Я обеими руками ухватился за поручень и ударил Габанию коленом в живот как раз в тот момент, когда на нас обрушился гребень волны. Она охнула и соскользнула под поручнем в океан. Я до сих пор помню выражение изумления у нее на лице. Все на корабле были слишком озабочены своим спасением, чтобы заметить исчезновение Габании, – на самом деле я сам с трудом остался в живых. Только сила рук, которыми я держался за поручень, не дала мне последовать за Габанией. А я даже не знал, смогу плыть или нет.
Во время того шторма Лиссал единственный раз страдала от морской болезни. На следующий день она снова была на ногах, как ни в чем не бывало, хотя качка оставалась еще такой сильной, что я чувствовал себя плохо. Смерть двух экссилвов, похоже, совершенно не встревожила Лиссал. Еще более странным было то, что она не обнаруживала особенного интереса к тому, каким образом они погибли. Ей явно не приходило в голову, что следующей может оказаться она.
Я не знал, что и думать. Последствия ее осквернения были совершенно непредсказуемы.
После того как исчезли две злые колдуньи, заклятие, державшее моряков в подчинении, поддерживала она сама. Каждый день она обсуждала маршрут и местонахождение корабля с Кайедом. Ее чары не вынуждали его отдавать конкретные приказания матросам; она просто заставляла его принимать все меры, чтобы ускорить наше продвижение.
У нее, конечно, были причины желать скорейшего прибытия на Брет, о которых я ничего не знал. Выводы, к которым пришли Блейз и Гилфитер по поводу того, кто осквернял Флейм, были мне неизвестны, и я не догадывался, что она имеет веские основания стремиться как можно скорее оказаться в постели властителя Брета. Я не понимал того, что с ней происходило; единственное, в чем я был уверен, – это что не хочу убивать ее ради освобождения от скверны дунмагии. Блейз спасла ее один раз; должен был существовать какойто способ излечить Флейм снова. Гилфитер найдет лекарство… или мы принудим хранителей исцелить ее силвмагией. Чтото обязательно должно было найтись. Я не собирался сдаваться.
Дня за три до того, как мы должны были прибыть в Бретбастион, поздно ночью ко мне в кубрике подошел капитан Кайед.
– Я буду ждать тебя в каюткомпании, – прошептал он мне в ухо. – Это срочно…
Я вылез из своего гамака и последовал за ним.
– Она чтото затевает, – выпалил Кайед, когда я уселся за стол напротив него. – Она не хочет, чтобы мы вошли в гавань Бретбастиона с местным лоцманом на борту… Эй, налить тебе рома? – Я отказался от выпивки и стал обдумывать то, что услышал. Кайед сунул мне в руку кусок мела и показал на доски стола. – Сообщи, что знаешь, – рявкнул он.
– Корабль пропитан дунмагией, – написал я в ответ. – Он весь ею сияет. – Я постоянно чувствовал, как скверна клубится вокруг; она была настолько вездесущей, что затуманивала мой Взгляд. Впрочем, говорить об этом Кайеду я не стал.
Он сразу понял, что я имел в виду.
– Ты хочешь сказать, что обладающие Взглядом обнаружат дунмагию за милю и предупредят стражу. В порту Бретбастиона наверняка есть чиновники, обладающие Взглядом. – Я кивнул. – Я так и думал, что причина может быть в этом. Она так долго воздействовала на нас своими чарами, что мы все кажемся тебе багровыми, верно?
– Ффа… Дда.
Кайед небрежно усмехнулся, слыша, как я коверкаю слова, и продолжал:
– Она спрашивала меня о том, сможет ли она высадиться гденибудь незаметно. Боюсь, что она собирается покинуть корабль, а потом разнести нас в клочья своей дунмагией, прежде чем мы успеем отплыть подальше, – чтобы мы не могли рассказать, что с нами случилось.
Я покачал головой:
– Нет. Так не сделает.
– Как ты можешь быть в этом уверен?
Я написал: «Я ее знаю. Она не такая, как другие. Ты сам это видишь».
– Она злая колдунья, – сказал он с отвращением. – Ничего другого я не вижу. Головастик, уж не заколдовала ли она тебя? Она не может просто уйти и оставить нас всех в живых. Действие дунмагии выветрится, и среди нас нет ни одного, кто не сообщил бы первому же хранителю или чиновнику с Брета, что мы вытерпели на борту этого корабля. – Он наклонился через стол, зацепил концом своего клинка мой воротник и притянул к себе, так что мы с ним оказались нос к носу. – Ты должен ее убить. Завтра же. Иначе все мы погибнем. – Дунмагия вокруг него вспыхнула ярче и обвила горло, грозя задушить. Он начал задыхаться и схватился за невидимую удавку, но пальцы его ощутили пустоту. Огромным усилием воли Кайед взял себя в руки, и постепенно багровое сияние угасло. Я покачал головой:
– Нет.
