рукава отделаны шелком того же цвета, запястье прикрывает изящное кружево. Кружевная косынка в низком вырезе платья вырисовывала округлость груди, хотя и предполагалось, что должна ее скрывать. Наряд подчеркивал чистоту лица, изящные линии фигуры и в то же время будто намекал на некую тайну в характере.
Через минуту все мужчины будут у ее ног — так он решил в тот момент. И теперь понял, что недооценил Октавию. Через всю залу к ним приближался принц Уэльский. Капельки пота выступили на красном лице, в глазах — похотливый отблеск, на губах — сладострастная улыбка.
— Мадам, вы восхитительны, — поклонился он. — Какой свежий, необычный облик! Уорвик, скорее представьте меня вашей жене.
Руперт учтиво представил Октавию, и принц тут же схватил ее за руку:
— Откуда вы, прелестная леди? Подумать только, сколько времени мы здесь томились, не видя вас! И как вам удавалось от нас скрываться? Почему вы позволили этому несчастному псу, — он погрозил жирным пальцем в сторону лорда Руперта, — украсть вас у нас?
— Вы слишком добры ко мне, ваше высочество. — Октавия присела в глубоком реверансе.
— Нет, нет, поверьте мне, нет! — с жаром воскликнул принц Уэльский. — Я нисколько не преувеличиваю… Такое милое создание! А ты, Уорвик, и в самом деле премерзкий пес. Всех обошел. Где ты ее раздобыл?
"Разглядывают, как редкое насекомое», — подумала Октавия.
— В провинции, сэр, — все так же учтиво ответил Руперт. — В Нортумберленде.
— В Нортумберленде! — В крошечных глазках засквозило удивление. — Вот те на! Никогда бы не подумал, что это возможно. Так далеко на севере. — Он оглянулся на свиту, ожидая подтверждения своих слов.
— Совершенно справедливо, сэр, — тут же согласился один из придворных. — Очень далеко от Лондона.
— Ну и ну, — снова заохал принц, не сводя с Октавии жадного взгляда. — Если у них там все такие красотки, стоит нанести туда визит. — И он от всей души рассмеялся собственной остроте. — Пойдем потанцуем, прелестное создание.
— Но у меня пока нет разрешения ни одной из патронесс, — скромно ответила Октавия. — Не хотелось бы нарушать правила, ваше высочество.
Принц разразился хохотом:
— Как будто они и так не нарушены, мадам. Долли… Долли, подойди сюда и разреши этому удивительному созданию потанцевать со мной. — Он махнул даме в платье из сиреневого муара, огромный парик которой украшали нелепые меховые зверюшки.
С застывшей улыбкой, враждебно разглядывая Октавию, к ним подошла герцогиня Дирвотерская.
— Леди Уорвик. — Октавия сделала почтительный реверанс.
— Если вам нужен искусный парикмахер, буду рада вам его предложить.
— Вы очень добры ко мне, мадам.
— Я слышала, что в провинции все по-другому. — Герцогиня скривила губы. — Но в Лондоне деревенские обычаи не нужны. Им здесь не место.
— О, мадам, полагаю, совершенствоваться можно везде, — мягко ответила Октавия. — Даже Лондон не закрыт для новых веяний.
Герцогиня не верила своим ушам: правильно ли она поняла эту нахалку? Неужели эта выскочка осмеливается говорить, что лондонская мода устарела?
Руперт удивленно поднял бровь. Может быть, Октавия не понимает, какую роль при дворе играет эта дама? Он подыскивал слова, чтобы замять неловкость, но в это время принц Уэльский разразился громогласным хохотом:
— Совершенно справедливо, леди Уорвик. Мы тут вовсе закоснели в наших обычаях. Правила, протокол, Бог знает что еще… Все вина нашего двора. Чертовски старомоден. Подождите, придет мое время… и вы увидите, какие наступят перемены, — помяните мое слово.
Эта потрясающая бестактность, ясно показывающая, что принц ждет не дождется смерти отца, была встречена с таким молчаливым неодобрением, что маленький вызов Октавии остался незамеченным.
Схватив Октавию за руку, принц увлек ее на середину зала, где формировались пары для контрданса.
— Его высочество — еще мальчишка… такой упрямый, — спокойно заметил Руперт и с улыбкой поклонился герцогине. — Юность есть юность.
— Конечно, — согласилась дама, прикладывая к верхней губе надушенный платок. Она окинула оценивающим взглядом статную фигуру лорда Уорвика и как будто бы смягчилась от того, что увидела.
Его светлость был одет в черный шелк, волосы, как и положено, напудрены и стянуты на затылке. Золотом сверкали карманные часы, а на белоснежной рубашке ослепительным голубым огнем сияла булавка с бриллиантом. На лице внимательное выражение, на губах участливая улыбка — он, казалось, извинялся за бестактность жены и принца Уэльского.
