней жениться. Она вернула ему подарок, и он долго лежал на сундуке, молчаливо напоминая о его жестокости, пока он не разыскал Барби и не вручил ей зеркало снова, сказав, что не жалеет о том, что подарил ей этот приз. Он предложил ей свою дружбу, хотя еще раз сказал, что не подходит ей в мужья.
— Ну, ладно, — обронила Барбара с холодным негодованием, возвращаясь к подаркам, — ты хочешь еще раз изучить содержимое моей корзинки?
— Не смей! — прорычал Альфред, сунув ей зеркало в руки так, что она ударилась о него. — Не смей делать из меня виноватого дурака! Ты намеренно прячешь это зеркало, словно стыдишься его. В какую игру ты играешь?
— Я не вижу причины оставаться здесь и выслушивать, как ты ищешь повод, чтобы рассердиться на меня, — проворчала она, убирая зеркало, но Альфред поймал ее за запястье. Она пожала плечами, и ее брови поднялись, выражая смущение и насмешку. — О, очень хорошо. Я оставлю корзинку тебе. Когда изучишь содержимое, пришлешь мне ее обратно…
Он притянул ее так резко, что она упала ему на грудь, ударившись щекой; ее рот закрылся. Альфред крепко сжал ее и грубо поцеловал. Он шагнул вперед, она оттолкнула его, но не настолько сильно, чтобы прервать поцелуй.
Она отстранилась.
— Негодяй! — сказала она, задыхаясь. — Ты смеешься надо мной!
— Над тобой, над собой, над всем миром, — признался он, рассмеявшись открыто. — Но одна леди, которая ухитрилась, как она думает, избежать ответа на прямо поставленный вопрос, не имеет права называть меня негодяем.
Барбара открыла рот, но он снова заставил ее замолчать. На этот раз поцелуй был коротким и крепким.
— Однако ты не говорила ничего разумнее, чем когда назвала меня дураком, потому что я трачу время на разговоры. Быстро едем отсюда, чтобы мы до темноты успели найти место, где можно остановиться.
— Остановиться? Но…
— Барби, не начинай новую игру! — Он нехорошо усмехнулся и развернул ее, шлепнув и подтолкнув на женскую половину аббатства. — Если ты не уйдешь сейчас же, то бедным братьям придется заново освящать все помещение для посетителей. Ты же знаешь, мы не можем здесь оставаться.
Убегая, она подхватила корзинку. Альфред преувеличивал, освящать помещение не потребовалось бы, но братья, без вопросов приютившие ее на два месяца, были бы потрясены. Кроме того, Альфреду пришлось бы прокрасться в ее постель на женскую половину после того, как все уснут, и затем пробраться обратно на мужскую до того, как кто-нибудь проснется. Это придало бы чувство вины их физической близости, а сегодня Барбаре не хотелось его испытывать. Они с Альфредом так долго были в разлуке и не нуждались в пряностях для улучшения любовного аппетита. Им нужна долгая непрерывная ночь и ленивое утро, чтобы ласкать друг друга, отдыхать и снова любить.
— Быстро, Клотильда, — позвала она, вбежав в большую комнату, в которой они обедали, но служанки там не было.
Барбаре пришлось прикусить язык, чтобы не сказать то, чего явно не одобрили бы монахи. К счастью, вошел один из них, и Барбара попросила его передать, чтобы приготовили лошадей к отъезду и прислали к ней служанку, объяснив, что за ней приехал муж. Она поняла, что монах удивлен, и повернулась, чтобы уйти, прежде чем он успел заговорить.
В другое время она, возможно, и возмутилась бы тем, что право мужа распоряжаться ею не вызывает вопросов и она должна покидать поздно вечером надежное убежище, но сейчас Барбара была только рада, что ей не нужно объяснять причин своего поступка. Через несколько минут ей пришлось удивляться своей служанке: Клотильда оказалась в спальне; все платья были упакованы, и только костюм для верховой езды лежал на постели.
— Я видела, как сэр Альфред, словно ветер, пролетел через двор, — улыбнулась она в ответ на вопрос в лице хозяйки. — Я подумала, что он не захочет оставаться здесь, чтобы спать в разных постелях, после того как вы были так долго разлучены с ним.
