Тут она тряхнула головой и напомнила себе, что не Должна бороться с его сомнениями. Если она уступит ему, то скоро перестанет быть желанной.
Эта мысль несколько отрезвила Барбару, но подавить свои великодушные порывы было нелегко. «Когда кто-то любит, он хочет отдавать», — подумала Барбара и вздохнула. Она недолго задержалась после того, как зажгли свечи, и отправилась в спальню. «Было бы лучше притвориться, что я ничего не знаю, если он не вернется и будет отсутствовать всю ночь».
Однако обдуманные намерения рухнули, потому что он не пришел и тогда, когда она поднялась, чтобы позавтракать, несмотря на то что Барбара пролежала в постели намного дольше, чем обычно. Сначала это скорее забавляло, чем задевало ее, но к тому времени, когда она уже пообедала в одиночестве, а он все еще не вернулся, она начала испытывать беспокойство. Помимо всего прочего, Альфред был чужеземцем в Англии. Возможно, он вступил в схватку с кем-то или столкнулся с опасными грабителями.
Беспокойство и тревога нарастали, и она не могла приняться за работу, хотя Клотильда многое успела сделать, занимаясь ее туникой бледного кремового цвета, которую она должна будет надеть под свадебное платье. Барбара рассеянно оглядела комнату, и ее взгляд остановился на корзине у пустого камина, в которой хранились доспехи Альфреда. Его шлем лежал на корзине, щит был прислонен к стене, но меча не было. Значит, он вооружен, отметила она с облегчением.
Барбара еще раз взглянула на щит. В нем что-то было не так. Она считала, что знает этот щит лучше, чем свое собственное лицо, и была уверена, что могла бы узнать его среди сотен других даже на поле брани во время рукопашной схватки. Золотой, четыре красных палаты — да, все правильно. Так выглядело и оружие Раймонда Беренгера, и этот знак до сих пор носила королева Элинор, так же, как и остальные дочери Беренгера. Черная дуга на правой стороне герба на фоне красных и золотых полос — тоже верно. Отец Альфреда был внебрачным ребенком Раймонда Беренгера. Кроме того, там должен был быть изображен полумесяц, отмечавший, что Альфред — второй сын… Но вместо него на щите красовалось наклоненное копье. Конечно, его отец умер, и Альфред мог выбрать свою собственную эмблему с оружием, отличающимся от фамильного.
Барбара с тревогой смотрела на склоненное копье. Ее серебряное зеркало было призом за победу на турнире. Он выиграл его, выполняя ее желание, и она до сих пор помнила волнение, такое сильное, что оно чуть не свело ее с ума; то же самое она чувствовала каждый раз, когда наблюдала за боем, в котором он участвовал. Но тогда она была молода, слишком молода, чтобы поверить, что тому, кого она любит, могут причинить боль. С тех пор она узнала о турнирах и битвах намного больше.
Она знала, что и теперь ему часто приходится участвовать в турнирах — это служило одним из источников его дохода. Он всегда говорил, что живет на деньги, которые получает от брата за то, что находится при дворе, защищая интересы Эксов перед королем и предупреждая Раймонда о политических событиях, которые могли бы повлиять на положение семьи. Но теперь она подумала, что вряд ли деньги, полученные от брата, он тратил на вино, азартные игры и подарки женщинам. Барбара вдруг поняла, почему Альфред так хорошо разбирался в правилах выкупа пленных, — таким путем он получал дополнительные деньги: побеждая мужчин на турнирах и в рукопашных схватках, он брал с них в качестве выкупа лошадь и оружие.
О, в этом не было бесчестья. Мужчины высокого положения разыскивали победителей турниров и полагались на них. Но Альфред уже немолод — ему около тридцати. Он не сможет долго сражаться, чтобы пополнить свой кошелек. Рано или поздно он проиграет… мужчин убивают и на турнирном поле. Тут Барбара со вздохом улыбнулась. Если он сражался из-за денег, доход от Круа решит эту проблему. Ее наследство сможет оплатить вино и умеренное участие в азартных играх; к тому же ему не понадобится делать подарки женщинам, если она сможет привязать его к себе достаточно крепко.
Это снова напомнило ей об отсутствии Альфреда. Он бы не ушел, если бы она намекнула, что согласится разделить с ним ложе. В десятый раз она отложила свое шитье и наклонилась к окну, оглядывая улицу.
