— Каз сообщил. Он решил спрятаться в амбаре, так что не давай им сунуть туда нос.
Тулак согласно кивнула:
— Это иерарх и Блейд, чтоб его черви съели. Надень мою одежду — она вот здесь, в сундуке, — и ложись в постель. Скажу им, что ты больна… — Ее последние слова потонули в оглушительном грохоте — стучали в дверь.
— Спрячь это. — Тулак бросила Вельдан оружие. — И носа не высовывай из спальни.
Вельдан коротко кивнула:
— Предупрежу Элиона, чтобы держался отсюда подальше. Надеюсь только, что он найдет где укрыться.
— Уж лучше пусть его присыплет снежком, чем Блейд примется задавать ему ненужные вопросы.
И Тулак, мысленно радуясь тому, что ее гостья умеет подчиняться приказам, поспешила к двери.
— Иду, иду! Ох, мои старые косточки… Ой, ваши милости! — Почтительно склонив голову (будь она проклята, если станет кланяться этим сукиным отродьям!), наемница отступила в сторону, пропуская незваных гостей. — Входите, ваши милости, входите и располагайтесь, — лопотала она, указывая на жарко пылающий огонь в очаге. — Какая честь для меня — принимать таких важных гостей!
Мазаль стоял в своем углу, яростно хлеща себя хвостом по бокам и зловеще вытянув шею — пускай, мол, только кто-нибудь подойдет поближе!.. При виде коня Блейд так и застыл на пороге, брезгливо скривив губы.
— Старуха, — холодно процедил он, — я не привык ночевать под одним кровом со скотом.
А Мазаль не привык ночевать под одним кровом с такой швалью, как ты, бессердечная гадюка! Впрочем, Блейд не узнал ее, а это самое главное. Тулак сделала глубокий вдох и разжала стиснутые зубы.
— Прошу прощенья, ваша милость, — жалобно пролепетала она, — мне ужасно жаль, что так вышло, только этот конек — самое ценное, что у меня есть, а в амбаре его оставить ну никак нельзя. Ветхий он, амбар, дунет ветер — того и гляди крыша провалится…
— Значит, там нельзя разместить наших коней?
— Никак нельзя, ваша милость. — Особенно если дружок Вельдан проголодается!
Блейд смерил старую наемницу таким презрительным взглядом, что у нее кровь закипела в жилах.
— Где же мне тогда устроить моих людей, глупая ты старуха? — резко осведомился он. — Там, во дворе, мерзнут на ветру два десятка солдат!
Где устроить твоих людей? Да засунь ты их себе — знаешь куда?..
— Ой, ваша милость, да пускай заночуют на лесопилке. Там тепло, сухо и полно растопки, есть очаг и все такое прочее. Места там в достатке и для людей, и для лошадок.
— Прекрасно. — Блейд вышел во двор, и Тулак услышала, как он вполголоса говорит что-то командиру своих солдат. Через минуту он вернулся.
— Со мной иерарх, но на вершине горы он захворал, и ему нужен должный уход. Я останусь ночевать здесь, в доме, а со мной — лорд Заваль и двое гвардейцев, которые будут за ним ухаживать. Остальные устроятся на лесопилке. А теперь будь добра, убери из кухни этот мешок с костями, и пусть себе торчит в своем амбаре. Если нас здесь занесет снегом, он нам еще пригодится.
Ужас ледяным клинком пронзил грудь Тулак. Съесть Мазаля? Да скорее ты сам сдохнешь, сукин сын! Я собственными руками вырву у тебя сердце…
Блейд смотрел на Тулак хорошо ей знакомым, холодным и злым взглядом и нетерпеливо притопывал ногой.
— Есть тут кто-нибудь еще, кроме тебя?
Если ты не прекратишь топать на меня своей чертовой ногой, я подрежу ее начиная с головы.
— Есть, ваша милость, моя внучка, только она сильно хворает, кровью кашляет и жар. Ну да вы не беспокойтесь, ваша милость, она в своей комнате и из нее не выходит. Ваши милости от нее заразу не подцепят. Рядом с ней есть свободная спальня, а еще славная уютная комнатка на чердаке, с большой и мягкой кроватью.
— Я буду спать на чердаке, — твердо объявил Блейд. — Иерарх может разместиться в спальне внизу.
Правильно, жалкий ты трусишка — пускай этот бедолага ночует по соседству с заразой.
— Как пожелает ваша милость. Сейчас подыщу для вашей милости чистое белье.
— Нет, старуха, вначале ты уберешь отсюда эту растреклятую клячу!
— Для вашей милости — что угодно. — Да чтоб у тебя вся мужская гордость напрочь отсохла!
Тулак поспешно накинула куртку и вывела недовольного Мазаля из кухни, в душе горячо молясь, чтобы своенравный конь мимоходом не лягнул Блейда, — но все же почти пожалела, что этого не случилось. Когда она направилась к выходу, навстречу ей двое кряжистых солдат наполовину ввели, наполовину втащили в дом иерарха. Чем же это он так захворал, бедолага? Иерарх бессильно обвис в руках своих спутников, глаза его закатились, голова с дурацкой ухмылкой моталась из стороны в сторону.
