Память как у цыпленка, а сам утверждает, что я не права!
Лорд Ник перестал слушать их все усиливающуюся ругань, взял сумку у трясущегося пассажира и собрался отойти от кареты.
— Слева! — Крик Октавии прорезал ночь. Лорд Ник резко обернулся: один из форейторов подбирал оставленный на дороге пистолет. Грабитель проворно прыгнул вперед, в темноте сверкнул клинок. Застонав, форейтор выронил оружие и схватился за кисть.
— Дурак! — грубовато сказал Лорд Ник, отбрасывая ногой оба пистолета и ружье в придорожные кусты. — Эй ты, — кивнул он второму форейтору, — перевяжи-ка своего приятеля и смотри — чтобы больше не делать глупостей.
Лорд Ник вскочил в седло. Он подождал, пока оба они не оказались на лошадях, а кучер не взялся за вожжи, и только тогда отъехал в сторону.
— Кучер, вперед!
Второго приглашения не потребовалось. Щелкнул кнут, и упряжка рванула вперед. Лорд Ник приподнял шляпу и учтиво поклонился, когда в окне проносившейся мимо кареты показалось красное от ярости лицо Корнелии.
Когда экипаж скрылся из виду, показалась Октавия. Она тряслась от беззвучного хохота, тыльной стороной ладони утирая мокрые от слез глаза.
— Несчастный! — только и сумела выговорить она.
— Да, глядя на него, сердце исходит кровью, — сухо согласился Руперт, стаскивая с лица маску. Он внимательно посмотрел на Октавию:
— Скажи на милость, чем это ты тут занимаешься?
— Откровенно говоря, я не думала, что дело обернется так круто.
— Да? А поразмыслила бы раньше, может быть, и не оказалась здесь…
— Но тогда ты бы сейчас лежал с пулей в голове.
— Возможно. Постараюсь принять это в расчет. Но запомни: я не терплю, когда вмешиваются в мои дела.
Прежде чем Октавия успела ответить, Руперт направил коня в сторону вересковой пустоши.
— Следуй за мной. Питер сам побежит за Люцифером. — Он пришпорил коня, и тот с места рванул в галоп — светлый силуэт начал быстро растворяться в темноте.
Без всякой команды Питер поскакал следом. Он уверенно и без разбору несся по неровной, замерзшей земле: видимо, местность была ему хорошо знакома.
В просвете бешено несущихся облаков засеребрилась луна. Холодный, призрачный свет озарил черную фигуру на белом коне. Вокруг ни души, лишь кусты и кривые деревья — такие фантастические на этой плоской равнине.
Октавия не знала, куда конкретно они направляются, но понимала, что они все дальше и дальше углубляются в пустошь, оставляя позади себя дорогу, тепло очага и согретые постели. Пропало чувство времени, только в разрыве облаков она иногда видела луну, которая стояла теперь высоко. Сколько часов назад она была пленницей сладострастного сплетения рук и ног в объятиях мужчины, который скакал впереди? Теперь он казался совсем чужим, даже пугал ее, уводил в неведомые края, известные лишь ему одному. Это с ним она заключила дьявольское соглашение, по которому должна обмануть и ограбить неизвестного ей человека. В холодный ночной час их сговор показался Октавии совершенным безумием.
Люцифер повернул вправо и спустился с небольшого холма. Питер последовал за ним, и они оказались на грязной деревенской улочке. Мысль о возвращении хоть в какое-то подобие обычного мира вызвала у Октавии вздох облегчения, но Люцифер не замедлил бега, и Питер не отставал от него. Всадники миновали спящую деревню и подъехали к небольшому каменному домику, стоявшему особняком, в полумиле от других. В нижнем окне мелькнул свет.
Люцифер перешел на шаг и, уверенно обогнув дом, приблизился к длинному строению. Питер держался сзади, и вскоре Октавия оказалась в темной конюшне, прохладный воздух которой был пропитан запахом душистого сена.
— Все в порядке, Ник? — раздался из темноты голос Бена, и Октавия от неожиданности вздрогнула. Куда, черт возьми, они попали?
— Силы небесные! — в свою очередь, воскликнул хозяин таверны, разглядев второго всадника. — Откуда она взялась?
— Интересный вопрос. — Руперт спешился. — На него-то я вскоре намерен получить ответ. — Он снял с Люцифера кожаную сумку, и в темноте сверкнули его белоснежные зубы. — Моррис тянет на столько золота, сколько весит сам.
— Славная пожива? — Бен принял поводья лошади.
— Вроде недурная. — Руперт перебросил сумку через плечо и подошел к Октавии. — Мисс Морган, оставляю вас здесь и прошу обустроить Питера. Бен приготовил стойло только для одной лошади, а Питер заслужил уход не меньше Люцифера. Вилы и сено в углу. Коня надо как следует вытереть и накрыть попоной, чтобы не простудился. — И Руперт пошел из конюшни, насвистывая какую-то песенку.