* * *
Когда на следующее утро она вернулась, посетив мессу в соборе, позавтракав в гостиной и побывав в магазине и на рынке, то нашла своего отца и нареченного ожидающими ее возвращения. Низкий гул мужских голосов донесся до Барбары, как только она подошла к лестнице. Обрадовавшись, что Альфред не один, она спокойно поднялась и мгновение помедлила на лестничной площадке перед тем, как заглянуть в комнату. Но единственного настороженного взгляда и нескольких слов о ней, которые она успела услышать, хватило, чтобы понять, что между мужчинами все в порядке, и она вошла в комнату, тихо вскрикнув от радости.
— Как я рада видеть тебя, отец! — воскликнула она, подарив Альфреду ослепительную улыбку, и, прежде чем поцеловать руку, которую Норфолк протянул ей, добавила: — Умоляю, скажи, что ты на меня не сердишься.
— Сержусь, но не за то, что ты приняла предложение Альфреда, — ответил Норфолк. — Я едва не свалился замертво, так был поражен, когда слуга прочитал твое письмо. После того как в течение семи или восьми лет я безуспешно пытался найти человека, который бы тебя устроил в качестве мужа, я посылаю тебя во Францию, и через день… Я не мог поверить своим ушам. Бедный Томас. Я дал ему подзатыльник, назвал болваном и заставил его прочитать это письмо дважды, прежде чем поверил, что в нем написано о твоей помолвке.
Голос Норфолка звучал весело, но во взгляде чувствовалось напряжение. И Барбара, упав на колени возле стула отца, взяла его за руку.
— Меня не заставили, отец, клянусь тебе, но все произошло так быстро… Слишком быстро, чтобы сообщить тебе об этом в письме.
Она ломала голову, как получше объяснить, не рассказывая того, что ей не хотелось говорить при Альфреде, когда тот встал и сказал:
— Пойду распоряжусь об обеде для нас. Я не забыл, что ты сказала мне о короле Людовике, Барби. Тебе лучше поговорить с отцом наедине.
Пока Альфред выходил из комнаты, Барбара смотрела ему вслед, благословляя судьбу за то, что отдала свое сердце такому умному человеку. Но затем она сразу повернулась к отцу, спросив:
— Ты обиделся?
— Не глупи, — отмахнулся Норфолк. — Я едва не заболел, думая о том, что с тобой будет, когда я умру. Я был сбвершенно уверен, что ты никогда не выйдешь замуж. Если Людовик не затолкнул д'Экса тебе в глотку, я просто счастлив.
Барбара почувствовала, как у нее замерло сердце. Почему это вдруг отец заговорил о том, что умрет? Бросив на него беглый взгляд, она не заметила никаких признаков нездоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Эта мысль несколько отрезвила Барбару, но подавить свои великодушные порывы было нелегко. «Когда кто-то любит, он хочет отдавать», — подумала Барбара и вздохнула. Она недолго задержалась после того, как зажгли свечи, и отправилась в спальню. «Было бы лучше притвориться, что я ничего не знаю, если он не вернется и будет отсутствовать всю ночь».
Однако обдуманные намерения рухнули, потому что он не пришел и тогда, когда она поднялась, чтобы позавтракать, несмотря на то что Барбара пролежала в постели намного дольше, чем обычно. Сначала это скорее забавляло, чем задевало ее, но к тому времени, когда она уже пообедала в одиночестве, а он все еще не вернулся, она начала испытывать беспокойство. Помимо всего прочего, Альфред был чужеземцем в Англии. Возможно, он вступил в схватку с кем-то или столкнулся с опасными грабителями.
Беспокойство и тревога нарастали, и она не могла приняться за работу, хотя Клотильда многое успела сделать, занимаясь ее туникой бледного кремового цвета, которую она должна будет надеть под свадебное платье. Барбара рассеянно оглядела комнату, и ее взгляд остановился на корзине у пустого камина, в которой хранились доспехи Альфреда. Его шлем лежал на корзине, щит был прислонен к стене, но меча не было. Значит, он вооружен, отметила она с облегчением.
Барбара еще раз взглянула на щит. В нем что-то было не так. Она считала, что знает этот щит лучше, чем свое собственное лицо, и была уверена, что могла бы узнать его среди сотен других даже на поле брани во время рукопашной схватки. Золотой, четыре красных палаты — да, все правильно. Так выглядело и оружие Раймонда Беренгера, и этот знак до сих пор носила королева Элинор, так же, как и остальные дочери Беренгера. Черная дуга на правой стороне герба на фоне красных и золотых полос — тоже верно. Отец Альфреда был внебрачным ребенком Раймонда Беренгера. Кроме того, там должен был быть изображен полумесяц, отмечавший, что Альфред — второй сын… Но вместо него на щите красовалось наклоненное копье. Конечно, его отец умер, и Альфред мог выбрать свою собственную эмблему с оружием, отличающимся от фамильного.
