— Филипп накрыл руку Октавии своей.
Ей показалось, что на нее повесили кандалы. Она ничего не ответила, но позволила увлечь себя прочь от светского шума. В дальнем конце сада, под самшитами, он неожиданно грубо привлек ее к себе. Порыв Филиппа застал Октавию врасплох. Руки графа обвились вокруг ее шеи, пальцы приподняли подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза — отливающую металлом беспощадную серую глубину.
— Я тебя хочу, — прошептал он, но в словах не слышалось страсти, только холодная констатация факта. — Я хочу тебя, а ты меня.
Губы вплотную прижались к ее губам, вдавили их в зубы, в рот нашел дорогу язык, проник в самую глубину. На глаза навернулись слезы. Но Октавия тут же сама обняла графа. Ладони скользнули под полы сюртука, стали поглаживать тело.
И вдруг она нащупала это. Пальцы замерли. Под жилетом затаилось что-то маленькое, твердое, круглое. Но именно изнутри. В кармане на подкладке? Трудно сказать. Невозможно, если не снять жилет.
Руки Октавии безвольно упали. Под напором поцелуев голова откинулась назад. Она послушно подчинялась его страсти. А он терзал ее рот, пальцы на секунду сомкнулись на горле, потом заскользили к груди.
Инстинктивно Октавия чувствовала, что его больше возбуждает покорность, а не бурный ответ. И для нее так было намного проще.
Мысль ее следовала своим чередом. Как изъять из-под жилета маленький мешочек? Если наброситься на него в буйном порыве, рвать одежды, изображая необоримое желание, дело может получиться. Но это невозможно на террасе Сент-Джеймсского дворца в разгар Королевского приема.
Филипп оторвался от ее рта, но пальцы снова вернулись на горло и сдавили так сильно, что стало трудно дышать.
— Ты мне покоришься, Октавия, — прошипел он. — Я терпел долго… Очень долго. Но игра сыграна. Я не могу больше ждать.
— И, я тоже, милорд, — прохрипела Октавия, чувствуя, как под его пальцами пульсирует вена.
Филипп кивнул, в глазах вспыхнул огонь удовлетворения, от которого у Октавии в жилах застыла кровь.
— Завтра в два часа пришлю за тобой карсту. Приедешь ко мне на Сент-Джеймсскую площадь.
— В твой дом? — не удержалась от вопроса потрясенная Октавия.
— Куда же еще?
— Но твоя жена? Слуги?
— Слуги не суют нос в мои дела. И жену я тоже этому научил. — В словах Филиппа сквозило холодное презрение, и Октавия понимала, что оно распространяется и на нее. — Кроме того, — добавил он со смешком, — так будет гораздо лучше для твоей репутации. Безопаснее. Никаких посторонних. Приедешь и уедешь в закрытой карете. Только мои домашние будут знать о тебе. Но никто не распустит язык, и никакого шума не будет.
Октавия ничего не отвечала. Граф по-прежнему сжимал ее горло, и девушка ответила на его хищный взгляд. Ей надо было соглашаться. Но неужели не было способа избежать капитуляции? Что-то должно прийти в голову. По крайней мере она теперь знала, что кольцо у него и она старается не напрасно.
— Надо возвращаться в гостиную, сэр, — сказала Октавия и сама удивилась спокойствию своего голоса. — Если уж заботиться о моей репутации, бессмысленно рисковать сегодня.
— Справедливо, мадам. Кажется, у вашего мужа отныне появится время, чтобы заниматься с леди Дрейтон. Впрочем, может, это она занимается с ним?
Октавия равнодушно пожала плечами, но граф не унимался и ровным голосом продолжал:
— Я вижу, его забавы с этой дамой вас раздражают.
— Что вам дало повод так думать, сэр? — рассмеялась Октавия, пряча потрясение за наигранной веселостью. Чем она себя выдала?
— О, я заметил ваш взгляд, когда вы смотрели в их сторону. Уверяю, Маргарет Дрейтон вам и в подметки не годится. Но мужья не ценят своих жен.
Он отступил в сторону, пропуская Октавию во французское окно — к свету и шуму гостиной.
— Наградить мужа рогами — достойная расплата за недостаток внимания, — прошептал он ей на ухо.
Октавия улыбнулась и кивнула. Несмотря на отвращение, которое она испытывала к этому человеку, в голове блеснула мысль — ведь одурачен он. Филипп Уиндхэм угодил в капкан, который поставил Руперт Уорвик.
Руперт видел, как Октавия выходила с Филиппом из гостиной, и во время ее отсутствия чувствовал себя как на иголках, хотя и продолжал флиртовать с Маргарет Дрейтон.
Чем они занимались? Вопрос не давал покоя. Руперт представлял Октавию в объятиях брата: его губы прижимаются к ее губам, язык настойчиво проникает в ее рот, длинные пальцы мнут и марают белоснежную кожу. Одна за другой проносились приводившие в ярость, отталкивающие картины. Нет, их дело надо решать как-то по-другому.
