— До скорого, дружище!
— До скорого! Будь Осторожен. — Бен подождал, пока конь со всадником не выехали со двора, и вернулся в таверну.
Парень немного постоял, пробуя шестипенсовик на зуб, потом подбежал к тяжеловозу и отвел его в конюшню. Через пять минут он уже несся по сонным улочкам Патни. Выражение его лица и то, как он спешил, говорили о том, что он выполняет важное поручение.
Глава 20
— Ты все хорошо поняла? — Руперт стоял в спальне Октавии, опершись о подоконник руками.
— Да, мне все абсолютно ясно. — Она поднялась повыше на подушках и отхлебнула горячего шоколаду. Руперт уже две недели не был в ее спальне, и Октавия чувствовала себя неловко, почти смущенно в одном пеньюаре. — Ты собираешься на дневной прием у короля?
— Надо показаться. Хочу, чтобы все узнали, что я на день или два уезжаю из города.
— Будешь в «Королевском дубе»? — поинтересовалась Октавия, наливая из серебряного кувшинчика в чашку темную ароматную жидкость. На самом деле ей больше не хотелось шоколада, но нужно было чем-то занять руки.
— Нет, если добуду кольцо, предстоит кое-что проделать. Повидать кое-каких людей.
Например, семейных юристов и старого доктора Харгривса, который принял в этом мире и его, и Филиппа. Когда Каллум Уиндхэм объявит брату о своем существовании, нужно, чтобы у того не оставалось ни малейших шансов. Нельзя позволить Филиппу улизнуть.
— Значит, тебе я здесь больше не нужна? Я имею в виду после того, как добудешь кольцо. Делать мне будет нечего. — Чашка звякнула о блюдце, шоколад перелился через край.
— Если пожелаешь уехать сегодня вечером — воля твоя, — отозвался Руперт с видимым спокойствием. — Но в любом случае дай мне знать, как тебя найти. Я должен вернуть тебе деньги и дом.
— Хорошо, — тихо согласилась Октавия. — Мне кажется, свою часть нашего договора ты почти выполнил.
— Еще пара недель, и все будет кончено. — Руперт оттолкнулся от подоконника. — Куда ты отправишься отсюда?
— Не знаю. — Девушка откусила заусенец на указательном пальце. — Еще не решила.
— А что скажешь отцу?
Она пожала плечами. Волосы Октавии упали на лицо и скрыли его выражение.
Руперт наклонился и нежно взял девушку за подбородок, откинул в сторону кудри. Она подняла на него удивленный и какой-то беспомощный взгляд. Но ничего не сказала, не сделала ни малейшей попытки ответить на его прикосновение.
— До свидания, Октавия. — Руперт поцеловал ее в губы. Аромат кожи любимой всколыхнул память, голова пошла кругом. Но девушка осталась недвижимой, губы не ответили на поцелуй.
Руперт медленно выпрямился.
— До свидания. — И он отвел взгляд от золотистых глаз, стараясь навсегда позабыть прекрасный облик своей мадонны.
— Да хранит тебя Бог. — Она произнесла это настолько тихо, что Руперт не услышал слов.
Слезы капали на поднос, в чашку, соленой влагой разбавляя сладкий шоколад. Октавия сидела не двигаясь, молча отдаваясь своему горю.
Наконец она откинула одеяло и встала. Все кончено. Осталось сыграть последний акт спектакля.
В два часа к дому Уиндхэма подкатил наемный экипаж. Граф быстро сбежал по ступеням, забрался в карету и захлопнул за собой дверцу. Плотные кожаные шторы закрывали окна, и случайным прохожим экипаж представлялся пустым.
— Добрый день, милорд. — Из темного угла раздался голос Октавии. Не ответив, Филипп дернул ее к себе и поцеловал так, что зубы болезненно вжались в ее губы. — Какая пылкость, сэр! — перевела дыхание Октавия, когда он наконец оторвался от ее рта.
— Ты меня сводишь с ума. — Филипп откинулся на спинку сиденья. — Черт побери, взял бы тебя прямо сейчас. — Серые прищуренные глаза хищно сверкали в темноте, рот искривился, и весь он напоминал ястреба.
— Здесь нам могут помешать, хоть мы и укрыты от любопытных глаз. — Она нервно облизала пересохшие губы.
— Так и быть. Но запомни, сегодня ты наконец узнаешь, что это такое, когда тобой по-настоящему обладают.
Октавия, сдержала дрожь отвращения, надеясь, что полумрак кареты скроет ее презрительную усмешку.
— Надеюсь, милорд, вы останетесь довольны.
— Где находится дом?
— В маленькой деревушке под названием Уайлдкрофт, на самом краю пустоши Патни. Филипп нахмурился:
— Путь неблизкий для второй половины дня.
— Смотря какой день, — многообещающе улыбнулась Октавия. — Думаю, что сегодняшний покажется таким, ради которого стоит совершить путешествие.