Барбара ничего не ответила и не обратила внимания на хитрый взгляд Клотильды — она не хотела никакой задержки. Она быстро оделась и даже помогла служанке вынести дорожные корзины, на ходу пытаясь сообразить, что же сказать аббату. Однако ей не пришлось этого делать — она узнала от Альфреда, что он позаботился об этом, лишь только она ушла. Поскольку Альфред собирался уехать, как только узнает, с кем, когда и в каком направлении она покинула Ившем, Шалье даже не расседлал его лошадь. После первой встречи с аббатом Шалье по приказу хозяина отправился передать Беви и Льюису, чтобы они подготовились к отъезду. Таким образом, когда Барбара вышла во двор, все уже ждали ее. Фриволь и их оседланные лошади стояли рядом с Дедисом, готовые к отъезду. Шалье подошел к ней, чтобы помочь сесть в седло, и сказал, что Альфред ушел к аббату попрощаться и сделать прощальный подарок.
Он вернулся быстрее, чем она ожидала, сел верхом и объявил:
— Раз ты не считаешь нужным меня слушать, я сам отвезу тебя к отцу.
Пока они не выехали из ворот, Барбара сидела, уронив руки, словно ей было стыдно, и ничего не говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
С трудом подавив еще один приступ смеха, Барбара спокойно ответила:
— Ты не замена. Я никогда не любила никого, кроме тебя, и сказала тебе об этом, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж.
Теперь на его лице появилось презрение.
— Не вытаскивай снова эту затертую старую ложь. Я не обижу тебя. У меня нет повода жаловаться на наше супружество. Ты достойно выполняешь свой долг.
Искушение рассмеяться исчезло, когда Барбара поняла, что задета не просто гордость Альфреда, а что-то гораздо большее. Он скоро возненавидит ее, подумала она, Ужаснувшись. Она быстро шагнула, наклонилась и перевернула корзинку, чтобы все ее содержимое вывалилось на скамью. Затем она схватила зеркало и вручила его Альфреду.
— Вот! — воскликнула она. — Вот любовный подарок, который я ношу с собой с тринадцати лет. Ты не узнаешь его, большой дурак? Это зеркало ты выиграл на турнире и отдал мне.
Альфред стоял с зеркалом в руке, глядя, разинув рот, как она подбирала каждый лоскут, нарочито тряся его, чтобы показать, что в нем ничего не завернуто, и клала в корзинку. Она держала в руках гребень — единственную ненужную вещь в рабочей корзинке.
— Это подарок моего отца. Ты можешь сам спросить его при встрече.
Не говоря ни слова, Альфред покачал головой. Он действительно узнал зеркало, хотя не видел уже много лет. Его образ притупился в его памяти с тех пор, как некрасивая, неуклюжая маленькая девочка носила его повсюду и всем показывала, невинно рассказывая, что он стал ее любовником. Теперь он вспомнил, как старался доступнее объяснить ей, что она не должна этого делать, что он ее не любит и не собирается на ней жениться. Она вернула ему подарок, и он долго лежал на сундуке, молчаливо напоминая о его жестокости, пока он не разыскал Барби и не вручил ей зеркало снова, сказав, что не жалеет о том, что подарил ей этот приз. Он предложил ей свою дружбу, хотя еще раз сказал, что не подходит ей в мужья.
— Ну, ладно, — обронила Барбара с холодным негодованием, возвращаясь к подаркам, — ты хочешь еще раз изучить содержимое моей корзинки?
— Не смей! — прорычал Альфред, сунув ей зеркало в руки так, что она ударилась о него. — Не смей делать из меня виноватого дурака! Ты намеренно прячешь это зеркало, словно стыдишься его. В какую игру ты играешь?
— Я не вижу причины оставаться здесь и выслушивать, как ты ищешь повод, чтобы рассердиться на меня, — проворчала она, убирая зеркало, но Альфред поймал ее за запястье. Она пожала плечами, и ее брови поднялись, выражая смущение и насмешку. — О, очень хорошо. Я оставлю корзинку тебе. Когда изучишь содержимое, пришлешь мне ее обратно…
Он притянул ее так резко, что она упала ему на грудь, ударившись щекой; ее рот закрылся. Альфред крепко сжал ее и грубо поцеловал. Он шагнул вперед, она оттолкнула его, но не настолько сильно, чтобы прервать поцелуй.