— Молодежь должны наставлять старшие, лорд Уорвик. — Глаза придворной дамы были прикованы к танцующим. — Ваша жена, сэр, еще не приобрела городского лоска.
— О, я думаю, дело не в этом, — раздался голос графа Уиндхэма. — Представляется мне, что леди Уорвик имеет смелость вести себя так, чтобы отличаться от всех остальных. Разве я не прав, Уорвик?
Руперт поклонился Филиппу, в глазах мелькнула насмешливая искорка:
— Разумное предположение, Уиндхэм. Граф довольно улыбнулся, и серые глаза вновь обратились к залу, где в такт музыке двигались танцующие. Он с интересом разглядывал леди Уорвик.
Неужели Филипп ничего не чувствует? Каждый раз, когда они говорили или обменивались взглядами, Руперт чувствовал, что кровь начинает быстрее бежать по жилам, а пульс — биться чаще. Филипп в его присутствии, похоже, не испытывал ни малейшего стеснения или неловкости, у него не было даже тени предчувствия. Может быть, это оттого, что он считал брата мертвым?
— Так вы познакомились с леди Уорвик в Нортумберленде? — Филипп небрежно отвернулся от танцующих и предложил Руперту табакерку.
Лорд Уорвик покачал головой:
— Не люблю нюхательный табак. Да, когда ездил навестить друзей.
— И конечно, это ее первый сезон в Лондоне? Руперт кивнул:
— Мы решили отложить свадебное путешествие до дня рождения короля.
Монарх родился в июне, и день его рождения означал закрытие сезона.
— Медовый месяц в разгар сезона в Лондоне для новичков имеет свою прелесть. — Филипп вежливо поклонился и отошел.
Графиня Уиндхэмская сидела между двумя чопорными матронами и при приближении мужа нервно улыбнулась. Она пригладила парик, поправила кружева на шее: несчастная женщина ожидала, что муж на людях примется критиковать ее внешность, и ее глаза молили о пощаде. Но тот прошел мимо, взглянув на жену так, словно та была садовым слизняком. Бедная женщина расстроилась еще больше.
Имя леди Уорвик было у всех на устах. На балу весь вечер только о ней и говорили. После первого танца принц Уэльский не отпустил свою даму, и Руперту оставалось только издалека наблюдать, каким успехом пользовалась Октавия у подхалимов и распутников из окружения принца.
Октавия была уверена, что, пока она будет рядом с принцем Уэльским, общество может ее осуждать, но никогда не отвергнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Через минуту все мужчины будут у ее ног — так он решил в тот момент. И теперь понял, что недооценил Октавию. Через всю залу к ним приближался принц Уэльский. Капельки пота выступили на красном лице, в глазах — похотливый отблеск, на губах — сладострастная улыбка.
— Мадам, вы восхитительны, — поклонился он. — Какой свежий, необычный облик! Уорвик, скорее представьте меня вашей жене.
Руперт учтиво представил Октавию, и принц тут же схватил ее за руку:
— Откуда вы, прелестная леди? Подумать только, сколько времени мы здесь томились, не видя вас! И как вам удавалось от нас скрываться? Почему вы позволили этому несчастному псу, — он погрозил жирным пальцем в сторону лорда Руперта, — украсть вас у нас?
— Вы слишком добры ко мне, ваше высочество. — Октавия присела в глубоком реверансе.
— Нет, нет, поверьте мне, нет! — с жаром воскликнул принц Уэльский. — Я нисколько не преувеличиваю… Такое милое создание! А ты, Уорвик, и в самом деле премерзкий пес. Всех обошел. Где ты ее раздобыл?
"Разглядывают, как редкое насекомое», — подумала Октавия.
— В провинции, сэр, — все так же учтиво ответил Руперт. — В Нортумберленде.
— В Нортумберленде! — В крошечных глазках засквозило удивление. — Вот те на! Никогда бы не подумал, что это возможно. Так далеко на севере. — Он оглянулся на свиту, ожидая подтверждения своих слов.
— Совершенно справедливо, сэр, — тут же согласился один из придворных. — Очень далеко от Лондона.
— Ну и ну, — снова заохал принц, не сводя с Октавии жадного взгляда. — Если у них там все такие красотки, стоит нанести туда визит. — И он от всей души рассмеялся собственной остроте. — Пойдем потанцуем, прелестное создание.
— Но у меня пока нет разрешения ни одной из патронесс, — скромно ответила Октавия. — Не хотелось бы нарушать правила, ваше высочество.
Принц разразился хохотом:
— Как будто они и так не нарушены, мадам. Долли… Долли, подойди сюда и разреши этому удивительному созданию потанцевать со мной. — Он махнул даме в платье из сиреневого муара, огромный парик которой украшали нелепые меховые зверюшки.
