Ревность привела ее в такую ярость, а отнюдь не деньги. Догадывался ли Руперт об этом? Октавия предпочла бы, чтобы ее обвинили в глупости, но только не в ревности. Но в следующую минуту она уже поняла, как отвести от себя подозрение.
— Как я могу что-либо понять, если ты ничего мне не говоришь?
Руперт помолчал.
— Мне казалось, ты уже знаешь — я люблю играть с закрытыми картами.
— Тогда нечего пенять, что я делаю глупые выводы. В его глазах появилась изумленная догадка:
— То, о чем ты думаешь, не правда.
Октавия с минуту молчала, разглядывая собственную туфельку, наконец сказала:
— Почему же? Я заметила, как она получила цену, и знаю, что в свое время с ней переспали все придворные мужского пола.
— И ты полагаешь, что я настолько неразборчив, что готов наброситься на лежалый товар? — Руперт пожал плечами. — Ты меня обижаешь, Октавия! И я думаю… да, я считаю, ты должна за это заплатить. — И злость Октавии куда-то ушла. Она стояла, не зная, что сказать и что сделать.
— Вопрос состоит лишь в том, какую плату я сочту приемлемой? — продолжал поддразнивать ее Руперт, глядя на угли в камине. — Что бы это могло быть? — Он поднял глаза и так посмотрел на нее, что Октавия засомневалась, сумеет ли она выйти из комнаты на собственных ногах.
— Хочешь, чтобы я выбирала сама? — От нахлынувшего желания ее голос прозвучал очень низко.
— Готов выслушать любые предложения, хотя окончательный выбор оставляю за собой.
Октавия облизала губы: мозг бурлил чувственными фантазиями, затмевавшими усталость дня, опасения, недобрые предчувствия и страхи. Больше не имело значения, почему они играют в эту игру, важно было лишь то, что они в нее играют.
— Не подняться ли нам в спальню, сэр?
— Непременно. Мне почему-то кажется, что в спальне тебе будет проще расплатиться.
— Мне тоже так кажется, сэр. — Октавия присела в реверансе, глядя на Руперта снизу вверх из-за развернутого веера. От предвкушения наслаждения глаза ее увлажнились, в каждом изгибе тела — страстное обещание.
Руперт торжественно взял ее за руку:
— Идемте, мадам.
Глава 12
— Граф Уиндхэм, миледи! — донесся как всегда назидательный голос Гриффина. — Вы дома?
— Да, Гриффин, проведи его в зал. Я сейчас выйду. — Октавия отложила газету, которую читала отцу. — Извини, папа.
— Конечно, конечно, — ответил он ласково. — Иди, делай что следует. Я вижу, дверной звонок просто не замолкает. Мне кажется, вы стали очень популярной парой.
— Да, — скромно согласилась дочь, расправляя складки на юбке розового муслинового платья. — Но это потому, что мы новые люди на сцене, а общество обожает новизну. — Она оглядела себя в зеркало.
— У Уорвика большие доходы, — заметил Оливер. — Это видно по его гостеприимству.
Октавия взглянула в зеркало на отца. Закидывает удочку? Вряд ли. Это не в его характере.
— Он богатый человек, папа. Не хочешь прокатиться? Сегодня превосходный день.
— Спасибо. Я, как обычно, прогуляюсь. Иди, твой гость заждался.
Октавия поцеловала отца и выпорхнула из комнаты. В повседневной жизни Оливер всегда разбирался плохо, а после несчастья и вовсе перестал замечать окружающую действительность. Однако в последнее время отец вернулся к реальности. Что будет, если он начнет интересоваться хитросплетениями их домашней жизни? Как придумать хоть сколько-нибудь удовлетворительное объяснение скоропалительному браку, неожиданному возврату богатства и возвращению в Хартридж Фолли? Октавия могла только надеяться на то, что отец поверит любому ее объяснению, как это было раньше.
Но все это пока еще в будущем, говорила себе Октавия, сбегая по лестнице вниз. А настоящее требовало напряжения всех сил.
На нижней ступеньке она перевела дыхание. Если Филипп Уиндхэм пришел один, а Октавия подозревала, что это именно так, то сегодня состоится их первое свидание.
Слуга растворил двери, и Октавия, приняв соответствующее выражение лица, вошла в зал.
— Граф Уиндхэм! Какой неожиданный сюрприз? Филипп оторвался от созерцания улицы за окном и, приставив лорнет к глазам, принялся изучать хозяйку. Наконец граф поклонился:
— Я в восхищении, мадам. Вы одеваетесь с безукоризненным вкусом.
— А вы знаток дамских нарядов? — колко поинтересовалась Октавия.
— Я разбираюсь в том, что мне нравится. — Он тепло пожал ее руку. — Извините, если моя бесцеремонность вас обижает, но при виде вас сразу забываешь об условностях.
— О, сэр, а я думала, что вы выше банальных комплиментов, — игриво упрекнула графа Октавия. — Мы оба знаем, какова их настоящая цена.