Все время, пока карета ехала по Вестминстерскому мосту, потом через маленькие деревушки на южном берегу, Октавии удавалось поддерживать любовную болтовню. В какой-то момент она отодвинула кожаные занавески и выглянула из окна. Они проезжали Вандсворт. Впереди Патни. Октавия опустила шторы. Неизвестно, что лучше — знать или нет, когда на тебя нападут?
Сумрак в карете позволял скрывать тревогу на лице. Страх и возбуждение заставляли кровь играть в жилах, и Октавия чувствовала легкое головокружение.
Внезапно Филипп подался вперед и расшторил окно.
— Душно, а в этой Богом забытой глуши нас никто не увидит. — Он смахнул пот со лба.
Ну вот, нет больше полумрака. Октавия отвернулась к окну, надеясь, что легкий ветерок приведет ее в чувство.
Лошади бежали вверх по холму по направлению к пустоши Патни. Внезапно извозчик наклонился со своего насеста к окну:
— По дороге на Уайлдкрофт, миледи?
— Да. Дом покажу, когда въедем в деревню.
Кучер что-то невнятно пробурчал и щелкнул кнутом. Карета перевалила вершину холма и стала спускаться вниз. В каком месте будет поджидать ее Руперт?
Поворот. Октавия снова выглянула из окна. Экипаж катил по грязной дороге, намного уже той, что шла через пустошь. Впереди замаячили деревья. Не там ли?
Октавия молчала, перебрав все возможные темы для разговора. Филиппа, похоже, это устраивало: он мог без помех рассматривать ее жадными глазами.
Она закрыла глаза и постаралась расслабиться. Езда укачивала ее, но беспокойные мысли не отступали. Она говорила себе — волноваться не о чем. Все, что от нее требуется, — правдоподобно изображать истерику. Все остальное сделает Руперт.
Один против двух. Но у извозчика скорее всего нет никакого оружия. Остается Филипп. Он при шпаге, но пистолеты на свидание вряд ли захватил.
Пистолетный выстрел прозвучал неожиданно. Сердце гулко забилось, дурнота подступила к горлу.
Кучер выругался и натянул вожжи; лошади встали.
— Силы небесные, это же он, проклятый грабитель, — выругался сквозь зубы Филипп, вытаскивая шпагу. Он мельком взглянул на Октавию: девушка, зажав руками рот, в ужасе забилась в угол, глаза от страха расширились. Филипп рывком распахнул дверцу и лицом к лицу оказался с Лордом Ником.
На секунду встретились две пары серых глаз. Филипп почувствовал, какая могучая сила исходит от человека в черной шелковой маске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— До скорого! Будь Осторожен. — Бен подождал, пока конь со всадником не выехали со двора, и вернулся в таверну.
Парень немного постоял, пробуя шестипенсовик на зуб, потом подбежал к тяжеловозу и отвел его в конюшню. Через пять минут он уже несся по сонным улочкам Патни. Выражение его лица и то, как он спешил, говорили о том, что он выполняет важное поручение.
Глава 20
— Ты все хорошо поняла? — Руперт стоял в спальне Октавии, опершись о подоконник руками.
— Да, мне все абсолютно ясно. — Она поднялась повыше на подушках и отхлебнула горячего шоколаду. Руперт уже две недели не был в ее спальне, и Октавия чувствовала себя неловко, почти смущенно в одном пеньюаре. — Ты собираешься на дневной прием у короля?
— Надо показаться. Хочу, чтобы все узнали, что я на день или два уезжаю из города.
— Будешь в «Королевском дубе»? — поинтересовалась Октавия, наливая из серебряного кувшинчика в чашку темную ароматную жидкость. На самом деле ей больше не хотелось шоколада, но нужно было чем-то занять руки.
— Нет, если добуду кольцо, предстоит кое-что проделать. Повидать кое-каких людей.
Например, семейных юристов и старого доктора Харгривса, который принял в этом мире и его, и Филиппа. Когда Каллум Уиндхэм объявит брату о своем существовании, нужно, чтобы у того не оставалось ни малейших шансов. Нельзя позволить Филиппу улизнуть.
— Значит, тебе я здесь больше не нужна? Я имею в виду после того, как добудешь кольцо. Делать мне будет нечего. — Чашка звякнула о блюдце, шоколад перелился через край.
— Если пожелаешь уехать сегодня вечером — воля твоя, — отозвался Руперт с видимым спокойствием. — Но в любом случае дай мне знать, как тебя найти. Я должен вернуть тебе деньги и дом.
— Хорошо, — тихо согласилась Октавия. — Мне кажется, свою часть нашего договора ты почти выполнил.
— Еще пара недель, и все будет кончено. — Руперт оттолкнулся от подоконника. — Куда ты отправишься отсюда?
— Не знаю. — Девушка откусила заусенец на указательном пальце. — Еще не решила.
— А что скажешь отцу?
Она пожала плечами. Волосы Октавии упали на лицо и скрыли его выражение.
Руперт наклонился и нежно взял девушку за подбородок, откинул в сторону кудри. Она подняла на него удивленный и какой-то беспомощный взгляд. Но ничего не сказала, не сделала ни малейшей попытки ответить на его прикосновение.
