Не знаю, почему, но так уж повелось, что я с самого рождения никогда не проигрываю в азартных играх, даже когда играю с записными шулерами, и, что самое интересное, без всяческих усилий с моей стороны.
Когда я выиграл вторую тысячу долларов, к столу с рулеткой подошел шеф охраны и сообщил, что ему, конечно, все равно и это не его собачье дело, разумеется, однако, на его взгляд, мне уже пора. И директор заведения с его точкой зрения абсолютно согласен.
Конечно, это было их субъективное мнение, с которым я мог бы и не соглашаться, но я посмотрел на часы, увидел, что полночь миновала пару часов назад, вежливо согласился с высказанным предположением, обменял в кассе фишки на бабки и отправился домой. По дороге я заскочил в круглосуточный супермаркет, затарился горючим, которое должно было если не полностью, то хотя бы частично компенсировать полученный моральный ущерб.
Поганое это дело - пить в одиночку. Поганее может быть только поиск компании для распития спиртных напитков в половине четвертого утра. Максимум, на кого вы можете рассчитывать, это пара бомжей, И то при условии, что вам удастся выманить их из подвала.
Я выпил немного. Где-то около пол-литра водки, смешанной с кока-колой. Если бы я знал, что случится утром, нажрался бы вдрабадан.
А потом было утро.
Похмельем я не маялся, однако ощущал вполне обычную с утра невменяемость, которая, как правило, пропадает при второй чашке кофе и третьей сигарете. Именно на эту невменяемость я возлагаю ответственность за то, что трижды прошел мимо обеденного стола, на котором лежала новая цацка.
Задним умом, которым мы все крепки, я понимал, что цацка лежала там с самого утра. Возможно, она появилась даже до того, как я проснулся. Но заметил я ее, только когда потянулся за часами, чтобы выяснить, который сейчас час и не опоздаю ли я на тренировку.
Цацка лежала точно в центре стола между швейцарскими часами «радо» и солнечными очками «рей-бан». И это было удивительно, потому что я эту цацку домой не приносил. И вообще видел ее в первый раз.
Это было нечто между браслетом и напульсником. На мой взгляд человека, чурающегося нательных украшений, он был слишком массивным, но удивительно для своей массивности легким. Титановый, наверное, подумал я тогда. Длиной он был как раз с мое запястье, шириной около пяти сантиметров. Выполненный из какого-то тусклого металла, он был весь покрыт то ли каббалистическими знаками, то ли тайными рунами, то ли откровенной фигней.
Пробы, равно как и клейма производителя, на ювелирном изделии не обнаружилось.
- Любопытно, - сказал я, снимая трубку телефона, - Охрана?
- Да, Константин Георгиевич.
- С моей квартирой все нормально?
- В смысле?
- В прямом. Никто не вламывался?
- Мониторы слежения ничего не зафиксировали. А что, у вас что-то пропало?
- Нет, - сказал я, - Извините за беспокойство.
- Ничего страшного, Константин Георгиевич. Никакого беспокойства.
Зато я беспокойство ощущал. Конечно, у меня ничего не пропало, а, наоборот, кое-что непонятное появилось, и этот факт говорил только об одном - в квартире кто-то был. А если этот кто-то сумел приникнуть в мою квартиру, расположенную в элитном и тщательно охраняемом жилом комплексе, и не оставил никаких следов на камерах наблюдения, это значит…
Я не успел придумать, что это значит. Потому что как раз на середине этой мысли в дверь позвонили. В полной уверенности, что это кто-то из соседей, я открыл, не спрашивая.
На пороге стоял незнакомый мужчина. Он был одет в очень дорогой черный костюм, лакированные туфли, темные очки и шляпу. На вид ему было около сорока. И даже в том, как он стоял, чувствовалось что-то аристократическое и властное.
- Здрасте, - сказал я.
- Добрый день, - сказал он. - С вашего позволения я пройду.
И он прошел. Причем так быстро и элегантно, что я даже не понял, как он это сделал. В какой-то момент он стоял на пороге и вдруг проскользнул мимо меня, словно ветерок, и оказался в квартире.
Я запер за ним дверь и догнал его уже в гостиной. Он стоял у двери и внимательно осматривал комнату. Потом его взгляд остановился. Проследив направление, я убедился, что глаза гостя прикованы к цацке. С одной стороны, это было логично. Новая цацка, новый знакомый, и они связаны. С другой стороны, это был полный абсурд.
- Ваша? - спросил я.
- Нет, - сказал он, четко поняв, о чем идет речь. - Ваша.
- Ага, - сказал я. - Понятно. Не ваша. Наоборот, моя. Кофе хотите?
- Хочу, - сказал он.
- Тогда пошли на кухню.
Кофеварка была горячая, так что я быстро налил нам по чашке, после чего мы сели за стол. Сидел он тоже весьма аристократично.
- Сигарету? - предложил я.
- Спасибо, я не курю.
- Очень за вас рад, - сказал я. - Курение убивает.
- Множество вещей убивают, - сказал он.
- Это факт, - сказал я. - Может, познакомимся? Меня Константином зовут.
- Нет, - сказал он и покачал головой.
- Не хотите знакомиться? - спросил я.
- Хочу, - сказал он. - Очень хочу. Вы даже не представляете себе как. Только вас зовут не Константином.
- Весьма любопытное заявление, - сказал я. - Показать вам мой паспорт?
- Паспорт - это такая бумага?
- Да.
- Что какой-то кусок бумаги может знать об истинном положении вещей?
- Звучит вполне логично, - сказал я. - Но мои родители с самого детства звали меня Константином.
- Они лгали, - сказал он.
Кухонный стол имеет в ширину меньше метра. Мы сидели по разные его стороны, и ничто не мешало мне попытаться врезать парню в челюсть, даже не вставая со своего стула.
Он увернулся, причем настолько легко, что мне стало несколько не по себе. Если парень может отклониться от моего первого неожиданного удара, да еще так ловко, что и капля кофе не пролилась из его чашки, понятно, что бить его во второй раз не стоит и пробовать. Я ему явно не конкурент.
- Неплохо, - сказал я.
Он молча кивнул.
- Тогда, для разнообразия, может быть, вы представитесь, - предложил я, - И заодно объясните, зачем ко мне пришли и чего от меня хотите.
- Мое имя не имеет значения, - сказал он. - Но для удобства обращения вы можете называть меня графом.
- Это кличка или реальный титул?
- Титул, - сказал он.
- А фамилия к нему не прилагается?
- Я уже говорил, что это не имеет значения, - сказал он. - Имеет значение тот факт, что я был близким другом и соратником вашего отца.
- Я вас не помню, - сказал я. - У отца было много друзей и соратников, но дворян среди них точно не было.
- Я имею в виду вашего настоящего отца, - сказал он.
- Этим заявлением вы пытаетесь оскорбить мою мать или же намекаете мне на что-то, чего я не знаю? - спросил я. - Интересуюсь чисто академически.
- Те люди, которых вы считали своими родителями, на самом деле ими не были. Они вас усыновили. А я прибыл к вам от вашего настоящего отца.
- Который через двадцать два года все-таки вспомнил, что у него есть сын?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90