Тулак похолодела, тотчас узнав эти приметы. Ей и прежде доводилось видеть людей в таком состоянии — оцепеневших в разгар боя, парализованных страхом, или же когда с ними случалось потрясение такой силы, что разум отказывался признавать случившееся. В последний раз Тулак видела таким Властора, вождя восточных горцев, который нанял ее вместе с другими наемниками для участия в клановой войне — явлении для тех мест обычном, как восход солнца. Выиграв битву, вождь торжествующе ворвался в крепость врага — и увидел над воротами насаженную на кол голову своего любимого сына и наследника. Что же такое случилось в горах, если иерарх Заваль превратился в слюнявого идиота? Старушка, твердо сказала себе Тулак, придержи-ка ты свое любопытство. Не суй носа в дела иерарха и Блейда, не то дорого за это заплатишь. У нас и без того достаточно хлопот.
Она похлопала по шее старого коня:
— Ну, дружок, куда же нам тебя девать-то?
Близилась ночь, и с ее приходом становилось все холоднее. Ветер уже намел вдоль стены дома внушительных размеров сугробы. Прикинув, что ночь впереди длинная и наверняка морозная, старая наемница поймала за рукав одного из солдат, которые уже направлялись к лесопилке.
— Эй, сынок! Вон там, за домом, поленница. Натаскайте-ка в дом побольше дров, да пошевеливайтесь, иначе будете иметь дело с лордом Блейдом!
Гвардейцы неохотно привязали коней к перилам крыльца и пошли за дом, что-то неразборчиво ворча себе под нос. Тулак и рада была, что не смогла различить из этой воркотни ни слова — иначе ей пришлось бы поучить молокососов вежливости, а для этого сейчас время было самое неподходящее. Она поспешно дернула Мазаля за повод, помешав ему как следует цапнуть за ляжку одного из солдатских коней. Что ж, дело ясное — на лесопилке, вместе с другими лошадьми Мазаля разместить никак нельзя. Жеребец чересчур ревниво относится к чужакам. Нельзя и просто привязать его около крыльца — ночь будет слишком холодная. Тулак с сомнением поглядела на амбар и с еще большим сомнением — на Мазаля. И все же решилась. Довод у нее был один — другого-то выхода все равно нет. Кроме того, если Блейд и впрямь проголодается, лучшей защиты для коня и не придумаешь…
— Слушай-ка, дружок, — обратилась она к Мазалю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Тулак согласно кивнула:
— Это иерарх и Блейд, чтоб его черви съели. Надень мою одежду — она вот здесь, в сундуке, — и ложись в постель. Скажу им, что ты больна… — Ее последние слова потонули в оглушительном грохоте — стучали в дверь.
— Спрячь это. — Тулак бросила Вельдан оружие. — И носа не высовывай из спальни.
Вельдан коротко кивнула:
— Предупрежу Элиона, чтобы держался отсюда подальше. Надеюсь только, что он найдет где укрыться.
— Уж лучше пусть его присыплет снежком, чем Блейд примется задавать ему ненужные вопросы.
И Тулак, мысленно радуясь тому, что ее гостья умеет подчиняться приказам, поспешила к двери.
— Иду, иду! Ох, мои старые косточки… Ой, ваши милости! — Почтительно склонив голову (будь она проклята, если станет кланяться этим сукиным отродьям!), наемница отступила в сторону, пропуская незваных гостей. — Входите, ваши милости, входите и располагайтесь, — лопотала она, указывая на жарко пылающий огонь в очаге. — Какая честь для меня — принимать таких важных гостей!
Мазаль стоял в своем углу, яростно хлеща себя хвостом по бокам и зловеще вытянув шею — пускай, мол, только кто-нибудь подойдет поближе!.. При виде коня Блейд так и застыл на пороге, брезгливо скривив губы.
— Старуха, — холодно процедил он, — я не привык ночевать под одним кровом со скотом.
А Мазаль не привык ночевать под одним кровом с такой швалью, как ты, бессердечная гадюка! Впрочем, Блейд не узнал ее, а это самое главное. Тулак сделала глубокий вдох и разжала стиснутые зубы.
— Прошу прощенья, ваша милость, — жалобно пролепетала она, — мне ужасно жаль, что так вышло, только этот конек — самое ценное, что у меня есть, а в амбаре его оставить ну никак нельзя. Ветхий он, амбар, дунет ветер — того и гляди крыша провалится…
— Значит, там нельзя разместить наших коней?
— Никак нельзя, ваша милость. — Особенно если дружок Вельдан проголодается!
Блейд смерил старую наемницу таким презрительным взглядом, что у нее кровь закипела в жилах.
— Где же мне тогда устроить моих людей, глупая ты старуха? — резко осведомился он. — Там, во дворе, мерзнут на ветру два десятка солдат!
Где устроить твоих людей? Да засунь ты их себе — знаешь куда?..