— До свидания, Октавия. — Руперт поцеловал ее в губы. Аромат кожи любимой всколыхнул память, голова пошла кругом. Но девушка осталась недвижимой, губы не ответили на поцелуй.
Руперт медленно выпрямился.
— До свидания. — И он отвел взгляд от золотистых глаз, стараясь навсегда позабыть прекрасный облик своей мадонны.
— Да хранит тебя Бог. — Она произнесла это настолько тихо, что Руперт не услышал слов.
Слезы капали на поднос, в чашку, соленой влагой разбавляя сладкий шоколад. Октавия сидела не двигаясь, молча отдаваясь своему горю.
Наконец она откинула одеяло и встала. Все кончено. Осталось сыграть последний акт спектакля.
В два часа к дому Уиндхэма подкатил наемный экипаж. Граф быстро сбежал по ступеням, забрался в карету и захлопнул за собой дверцу. Плотные кожаные шторы закрывали окна, и случайным прохожим экипаж представлялся пустым.
— Добрый день, милорд. — Из темного угла раздался голос Октавии. Не ответив, Филипп дернул ее к себе и поцеловал так, что зубы болезненно вжались в ее губы. — Какая пылкость, сэр! — перевела дыхание Октавия, когда он наконец оторвался от ее рта.
— Ты меня сводишь с ума. — Филипп откинулся на спинку сиденья. — Черт побери, взял бы тебя прямо сейчас. — Серые прищуренные глаза хищно сверкали в темноте, рот искривился, и весь он напоминал ястреба.
— Здесь нам могут помешать, хоть мы и укрыты от любопытных глаз. — Она нервно облизала пересохшие губы.
— Так и быть. Но запомни, сегодня ты наконец узнаешь, что это такое, когда тобой по-настоящему обладают.
Октавия, сдержала дрожь отвращения, надеясь, что полумрак кареты скроет ее презрительную усмешку.
— Надеюсь, милорд, вы останетесь довольны.
— Где находится дом?
— В маленькой деревушке под названием Уайлдкрофт, на самом краю пустоши Патни. Филипп нахмурился:
— Путь неблизкий для второй половины дня.
— Смотря какой день, — многообещающе улыбнулась Октавия. — Думаю, что сегодняшний покажется таким, ради которого стоит совершить путешествие.
Все время, пока карета ехала по Вестминстерскому мосту, потом через маленькие деревушки на южном берегу, Октавии удавалось поддерживать любовную болтовню. В какой-то момент она отодвинула кожаные занавески и выглянула из окна. Они проезжали Вандсворт. Впереди Патни. Октавия опустила шторы. Неизвестно, что лучше — знать или нет, когда на тебя нападут?
Сумрак в карете позволял скрывать тревогу на лице. Страх и возбуждение заставляли кровь играть в жилах, и Октавия чувствовала легкое головокружение.
Внезапно Филипп подался вперед и расшторил окно.
— Душно, а в этой Богом забытой глуши нас никто не увидит. — Он смахнул пот со лба.
Ну вот, нет больше полумрака. Октавия отвернулась к окну, надеясь, что легкий ветерок приведет ее в чувство.
Лошади бежали вверх по холму по направлению к пустоши Патни. Внезапно извозчик наклонился со своего насеста к окну:
— По дороге на Уайлдкрофт, миледи?
— Да. Дом покажу, когда въедем в деревню.
Кучер что-то невнятно пробурчал и щелкнул кнутом. Карета перевалила вершину холма и стала спускаться вниз. В каком месте будет поджидать ее Руперт?
Поворот. Октавия снова выглянула из окна. Экипаж катил по грязной дороге, намного уже той, что шла через пустошь. Впереди замаячили деревья. Не там ли?
Октавия молчала, перебрав все возможные темы для разговора. Филиппа, похоже, это устраивало: он мог без помех рассматривать ее жадными глазами.
Она закрыла глаза и постаралась расслабиться. Езда укачивала ее, но беспокойные мысли не отступали. Она говорила себе — волноваться не о чем. Все, что от нее требуется, — правдоподобно изображать истерику. Все остальное сделает Руперт.
Один против двух. Но у извозчика скорее всего нет никакого оружия. Остается Филипп. Он при шпаге, но пистолеты на свидание вряд ли захватил.
Пистолетный выстрел прозвучал неожиданно. Сердце гулко забилось, дурнота подступила к горлу.
Кучер выругался и натянул вожжи; лошади встали.
— Силы небесные, это же он, проклятый грабитель, — выругался сквозь зубы Филипп, вытаскивая шпагу. Он мельком взглянул на Октавию: девушка, зажав руками рот, в ужасе забилась в угол, глаза от страха расширились. Филипп рывком распахнул дверцу и лицом к лицу оказался с Лордом Ником.
На секунду встретились две пары серых глаз. Филипп почувствовал, какая могучая сила исходит от человека в черной шелковой маске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92