Он прижал острие своего клинка к моей шее.
– Ты что, оглох? Она может приказать мне плыть на край света, и именно там мы и окажемся к тому времени, когда освободимся от заклятия. Без пищи и воды посреди океана. И ты, лягушачье отродье, клянусь Великой Бездной, единственный, кто может помешать ей убить нас, как она пожелает. Ты меня понял?
Я отклонился в сторону:
– Дда.
– Тогда делай!
Я снова взялся за мел: «Обещаю, что не позволю тебе, твоему кораблю или твоей команде пострадать».
– Синие прилипалы, ты в самом деле свихнулся! Как может такой недотепа, как ты, обещать подобные вещи? Единственный способ, которым ты можешь остановить ее… – Он вовремя одумался и недоговорил: багровое сияние снова усилилось. Вместо этого он спросил: – Что ты собираешься делать? Договориться со злой колдуньей? Дружески поболтать с ней и между делом предложить нас отпустить? Проклятие, Головастик, может, она и не в состоянии убить тебя своей магией, но она может принудить к этому любого из нас как нечего делать! А именно так она и поступит, как только поймет, что на корабле есть обладающий Взглядом. – Кайед мечтал убить Лиссал собственными руками, я это ясно видел. Он и меня хотел бы прикончить, изрезать на куски свои клинком. Однако я был единственной его надеждой. Если Кайед прав в том, насколько бесчеловечной стала Лиссал, я был единственной надеждой для них всех.
Я не отвел глаз, и в конце концов Кайед потупился первым.
– Прошу тебя… – выговорил он. Капитан был не из тех, кто умоляет, но он проглотил свою гордость, что придавало особый вес его словам. – Прошу тебя, Руарт. Я не знаю, что было с тобой раньше, но вижу достаточно: ты любил ту женщину, которой когдато была эта сука. Но она теперь не та, и если ты думаешь иначе, все мы погибнем.
Я снова взял мел и написал: «Сначала мне нужно коечто выяснить. Как тебе удается сохранить свободу мыслей, как можешь ты побуждать меня убить ее, когда остальная команда на такое не способна?»
– Я Кайед, – рявкнул он. – Никто не может взять надо мной верх! Никто! – Я продолжал смотреть на него. Кайед сделал глубокий вдох. – Нужно только сохранить часть себя, которой никто не может коснуться, и держать ее вот здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Во время того шторма Лиссал единственный раз страдала от морской болезни. На следующий день она снова была на ногах, как ни в чем не бывало, хотя качка оставалась еще такой сильной, что я чувствовал себя плохо. Смерть двух экссилвов, похоже, совершенно не встревожила Лиссал. Еще более странным было то, что она не обнаруживала особенного интереса к тому, каким образом они погибли. Ей явно не приходило в голову, что следующей может оказаться она.
Я не знал, что и думать. Последствия ее осквернения были совершенно непредсказуемы.
После того как исчезли две злые колдуньи, заклятие, державшее моряков в подчинении, поддерживала она сама. Каждый день она обсуждала маршрут и местонахождение корабля с Кайедом. Ее чары не вынуждали его отдавать конкретные приказания матросам; она просто заставляла его принимать все меры, чтобы ускорить наше продвижение.
У нее, конечно, были причины желать скорейшего прибытия на Брет, о которых я ничего не знал. Выводы, к которым пришли Блейз и Гилфитер по поводу того, кто осквернял Флейм, были мне неизвестны, и я не догадывался, что она имеет веские основания стремиться как можно скорее оказаться в постели властителя Брета. Я не понимал того, что с ней происходило; единственное, в чем я был уверен, – это что не хочу убивать ее ради освобождения от скверны дунмагии. Блейз спасла ее один раз; должен был существовать какойто способ излечить Флейм снова. Гилфитер найдет лекарство… или мы принудим хранителей исцелить ее силвмагией. Чтото обязательно должно было найтись. Я не собирался сдаваться.
Дня за три до того, как мы должны были прибыть в Бретбастион, поздно ночью ко мне в кубрике подошел капитан Кайед.
– Я буду ждать тебя в каюткомпании, – прошептал он мне в ухо. – Это срочно…
Я вылез из своего гамака и последовал за ним.
– Она чтото затевает, – выпалил Кайед, когда я уселся за стол напротив него. – Она не хочет, чтобы мы вошли в гавань Бретбастиона с местным лоцманом на борту… Эй, налить тебе рома? – Я отказался от выпивки и стал обдумывать то, что услышал. Кайед сунул мне в руку кусок мела и показал на доски стола. – Сообщи, что знаешь, – рявкнул он.