— Эй, Уорвик, мы сегодня утром видели вашего приятеля! — прокричал вместо приветствия, продираясь сквозь толпу, Дирк Ригби. — Чудной человек, этот ваш Тадеуш Нильсон.
Руперт поднял испытующий взгляд и в упор посмотрел на вето.
— Извините, вы говорите загадками. — Его глаза были холодны и пусты, словно в них вовсе не было жизни. — Утверждаете, что утром встретили какого-то моего приятеля?
Скорым соображением Дирк Ригби похвастаться не мог.
— Ну как же… — Он выглядел явно озадаченным. — Тот самый тип, о котором вы нам рассказывали?.. — Чтобы помочь мысли, он несколько раз моргнул и наморщил нос.
Взгляд Руперта стал еще холоднее и отрешеннее.
— Извините, но я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете.
— И вы совершенно правы! — поспешно вступил в разговор Гектор, при этом пихнув Дирка в бок. — Дирк вас с кем-то спутал… Он так забывчив. Подтверди скорей, дорогой!
Постепенно до Ригби стало кое-что доходить. Его лицо прояснилось.
— Конечно же! — с готовностью согласился он, утирая выступивший на лбу пот. — Страшно забывчив. Совершенно не могу сосредоточиться. Вот и вас, Уорвик, перепутал с другим… Был уверен, что он — это вы.
— Такое удивительное сходство? — вежливо поинтересовался Руперт.
— Потрясающее, — тут же уцепился за это объяснение Дирк. — Невероятное. Точно вы — близнецы. Правда, Лакросс? Настоящие близнецы. Никогда не видел, чтобы люди были так похожи.
— Неужели? И кто же этот мой двойник? Я его знаю?
— М-м-м… не… не думаю. Как же его звали, Гектор? — Дирк обратился за помощью к приятелю.
— Вы его не знаете, Уорвик, — спокойно произнес Лакросс. — Мы его третьего дня встретили на скачках, разговорились, и выяснилось, что у него есть связи, которые нас очень интересуют. — Гектор с удовольствием втянул в себя нюхательный табак. — И получили интересное предложение.
Руперт кивнул:
— Поздравляю. Надеюсь, под «интересным» предложением вы подразумеваете выгодное?
— Возможно, возможно. — Лакросс поклонился и отошел. Ригби секунду колебался, но последовал за компаньоном.
Удивительно, размышлял Руперт, как такой умный человек, как Оливер Морган, мог стать жертвой двух набитых дураков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Ей показалось, что на нее повесили кандалы. Она ничего не ответила, но позволила увлечь себя прочь от светского шума. В дальнем конце сада, под самшитами, он неожиданно грубо привлек ее к себе. Порыв Филиппа застал Октавию врасплох. Руки графа обвились вокруг ее шеи, пальцы приподняли подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза — отливающую металлом беспощадную серую глубину.
— Я тебя хочу, — прошептал он, но в словах не слышалось страсти, только холодная констатация факта. — Я хочу тебя, а ты меня.
Губы вплотную прижались к ее губам, вдавили их в зубы, в рот нашел дорогу язык, проник в самую глубину. На глаза навернулись слезы. Но Октавия тут же сама обняла графа. Ладони скользнули под полы сюртука, стали поглаживать тело.
И вдруг она нащупала это. Пальцы замерли. Под жилетом затаилось что-то маленькое, твердое, круглое. Но именно изнутри. В кармане на подкладке? Трудно сказать. Невозможно, если не снять жилет.
Руки Октавии безвольно упали. Под напором поцелуев голова откинулась назад. Она послушно подчинялась его страсти. А он терзал ее рот, пальцы на секунду сомкнулись на горле, потом заскользили к груди.
Инстинктивно Октавия чувствовала, что его больше возбуждает покорность, а не бурный ответ. И для нее так было намного проще.
Мысль ее следовала своим чередом. Как изъять из-под жилета маленький мешочек? Если наброситься на него в буйном порыве, рвать одежды, изображая необоримое желание, дело может получиться. Но это невозможно на террасе Сент-Джеймсского дворца в разгар Королевского приема.
Филипп оторвался от ее рта, но пальцы снова вернулись на горло и сдавили так сильно, что стало трудно дышать.
— Ты мне покоришься, Октавия, — прошипел он. — Я терпел долго… Очень долго. Но игра сыграна. Я не могу больше ждать.
— И, я тоже, милорд, — прохрипела Октавия, чувствуя, как под его пальцами пульсирует вена.
Филипп кивнул, в глазах вспыхнул огонь удовлетворения, от которого у Октавии в жилах застыла кровь.
— Завтра в два часа пришлю за тобой карсту. Приедешь ко мне на Сент-Джеймсскую площадь.
— В твой дом? — не удержалась от вопроса потрясенная Октавия.
— Куда же еще?
— Но твоя жена? Слуги?