Октавия молча выслушала приказ. Если Лорд Ник ждет, что она взорвется, так пусть испытает разочарование. Она умеет подавлять раздражение.
— Можно зажечь фонарь? — смиренно обратилась она к Бену.
— Нет, — последовал категорический ответ. Хозяин таверны явно не хотел вступать с ней в дружеский разговор. Октавия оглянулась; глаза постепенно привыкали к полумраку.
— Пошли, Питер. — Конь послушно пошел за ней.
В стойле Питер был явно у себя дома. Октавия набросала сена в кормушку и поискала глазами, чем бы вытереть лошадь.
— Бен, какая-нибудь тряпка или щетка есть?
— Там.
Где там? Октавия осмотрелась и, увидев висящее на крюку драное одеяло, принялась вытирать им Питера, пока тот довольно пережевывал сено. Он был крупным конем, и девушке приходилось вставать на цыпочки, чтобы вытереть ему спину. К концу работы начали болеть руки и, несмотря на холод, пот заливал лицо. Бен давно кончил возиться с Люцифером и оставил в конюшне ее одну, коротко заметив, чтобы она не забыла закрыть дверь, когда станет уходить. Октавия подавила желание послать грубияна к черту.
Попона нашлась на воротах стойла, и девушка набросила ее на коня. Питер негромко фыркнул и ткнулся мордой в плечо.
— Хоть ты, приятель, хорошо ко мне относишься. — пробормотала Октавия в его бархатный нос и пошла навстречу тому, что ждало ее в каменном домике.
В единственном окошке внизу теплилась свеча. Октавия отворила дверь и оказалась в квадратной комнате, занимавшей весь первый этаж.
Перед пылающим очагом в деревянном кресле-качалке сидел Руперт. Напротив в таком же кресле-качалке устроился Бен. Мужчины держали оловянные кружки, из которых поднимался ароматный пар. На каминной полке поблескивала медная миска.
— Закрывайте дверь, мисс Морган, сейчас не лето!
Октавия обиженно поджала губы и с треском захлопнула дверь. Ей было сейчас так же холодно, как недавно жарко от работы в конюшне. Два кресла, два стула и стол — другой мебели в комнате не было, но Октавии все же показалось, что в доме очень уютно — от золотистого света масляной лампы и от багряных отблесков из очага.
Она решительно прошла через комнату и наклонилась к огню, чтобы погреть руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Лорд Ник перестал слушать их все усиливающуюся ругань, взял сумку у трясущегося пассажира и собрался отойти от кареты.
— Слева! — Крик Октавии прорезал ночь. Лорд Ник резко обернулся: один из форейторов подбирал оставленный на дороге пистолет. Грабитель проворно прыгнул вперед, в темноте сверкнул клинок. Застонав, форейтор выронил оружие и схватился за кисть.
— Дурак! — грубовато сказал Лорд Ник, отбрасывая ногой оба пистолета и ружье в придорожные кусты. — Эй ты, — кивнул он второму форейтору, — перевяжи-ка своего приятеля и смотри — чтобы больше не делать глупостей.
Лорд Ник вскочил в седло. Он подождал, пока оба они не оказались на лошадях, а кучер не взялся за вожжи, и только тогда отъехал в сторону.
— Кучер, вперед!
Второго приглашения не потребовалось. Щелкнул кнут, и упряжка рванула вперед. Лорд Ник приподнял шляпу и учтиво поклонился, когда в окне проносившейся мимо кареты показалось красное от ярости лицо Корнелии.
Когда экипаж скрылся из виду, показалась Октавия. Она тряслась от беззвучного хохота, тыльной стороной ладони утирая мокрые от слез глаза.
— Несчастный! — только и сумела выговорить она.
— Да, глядя на него, сердце исходит кровью, — сухо согласился Руперт, стаскивая с лица маску. Он внимательно посмотрел на Октавию:
— Скажи на милость, чем это ты тут занимаешься?
— Откровенно говоря, я не думала, что дело обернется так круто.
— Да? А поразмыслила бы раньше, может быть, и не оказалась здесь…
— Но тогда ты бы сейчас лежал с пулей в голове.
— Возможно. Постараюсь принять это в расчет. Но запомни: я не терплю, когда вмешиваются в мои дела.
Прежде чем Октавия успела ответить, Руперт направил коня в сторону вересковой пустоши.
— Следуй за мной. Питер сам побежит за Люцифером. — Он пришпорил коня, и тот с места рванул в галоп — светлый силуэт начал быстро растворяться в темноте.
Без всякой команды Питер поскакал следом. Он уверенно и без разбору несся по неровной, замерзшей земле: видимо, местность была ему хорошо знакома.