— Уверяю вас, то, что я говорю, не пустые комплименты. — Он пристально смотрел на нее, и снова возникло неловкое чувство, что есть в нем что-то знакомое… знакомое, но в то же время злое.
— Тогда я их принимаю с той же доброжелательностью, с какой они были сказаны. — Октавия обворожительно улыбнулась. — Хотите шерри?
— Благодарю вас. — Октавия дернула за шнурок колокольчика. — Я пришел за долгом… Могу я у вас его потребовать?
— Конечно. — И, обратившись к вошедшему дворецкому:
— Гриффин, пожалуйста, шерри. Его светлость дома?
— Нет, миледи, лорд Руперт уехал к портному. — Дворецкий поклонился и вышел.
Знал ли об этом граф Уиндхэм заранее?
— Итак? — повернулась к нему Октавия. — Я ваша должница? Я запамятовала, кто проиграл партию.
— Вы, мадам. Две. — Она не могла разобрать выражение его глаз. — Две из трех.
— У меня никудышная память. Поставь на стол, — обратилась она к дворецкому. — Я сама налью графу. — Как только дверь за слугой закрылась, Октавия разлила вино по бокалам. — Так за что мы выпьем?
— За выигрыш и за проигрыш. — Филипп поднял бокал. — И за будущие игры.
Октавия улыбнулась и пригубила шерри.
— Вы оспариваете свой долг, леди Уорвик?
— Ни в коем случае. — Октавия покачала головой. Господи, как же можно целовать мужчину одними губами? Как пережить эти неприятные минуты?
Она этого не знала. В своей жизни она целовала лишь одного мужчину, и душа и разум неизменно сливались с телом, когда она прижималась к Уорвику.
Филипп притянул ее к себе, взял пальцами за подбородок, приблизил губы к ее губам.
Октавия говорила себе, что следует ответить на поцелуй. Она ничего не добьется, если станет ждать, как истукан, пока все кончится. Вздохнув, она закрыла глаза и ответила на поцелуй. Язык Филиппа тут же отозвался на приглашение, и она ощутила во рту привкус вина и присутствие чего-то мускулистого. Он крепко прижал ее к себе.
Касайся его! Шарь руками по телу! Может быть, нащупаешь то, что ты ищешь!
Октавия, словно в ответном порыве желания, провела рукой по груди в поисках кармашка, обследовала бедра. Филипп застонал и внезапно впился зубами в ее нижнюю губу. Октавия, ощутив вкус крови, инстинктивно попыталась освободиться из его объятий, но граф стискивал ее с такой силой, что Октавии никак не удавалось упереться ему рукой в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Как я могу что-либо понять, если ты ничего мне не говоришь?
Руперт помолчал.
— Мне казалось, ты уже знаешь — я люблю играть с закрытыми картами.
— Тогда нечего пенять, что я делаю глупые выводы. В его глазах появилась изумленная догадка:
— То, о чем ты думаешь, не правда.
Октавия с минуту молчала, разглядывая собственную туфельку, наконец сказала:
— Почему же? Я заметила, как она получила цену, и знаю, что в свое время с ней переспали все придворные мужского пола.
— И ты полагаешь, что я настолько неразборчив, что готов наброситься на лежалый товар? — Руперт пожал плечами. — Ты меня обижаешь, Октавия! И я думаю… да, я считаю, ты должна за это заплатить. — И злость Октавии куда-то ушла. Она стояла, не зная, что сказать и что сделать.
— Вопрос состоит лишь в том, какую плату я сочту приемлемой? — продолжал поддразнивать ее Руперт, глядя на угли в камине. — Что бы это могло быть? — Он поднял глаза и так посмотрел на нее, что Октавия засомневалась, сумеет ли она выйти из комнаты на собственных ногах.
— Хочешь, чтобы я выбирала сама? — От нахлынувшего желания ее голос прозвучал очень низко.
— Готов выслушать любые предложения, хотя окончательный выбор оставляю за собой.
Октавия облизала губы: мозг бурлил чувственными фантазиями, затмевавшими усталость дня, опасения, недобрые предчувствия и страхи. Больше не имело значения, почему они играют в эту игру, важно было лишь то, что они в нее играют.
— Не подняться ли нам в спальню, сэр?
— Непременно. Мне почему-то кажется, что в спальне тебе будет проще расплатиться.
— Мне тоже так кажется, сэр. — Октавия присела в реверансе, глядя на Руперта снизу вверх из-за развернутого веера. От предвкушения наслаждения глаза ее увлажнились, в каждом изгибе тела — страстное обещание.
Руперт торжественно взял ее за руку:
— Идемте, мадам.
Глава 12
— Граф Уиндхэм, миледи! — донесся как всегда назидательный голос Гриффина. — Вы дома?
— Да, Гриффин, проведи его в зал. Я сейчас выйду. — Октавия отложила газету, которую читала отцу. — Извини, папа.