Она отстранилась.
— Негодяй! — сказала она, задыхаясь. — Ты смеешься надо мной!
— Над тобой, над собой, над всем миром, — признался он, рассмеявшись открыто. — Но одна леди, которая ухитрилась, как она думает, избежать ответа на прямо поставленный вопрос, не имеет права называть меня негодяем.
Барбара открыла рот, но он снова заставил ее замолчать. На этот раз поцелуй был коротким и крепким.
— Однако ты не говорила ничего разумнее, чем когда назвала меня дураком, потому что я трачу время на разговоры. Быстро едем отсюда, чтобы мы до темноты успели найти место, где можно остановиться.
— Остановиться? Но…
— Барби, не начинай новую игру! — Он нехорошо усмехнулся и развернул ее, шлепнув и подтолкнув на женскую половину аббатства. — Если ты не уйдешь сейчас же, то бедным братьям придется заново освящать все помещение для посетителей. Ты же знаешь, мы не можем здесь оставаться.
Убегая, она подхватила корзинку. Альфред преувеличивал, освящать помещение не потребовалось бы, но братья, без вопросов приютившие ее на два месяца, были бы потрясены. Кроме того, Альфреду пришлось бы прокрасться в ее постель на женскую половину после того, как все уснут, и затем пробраться обратно на мужскую до того, как кто-нибудь проснется. Это придало бы чувство вины их физической близости, а сегодня Барбаре не хотелось его испытывать. Они с Альфредом так долго были в разлуке и не нуждались в пряностях для улучшения любовного аппетита. Им нужна долгая непрерывная ночь и ленивое утро, чтобы ласкать друг друга, отдыхать и снова любить.
— Быстро, Клотильда, — позвала она, вбежав в большую комнату, в которой они обедали, но служанки там не было.
Барбаре пришлось прикусить язык, чтобы не сказать то, чего явно не одобрили бы монахи. К счастью, вошел один из них, и Барбара попросила его передать, чтобы приготовили лошадей к отъезду и прислали к ней служанку, объяснив, что за ней приехал муж. Она поняла, что монах удивлен, и повернулась, чтобы уйти, прежде чем он успел заговорить.
В другое время она, возможно, и возмутилась бы тем, что право мужа распоряжаться ею не вызывает вопросов и она должна покидать поздно вечером надежное убежище, но сейчас Барбара была только рада, что ей не нужно объяснять причин своего поступка. Через несколько минут ей пришлось удивляться своей служанке: Клотильда оказалась в спальне; все платья были упакованы, и только костюм для верховой езды лежал на постели.
— Я видела, как сэр Альфред, словно ветер, пролетел через двор, — улыбнулась она в ответ на вопрос в лице хозяйки. — Я подумала, что он не захочет оставаться здесь, чтобы спать в разных постелях, после того как вы были так долго разлучены с ним.
Барбара ничего не ответила и не обратила внимания на хитрый взгляд Клотильды — она не хотела никакой задержки. Она быстро оделась и даже помогла служанке вынести дорожные корзины, на ходу пытаясь сообразить, что же сказать аббату. Однако ей не пришлось этого делать — она узнала от Альфреда, что он позаботился об этом, лишь только она ушла. Поскольку Альфред собирался уехать, как только узнает, с кем, когда и в каком направлении она покинула Ившем, Шалье даже не расседлал его лошадь. После первой встречи с аббатом Шалье по приказу хозяина отправился передать Беви и Льюису, чтобы они подготовились к отъезду. Таким образом, когда Барбара вышла во двор, все уже ждали ее. Фриволь и их оседланные лошади стояли рядом с Дедисом, готовые к отъезду. Шалье подошел к ней, чтобы помочь сесть в седло, и сказал, что Альфред ушел к аббату попрощаться и сделать прощальный подарок.
Он вернулся быстрее, чем она ожидала, сел верхом и объявил:
— Раз ты не считаешь нужным меня слушать, я сам отвезу тебя к отцу.
Пока они не выехали из ворот, Барбара сидела, уронив руки, словно ей было стыдно, и ничего не говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101