— Ой, ваша милость, да пускай заночуют на лесопилке. Там тепло, сухо и полно растопки, есть очаг и все такое прочее. Места там в достатке и для людей, и для лошадок.
— Прекрасно. — Блейд вышел во двор, и Тулак услышала, как он вполголоса говорит что-то командиру своих солдат. Через минуту он вернулся.
— Со мной иерарх, но на вершине горы он захворал, и ему нужен должный уход. Я останусь ночевать здесь, в доме, а со мной — лорд Заваль и двое гвардейцев, которые будут за ним ухаживать. Остальные устроятся на лесопилке. А теперь будь добра, убери из кухни этот мешок с костями, и пусть себе торчит в своем амбаре. Если нас здесь занесет снегом, он нам еще пригодится.
Ужас ледяным клинком пронзил грудь Тулак. Съесть Мазаля? Да скорее ты сам сдохнешь, сукин сын! Я собственными руками вырву у тебя сердце…
Блейд смотрел на Тулак хорошо ей знакомым, холодным и злым взглядом и нетерпеливо притопывал ногой.
— Есть тут кто-нибудь еще, кроме тебя?
Если ты не прекратишь топать на меня своей чертовой ногой, я подрежу ее начиная с головы.
— Есть, ваша милость, моя внучка, только она сильно хворает, кровью кашляет и жар. Ну да вы не беспокойтесь, ваша милость, она в своей комнате и из нее не выходит. Ваши милости от нее заразу не подцепят. Рядом с ней есть свободная спальня, а еще славная уютная комнатка на чердаке, с большой и мягкой кроватью.
— Я буду спать на чердаке, — твердо объявил Блейд. — Иерарх может разместиться в спальне внизу.
Правильно, жалкий ты трусишка — пускай этот бедолага ночует по соседству с заразой.
— Как пожелает ваша милость. Сейчас подыщу для вашей милости чистое белье.
— Нет, старуха, вначале ты уберешь отсюда эту растреклятую клячу!
— Для вашей милости — что угодно. — Да чтоб у тебя вся мужская гордость напрочь отсохла!
Тулак поспешно накинула куртку и вывела недовольного Мазаля из кухни, в душе горячо молясь, чтобы своенравный конь мимоходом не лягнул Блейда, — но все же почти пожалела, что этого не случилось. Когда она направилась к выходу, навстречу ей двое кряжистых солдат наполовину ввели, наполовину втащили в дом иерарха. Чем же это он так захворал, бедолага? Иерарх бессильно обвис в руках своих спутников, глаза его закатились, голова с дурацкой ухмылкой моталась из стороны в сторону.
Тулак похолодела, тотчас узнав эти приметы. Ей и прежде доводилось видеть людей в таком состоянии — оцепеневших в разгар боя, парализованных страхом, или же когда с ними случалось потрясение такой силы, что разум отказывался признавать случившееся. В последний раз Тулак видела таким Властора, вождя восточных горцев, который нанял ее вместе с другими наемниками для участия в клановой войне — явлении для тех мест обычном, как восход солнца. Выиграв битву, вождь торжествующе ворвался в крепость врага — и увидел над воротами насаженную на кол голову своего любимого сына и наследника. Что же такое случилось в горах, если иерарх Заваль превратился в слюнявого идиота? Старушка, твердо сказала себе Тулак, придержи-ка ты свое любопытство. Не суй носа в дела иерарха и Блейда, не то дорого за это заплатишь. У нас и без того достаточно хлопот.
Она похлопала по шее старого коня:
— Ну, дружок, куда же нам тебя девать-то?
Близилась ночь, и с ее приходом становилось все холоднее. Ветер уже намел вдоль стены дома внушительных размеров сугробы. Прикинув, что ночь впереди длинная и наверняка морозная, старая наемница поймала за рукав одного из солдат, которые уже направлялись к лесопилке.
— Эй, сынок! Вон там, за домом, поленница. Натаскайте-ка в дом побольше дров, да пошевеливайтесь, иначе будете иметь дело с лордом Блейдом!
Гвардейцы неохотно привязали коней к перилам крыльца и пошли за дом, что-то неразборчиво ворча себе под нос. Тулак и рада была, что не смогла различить из этой воркотни ни слова — иначе ей пришлось бы поучить молокососов вежливости, а для этого сейчас время было самое неподходящее. Она поспешно дернула Мазаля за повод, помешав ему как следует цапнуть за ляжку одного из солдатских коней. Что ж, дело ясное — на лесопилке, вместе с другими лошадьми Мазаля разместить никак нельзя. Жеребец чересчур ревниво относится к чужакам. Нельзя и просто привязать его около крыльца — ночь будет слишком холодная. Тулак с сомнением поглядела на амбар и с еще большим сомнением — на Мазаля. И все же решилась. Довод у нее был один — другого-то выхода все равно нет. Кроме того, если Блейд и впрямь проголодается, лучшей защиты для коня и не придумаешь…
— Слушай-ка, дружок, — обратилась она к Мазалю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126