В просвете бешено несущихся облаков засеребрилась луна. Холодный, призрачный свет озарил черную фигуру на белом коне. Вокруг ни души, лишь кусты и кривые деревья — такие фантастические на этой плоской равнине.
Октавия не знала, куда конкретно они направляются, но понимала, что они все дальше и дальше углубляются в пустошь, оставляя позади себя дорогу, тепло очага и согретые постели. Пропало чувство времени, только в разрыве облаков она иногда видела луну, которая стояла теперь высоко. Сколько часов назад она была пленницей сладострастного сплетения рук и ног в объятиях мужчины, который скакал впереди? Теперь он казался совсем чужим, даже пугал ее, уводил в неведомые края, известные лишь ему одному. Это с ним она заключила дьявольское соглашение, по которому должна обмануть и ограбить неизвестного ей человека. В холодный ночной час их сговор показался Октавии совершенным безумием.
Люцифер повернул вправо и спустился с небольшого холма. Питер последовал за ним, и они оказались на грязной деревенской улочке. Мысль о возвращении хоть в какое-то подобие обычного мира вызвала у Октавии вздох облегчения, но Люцифер не замедлил бега, и Питер не отставал от него. Всадники миновали спящую деревню и подъехали к небольшому каменному домику, стоявшему особняком, в полумиле от других. В нижнем окне мелькнул свет.
Люцифер перешел на шаг и, уверенно обогнув дом, приблизился к длинному строению. Питер держался сзади, и вскоре Октавия оказалась в темной конюшне, прохладный воздух которой был пропитан запахом душистого сена.
— Все в порядке, Ник? — раздался из темноты голос Бена, и Октавия от неожиданности вздрогнула. Куда, черт возьми, они попали?
— Силы небесные! — в свою очередь, воскликнул хозяин таверны, разглядев второго всадника. — Откуда она взялась?
— Интересный вопрос. — Руперт спешился. — На него-то я вскоре намерен получить ответ. — Он снял с Люцифера кожаную сумку, и в темноте сверкнули его белоснежные зубы. — Моррис тянет на столько золота, сколько весит сам.
— Славная пожива? — Бен принял поводья лошади.
— Вроде недурная. — Руперт перебросил сумку через плечо и подошел к Октавии. — Мисс Морган, оставляю вас здесь и прошу обустроить Питера. Бен приготовил стойло только для одной лошади, а Питер заслужил уход не меньше Люцифера. Вилы и сено в углу. Коня надо как следует вытереть и накрыть попоной, чтобы не простудился. — И Руперт пошел из конюшни, насвистывая какую-то песенку.
Октавия молча выслушала приказ. Если Лорд Ник ждет, что она взорвется, так пусть испытает разочарование. Она умеет подавлять раздражение.
— Можно зажечь фонарь? — смиренно обратилась она к Бену.
— Нет, — последовал категорический ответ. Хозяин таверны явно не хотел вступать с ней в дружеский разговор. Октавия оглянулась; глаза постепенно привыкали к полумраку.
— Пошли, Питер. — Конь послушно пошел за ней.
В стойле Питер был явно у себя дома. Октавия набросала сена в кормушку и поискала глазами, чем бы вытереть лошадь.
— Бен, какая-нибудь тряпка или щетка есть?
— Там.
Где там? Октавия осмотрелась и, увидев висящее на крюку драное одеяло, принялась вытирать им Питера, пока тот довольно пережевывал сено. Он был крупным конем, и девушке приходилось вставать на цыпочки, чтобы вытереть ему спину. К концу работы начали болеть руки и, несмотря на холод, пот заливал лицо. Бен давно кончил возиться с Люцифером и оставил в конюшне ее одну, коротко заметив, чтобы она не забыла закрыть дверь, когда станет уходить. Октавия подавила желание послать грубияна к черту.
Попона нашлась на воротах стойла, и девушка набросила ее на коня. Питер негромко фыркнул и ткнулся мордой в плечо.
— Хоть ты, приятель, хорошо ко мне относишься. — пробормотала Октавия в его бархатный нос и пошла навстречу тому, что ждало ее в каменном домике.
В единственном окошке внизу теплилась свеча. Октавия отворила дверь и оказалась в квадратной комнате, занимавшей весь первый этаж.
Перед пылающим очагом в деревянном кресле-качалке сидел Руперт. Напротив в таком же кресле-качалке устроился Бен. Мужчины держали оловянные кружки, из которых поднимался ароматный пар. На каминной полке поблескивала медная миска.
— Закрывайте дверь, мисс Морган, сейчас не лето!
Октавия обиженно поджала губы и с треском захлопнула дверь. Ей было сейчас так же холодно, как недавно жарко от работы в конюшне. Два кресла, два стула и стол — другой мебели в комнате не было, но Октавии все же показалось, что в доме очень уютно — от золотистого света масляной лампы и от багряных отблесков из очага.
Она решительно прошла через комнату и наклонилась к огню, чтобы погреть руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92