С застывшей улыбкой, враждебно разглядывая Октавию, к ним подошла герцогиня Дирвотерская.
— Леди Уорвик. — Октавия сделала почтительный реверанс.
— Если вам нужен искусный парикмахер, буду рада вам его предложить.
— Вы очень добры ко мне, мадам.
— Я слышала, что в провинции все по-другому. — Герцогиня скривила губы. — Но в Лондоне деревенские обычаи не нужны. Им здесь не место.
— О, мадам, полагаю, совершенствоваться можно везде, — мягко ответила Октавия. — Даже Лондон не закрыт для новых веяний.
Герцогиня не верила своим ушам: правильно ли она поняла эту нахалку? Неужели эта выскочка осмеливается говорить, что лондонская мода устарела?
Руперт удивленно поднял бровь. Может быть, Октавия не понимает, какую роль при дворе играет эта дама? Он подыскивал слова, чтобы замять неловкость, но в это время принц Уэльский разразился громогласным хохотом:
— Совершенно справедливо, леди Уорвик. Мы тут вовсе закоснели в наших обычаях. Правила, протокол, Бог знает что еще… Все вина нашего двора. Чертовски старомоден. Подождите, придет мое время… и вы увидите, какие наступят перемены, — помяните мое слово.
Эта потрясающая бестактность, ясно показывающая, что принц ждет не дождется смерти отца, была встречена с таким молчаливым неодобрением, что маленький вызов Октавии остался незамеченным.
Схватив Октавию за руку, принц увлек ее на середину зала, где формировались пары для контрданса.
— Его высочество — еще мальчишка… такой упрямый, — спокойно заметил Руперт и с улыбкой поклонился герцогине. — Юность есть юность.
— Конечно, — согласилась дама, прикладывая к верхней губе надушенный платок. Она окинула оценивающим взглядом статную фигуру лорда Уорвика и как будто бы смягчилась от того, что увидела.
Его светлость был одет в черный шелк, волосы, как и положено, напудрены и стянуты на затылке. Золотом сверкали карманные часы, а на белоснежной рубашке ослепительным голубым огнем сияла булавка с бриллиантом. На лице внимательное выражение, на губах участливая улыбка — он, казалось, извинялся за бестактность жены и принца Уэльского.
— Молодежь должны наставлять старшие, лорд Уорвик. — Глаза придворной дамы были прикованы к танцующим. — Ваша жена, сэр, еще не приобрела городского лоска.
— О, я думаю, дело не в этом, — раздался голос графа Уиндхэма. — Представляется мне, что леди Уорвик имеет смелость вести себя так, чтобы отличаться от всех остальных. Разве я не прав, Уорвик?
Руперт поклонился Филиппу, в глазах мелькнула насмешливая искорка:
— Разумное предположение, Уиндхэм. Граф довольно улыбнулся, и серые глаза вновь обратились к залу, где в такт музыке двигались танцующие. Он с интересом разглядывал леди Уорвик.
Неужели Филипп ничего не чувствует? Каждый раз, когда они говорили или обменивались взглядами, Руперт чувствовал, что кровь начинает быстрее бежать по жилам, а пульс — биться чаще. Филипп в его присутствии, похоже, не испытывал ни малейшего стеснения или неловкости, у него не было даже тени предчувствия. Может быть, это оттого, что он считал брата мертвым?
— Так вы познакомились с леди Уорвик в Нортумберленде? — Филипп небрежно отвернулся от танцующих и предложил Руперту табакерку.
Лорд Уорвик покачал головой:
— Не люблю нюхательный табак. Да, когда ездил навестить друзей.
— И конечно, это ее первый сезон в Лондоне? Руперт кивнул:
— Мы решили отложить свадебное путешествие до дня рождения короля.
Монарх родился в июне, и день его рождения означал закрытие сезона.
— Медовый месяц в разгар сезона в Лондоне для новичков имеет свою прелесть. — Филипп вежливо поклонился и отошел.
Графиня Уиндхэмская сидела между двумя чопорными матронами и при приближении мужа нервно улыбнулась. Она пригладила парик, поправила кружева на шее: несчастная женщина ожидала, что муж на людях примется критиковать ее внешность, и ее глаза молили о пощаде. Но тот прошел мимо, взглянув на жену так, словно та была садовым слизняком. Бедная женщина расстроилась еще больше.
Имя леди Уорвик было у всех на устах. На балу весь вечер только о ней и говорили. После первого танца принц Уэльский не отпустил свою даму, и Руперту оставалось только издалека наблюдать, каким успехом пользовалась Октавия у подхалимов и распутников из окружения принца.
Октавия была уверена, что, пока она будет рядом с принцем Уэльским, общество может ее осуждать, но никогда не отвергнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92