Барбара с тревогой смотрела на склоненное копье. Ее серебряное зеркало было призом за победу на турнире. Он выиграл его, выполняя ее желание, и она до сих пор помнила волнение, такое сильное, что оно чуть не свело ее с ума; то же самое она чувствовала каждый раз, когда наблюдала за боем, в котором он участвовал. Но тогда она была молода, слишком молода, чтобы поверить, что тому, кого она любит, могут причинить боль. С тех пор она узнала о турнирах и битвах намного больше.
Она знала, что и теперь ему часто приходится участвовать в турнирах — это служило одним из источников его дохода. Он всегда говорил, что живет на деньги, которые получает от брата за то, что находится при дворе, защищая интересы Эксов перед королем и предупреждая Раймонда о политических событиях, которые могли бы повлиять на положение семьи. Но теперь она подумала, что вряд ли деньги, полученные от брата, он тратил на вино, азартные игры и подарки женщинам. Барбара вдруг поняла, почему Альфред так хорошо разбирался в правилах выкупа пленных, — таким путем он получал дополнительные деньги: побеждая мужчин на турнирах и в рукопашных схватках, он брал с них в качестве выкупа лошадь и оружие.
О, в этом не было бесчестья. Мужчины высокого положения разыскивали победителей турниров и полагались на них. Но Альфред уже немолод — ему около тридцати. Он не сможет долго сражаться, чтобы пополнить свой кошелек. Рано или поздно он проиграет… мужчин убивают и на турнирном поле. Тут Барбара со вздохом улыбнулась. Если он сражался из-за денег, доход от Круа решит эту проблему. Ее наследство сможет оплатить вино и умеренное участие в азартных играх; к тому же ему не понадобится делать подарки женщинам, если она сможет привязать его к себе достаточно крепко.
Это снова напомнило ей об отсутствии Альфреда. Он бы не ушел, если бы она намекнула, что согласится разделить с ним ложе. В десятый раз она отложила свое шитье и наклонилась к окну, оглядывая улицу.
* * *
Когда на следующее утро она вернулась, посетив мессу в соборе, позавтракав в гостиной и побывав в магазине и на рынке, то нашла своего отца и нареченного ожидающими ее возвращения. Низкий гул мужских голосов донесся до Барбары, как только она подошла к лестнице. Обрадовавшись, что Альфред не один, она спокойно поднялась и мгновение помедлила на лестничной площадке перед тем, как заглянуть в комнату. Но единственного настороженного взгляда и нескольких слов о ней, которые она успела услышать, хватило, чтобы понять, что между мужчинами все в порядке, и она вошла в комнату, тихо вскрикнув от радости.
— Как я рада видеть тебя, отец! — воскликнула она, подарив Альфреду ослепительную улыбку, и, прежде чем поцеловать руку, которую Норфолк протянул ей, добавила: — Умоляю, скажи, что ты на меня не сердишься.
— Сержусь, но не за то, что ты приняла предложение Альфреда, — ответил Норфолк. — Я едва не свалился замертво, так был поражен, когда слуга прочитал твое письмо. После того как в течение семи или восьми лет я безуспешно пытался найти человека, который бы тебя устроил в качестве мужа, я посылаю тебя во Францию, и через день… Я не мог поверить своим ушам. Бедный Томас. Я дал ему подзатыльник, назвал болваном и заставил его прочитать это письмо дважды, прежде чем поверил, что в нем написано о твоей помолвке.
Голос Норфолка звучал весело, но во взгляде чувствовалось напряжение. И Барбара, упав на колени возле стула отца, взяла его за руку.
— Меня не заставили, отец, клянусь тебе, но все произошло так быстро… Слишком быстро, чтобы сообщить тебе об этом в письме.
Она ломала голову, как получше объяснить, не рассказывая того, что ей не хотелось говорить при Альфреде, когда тот встал и сказал:
— Пойду распоряжусь об обеде для нас. Я не забыл, что ты сказала мне о короле Людовике, Барби. Тебе лучше поговорить с отцом наедине.
Пока Альфред выходил из комнаты, Барбара смотрела ему вслед, благословляя судьбу за то, что отдала свое сердце такому умному человеку. Но затем она сразу повернулась к отцу, спросив:
— Ты обиделся?
— Не глупи, — отмахнулся Норфолк. — Я едва не заболел, думая о том, что с тобой будет, когда я умру. Я был сбвершенно уверен, что ты никогда не выйдешь замуж. Если Людовик не затолкнул д'Экса тебе в глотку, я просто счастлив.
Барбара почувствовала, как у нее замерло сердце. Почему это вдруг отец заговорил о том, что умрет? Бросив на него беглый взгляд, она не заметила никаких признаков нездоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101