— Конечно, конечно, — ответил он ласково. — Иди, делай что следует. Я вижу, дверной звонок просто не замолкает. Мне кажется, вы стали очень популярной парой.
— Да, — скромно согласилась дочь, расправляя складки на юбке розового муслинового платья. — Но это потому, что мы новые люди на сцене, а общество обожает новизну. — Она оглядела себя в зеркало.
— У Уорвика большие доходы, — заметил Оливер. — Это видно по его гостеприимству.
Октавия взглянула в зеркало на отца. Закидывает удочку? Вряд ли. Это не в его характере.
— Он богатый человек, папа. Не хочешь прокатиться? Сегодня превосходный день.
— Спасибо. Я, как обычно, прогуляюсь. Иди, твой гость заждался.
Октавия поцеловала отца и выпорхнула из комнаты. В повседневной жизни Оливер всегда разбирался плохо, а после несчастья и вовсе перестал замечать окружающую действительность. Однако в последнее время отец вернулся к реальности. Что будет, если он начнет интересоваться хитросплетениями их домашней жизни? Как придумать хоть сколько-нибудь удовлетворительное объяснение скоропалительному браку, неожиданному возврату богатства и возвращению в Хартридж Фолли? Октавия могла только надеяться на то, что отец поверит любому ее объяснению, как это было раньше.
Но все это пока еще в будущем, говорила себе Октавия, сбегая по лестнице вниз. А настоящее требовало напряжения всех сил.
На нижней ступеньке она перевела дыхание. Если Филипп Уиндхэм пришел один, а Октавия подозревала, что это именно так, то сегодня состоится их первое свидание.
Слуга растворил двери, и Октавия, приняв соответствующее выражение лица, вошла в зал.
— Граф Уиндхэм! Какой неожиданный сюрприз? Филипп оторвался от созерцания улицы за окном и, приставив лорнет к глазам, принялся изучать хозяйку. Наконец граф поклонился:
— Я в восхищении, мадам. Вы одеваетесь с безукоризненным вкусом.
— А вы знаток дамских нарядов? — колко поинтересовалась Октавия.
— Я разбираюсь в том, что мне нравится. — Он тепло пожал ее руку. — Извините, если моя бесцеремонность вас обижает, но при виде вас сразу забываешь об условностях.
— О, сэр, а я думала, что вы выше банальных комплиментов, — игриво упрекнула графа Октавия. — Мы оба знаем, какова их настоящая цена.
— Уверяю вас, то, что я говорю, не пустые комплименты. — Он пристально смотрел на нее, и снова возникло неловкое чувство, что есть в нем что-то знакомое… знакомое, но в то же время злое.
— Тогда я их принимаю с той же доброжелательностью, с какой они были сказаны. — Октавия обворожительно улыбнулась. — Хотите шерри?
— Благодарю вас. — Октавия дернула за шнурок колокольчика. — Я пришел за долгом… Могу я у вас его потребовать?
— Конечно. — И, обратившись к вошедшему дворецкому:
— Гриффин, пожалуйста, шерри. Его светлость дома?
— Нет, миледи, лорд Руперт уехал к портному. — Дворецкий поклонился и вышел.
Знал ли об этом граф Уиндхэм заранее?
— Итак? — повернулась к нему Октавия. — Я ваша должница? Я запамятовала, кто проиграл партию.
— Вы, мадам. Две. — Она не могла разобрать выражение его глаз. — Две из трех.
— У меня никудышная память. Поставь на стол, — обратилась она к дворецкому. — Я сама налью графу. — Как только дверь за слугой закрылась, Октавия разлила вино по бокалам. — Так за что мы выпьем?
— За выигрыш и за проигрыш. — Филипп поднял бокал. — И за будущие игры.
Октавия улыбнулась и пригубила шерри.
— Вы оспариваете свой долг, леди Уорвик?
— Ни в коем случае. — Октавия покачала головой. Господи, как же можно целовать мужчину одними губами? Как пережить эти неприятные минуты?
Она этого не знала. В своей жизни она целовала лишь одного мужчину, и душа и разум неизменно сливались с телом, когда она прижималась к Уорвику.
Филипп притянул ее к себе, взял пальцами за подбородок, приблизил губы к ее губам.
Октавия говорила себе, что следует ответить на поцелуй. Она ничего не добьется, если станет ждать, как истукан, пока все кончится. Вздохнув, она закрыла глаза и ответила на поцелуй. Язык Филиппа тут же отозвался на приглашение, и она ощутила во рту привкус вина и присутствие чего-то мускулистого. Он крепко прижал ее к себе.
Касайся его! Шарь руками по телу! Может быть, нащупаешь то, что ты ищешь!
Октавия, словно в ответном порыве желания, провела рукой по груди в поисках кармашка, обследовала бедра. Филипп застонал и внезапно впился зубами в ее нижнюю губу. Октавия, ощутив вкус крови, инстинктивно попыталась освободиться из его объятий, но граф стискивал ее с такой силой, что Октавии никак не удавалось упереться ему рукой в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92