— Слуги не суют нос в мои дела. И жену я тоже этому научил. — В словах Филиппа сквозило холодное презрение, и Октавия понимала, что оно распространяется и на нее. — Кроме того, — добавил он со смешком, — так будет гораздо лучше для твоей репутации. Безопаснее. Никаких посторонних. Приедешь и уедешь в закрытой карете. Только мои домашние будут знать о тебе. Но никто не распустит язык, и никакого шума не будет.
Октавия ничего не отвечала. Граф по-прежнему сжимал ее горло, и девушка ответила на его хищный взгляд. Ей надо было соглашаться. Но неужели не было способа избежать капитуляции? Что-то должно прийти в голову. По крайней мере она теперь знала, что кольцо у него и она старается не напрасно.
— Надо возвращаться в гостиную, сэр, — сказала Октавия и сама удивилась спокойствию своего голоса. — Если уж заботиться о моей репутации, бессмысленно рисковать сегодня.
— Справедливо, мадам. Кажется, у вашего мужа отныне появится время, чтобы заниматься с леди Дрейтон. Впрочем, может, это она занимается с ним?
Октавия равнодушно пожала плечами, но граф не унимался и ровным голосом продолжал:
— Я вижу, его забавы с этой дамой вас раздражают.
— Что вам дало повод так думать, сэр? — рассмеялась Октавия, пряча потрясение за наигранной веселостью. Чем она себя выдала?
— О, я заметил ваш взгляд, когда вы смотрели в их сторону. Уверяю, Маргарет Дрейтон вам и в подметки не годится. Но мужья не ценят своих жен.
Он отступил в сторону, пропуская Октавию во французское окно — к свету и шуму гостиной.
— Наградить мужа рогами — достойная расплата за недостаток внимания, — прошептал он ей на ухо.
Октавия улыбнулась и кивнула. Несмотря на отвращение, которое она испытывала к этому человеку, в голове блеснула мысль — ведь одурачен он. Филипп Уиндхэм угодил в капкан, который поставил Руперт Уорвик.
Руперт видел, как Октавия выходила с Филиппом из гостиной, и во время ее отсутствия чувствовал себя как на иголках, хотя и продолжал флиртовать с Маргарет Дрейтон.
Чем они занимались? Вопрос не давал покоя. Руперт представлял Октавию в объятиях брата: его губы прижимаются к ее губам, язык настойчиво проникает в ее рот, длинные пальцы мнут и марают белоснежную кожу. Одна за другой проносились приводившие в ярость, отталкивающие картины. Нет, их дело надо решать как-то по-другому.
— Эй, Уорвик, мы сегодня утром видели вашего приятеля! — прокричал вместо приветствия, продираясь сквозь толпу, Дирк Ригби. — Чудной человек, этот ваш Тадеуш Нильсон.
Руперт поднял испытующий взгляд и в упор посмотрел на вето.
— Извините, вы говорите загадками. — Его глаза были холодны и пусты, словно в них вовсе не было жизни. — Утверждаете, что утром встретили какого-то моего приятеля?
Скорым соображением Дирк Ригби похвастаться не мог.
— Ну как же… — Он выглядел явно озадаченным. — Тот самый тип, о котором вы нам рассказывали?.. — Чтобы помочь мысли, он несколько раз моргнул и наморщил нос.
Взгляд Руперта стал еще холоднее и отрешеннее.
— Извините, но я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете.
— И вы совершенно правы! — поспешно вступил в разговор Гектор, при этом пихнув Дирка в бок. — Дирк вас с кем-то спутал… Он так забывчив. Подтверди скорей, дорогой!
Постепенно до Ригби стало кое-что доходить. Его лицо прояснилось.
— Конечно же! — с готовностью согласился он, утирая выступивший на лбу пот. — Страшно забывчив. Совершенно не могу сосредоточиться. Вот и вас, Уорвик, перепутал с другим… Был уверен, что он — это вы.
— Такое удивительное сходство? — вежливо поинтересовался Руперт.
— Потрясающее, — тут же уцепился за это объяснение Дирк. — Невероятное. Точно вы — близнецы. Правда, Лакросс? Настоящие близнецы. Никогда не видел, чтобы люди были так похожи.
— Неужели? И кто же этот мой двойник? Я его знаю?
— М-м-м… не… не думаю. Как же его звали, Гектор? — Дирк обратился за помощью к приятелю.
— Вы его не знаете, Уорвик, — спокойно произнес Лакросс. — Мы его третьего дня встретили на скачках, разговорились, и выяснилось, что у него есть связи, которые нас очень интересуют. — Гектор с удовольствием втянул в себя нюхательный табак. — И получили интересное предложение.
Руперт кивнул:
— Поздравляю. Надеюсь, под «интересным» предложением вы подразумеваете выгодное?
— Возможно, возможно. — Лакросс поклонился и отошел. Ригби секунду колебался, но последовал за компаньоном.
Удивительно, размышлял Руперт, как такой умный человек, как Оливер Морган, мог стать жертвой двух набитых дураков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92