– Корабль пропитан дунмагией, – написал я в ответ. – Он весь ею сияет. – Я постоянно чувствовал, как скверна клубится вокруг; она была настолько вездесущей, что затуманивала мой Взгляд. Впрочем, говорить об этом Кайеду я не стал.
Он сразу понял, что я имел в виду.
– Ты хочешь сказать, что обладающие Взглядом обнаружат дунмагию за милю и предупредят стражу. В порту Бретбастиона наверняка есть чиновники, обладающие Взглядом. – Я кивнул. – Я так и думал, что причина может быть в этом. Она так долго воздействовала на нас своими чарами, что мы все кажемся тебе багровыми, верно?
– Ффа… Дда.
Кайед небрежно усмехнулся, слыша, как я коверкаю слова, и продолжал:
– Она спрашивала меня о том, сможет ли она высадиться гденибудь незаметно. Боюсь, что она собирается покинуть корабль, а потом разнести нас в клочья своей дунмагией, прежде чем мы успеем отплыть подальше, – чтобы мы не могли рассказать, что с нами случилось.
Я покачал головой:
– Нет. Так не сделает.
– Как ты можешь быть в этом уверен?
Я написал: «Я ее знаю. Она не такая, как другие. Ты сам это видишь».
– Она злая колдунья, – сказал он с отвращением. – Ничего другого я не вижу. Головастик, уж не заколдовала ли она тебя? Она не может просто уйти и оставить нас всех в живых. Действие дунмагии выветрится, и среди нас нет ни одного, кто не сообщил бы первому же хранителю или чиновнику с Брета, что мы вытерпели на борту этого корабля. – Он наклонился через стол, зацепил концом своего клинка мой воротник и притянул к себе, так что мы с ним оказались нос к носу. – Ты должен ее убить. Завтра же. Иначе все мы погибнем. – Дунмагия вокруг него вспыхнула ярче и обвила горло, грозя задушить. Он начал задыхаться и схватился за невидимую удавку, но пальцы его ощутили пустоту. Огромным усилием воли Кайед взял себя в руки, и постепенно багровое сияние угасло. Я покачал головой:
– Нет.
Он прижал острие своего клинка к моей шее.
– Ты что, оглох? Она может приказать мне плыть на край света, и именно там мы и окажемся к тому времени, когда освободимся от заклятия. Без пищи и воды посреди океана. И ты, лягушачье отродье, клянусь Великой Бездной, единственный, кто может помешать ей убить нас, как она пожелает. Ты меня понял?
Я отклонился в сторону:
– Дда.
– Тогда делай!
Я снова взялся за мел: «Обещаю, что не позволю тебе, твоему кораблю или твоей команде пострадать».
– Синие прилипалы, ты в самом деле свихнулся! Как может такой недотепа, как ты, обещать подобные вещи? Единственный способ, которым ты можешь остановить ее… – Он вовремя одумался и недоговорил: багровое сияние снова усилилось. Вместо этого он спросил: – Что ты собираешься делать? Договориться со злой колдуньей? Дружески поболтать с ней и между делом предложить нас отпустить? Проклятие, Головастик, может, она и не в состоянии убить тебя своей магией, но она может принудить к этому любого из нас как нечего делать! А именно так она и поступит, как только поймет, что на корабле есть обладающий Взглядом. – Кайед мечтал убить Лиссал собственными руками, я это ясно видел. Он и меня хотел бы прикончить, изрезать на куски свои клинком. Однако я был единственной его надеждой. Если Кайед прав в том, насколько бесчеловечной стала Лиссал, я был единственной надеждой для них всех.
Я не отвел глаз, и в конце концов Кайед потупился первым.
– Прошу тебя… – выговорил он. Капитан был не из тех, кто умоляет, но он проглотил свою гордость, что придавало особый вес его словам. – Прошу тебя, Руарт. Я не знаю, что было с тобой раньше, но вижу достаточно: ты любил ту женщину, которой когдато была эта сука. Но она теперь не та, и если ты думаешь иначе, все мы погибнем.
Я снова взял мел и написал: «Сначала мне нужно коечто выяснить. Как тебе удается сохранить свободу мыслей, как можешь ты побуждать меня убить ее, когда остальная команда на такое не способна?»
– Я Кайед, – рявкнул он. – Никто не может взять надо мной верх! Никто! – Я продолжал смотреть на него. Кайед сделал глубокий вдох. – Нужно только сохранить часть себя, которой никто не может коснуться, и держать ее вот здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122