— А ваши лошади? — без особой надежды спросила Октавия. Какого черта он постоянно ее преследует?
— Уверен, что кто-нибудь их с радостью подержит.
Он еще не договорил фразы, как на пороге свечной лавки показался старший сын миссис Форстер и широко раскрытыми от удивления глазами уставился на спутника их квартирантки.
— Уолтер, подержи лошадей его светлости. — Октавия обреченно вздохнула. — Пожалуйте в дом, сэр. — Она прошла вперед, по дороге гадая, в каком расположении духа находится ее отец: иногда он бывал удивительно милым, а иногда — таким несносным, что с ним невозможно было находиться в одной комнате.
— Как я измучилась! Где же вы были, мисс Морган? С ума от беспокойства сошла. — Кругленькая низенькая дама выкатилась из глубины лавки. — Отец тоже беспокоился, все спрашивал, не случилось ли с вами чего. Я ему сказала, что вы где-нибудь укрылись от снега. Но он… — Ее голос оборвался на полуслове, когда она увидела спутника Октавии. — Как я измучилась, — растерянно повторила она.
— Миссис Форстер, это лорд Руперт Уорвик, — представила своего спутника девушка. — Он приехал повидаться с отцом. Сюда, сэр. — И, не дожидаясь ответа ошарашенной хозяйки, проследовала к лестнице в глубине лавки. Его светлость поспешил за ней.
Проходя мимо миссис Форстер, он слегка поклонился. Кажется, женщина вовсе не плохо относится к своей квартирантке, а свечная лавка хоть и была неказиста, производила впечатление процветающего предприятия в этих угрюмых закоулках.
Сердцем здешней бедности свечная лавка, безусловно, не была, но Октавия казалась в ней таким же инородным телом, как бриллиант на угольной шахте.
Лорд Руперт шагал за хрупкой фигуркой по скрипящей деревянной лестнице. В тусклом свете канделябра, освещавшего их путь, волосы Октавии стали красновато-рыжими. На верхней площадке, перед закрытой дверью, девушка остановилась и обернулась. Золотистые глаза сияли в полумраке, губы слегка раскрылись, словно она собиралась что-то сказать; на щеках выступил теплый румянец.
Настоящий бриллиант, и если она будет слушаться его, то получит для себя должное обрамление.
Он улыбнулся и взял Октавию за подбородок, но она резко высвободилась.
— Вы погубите остатки моей репутации! — прошипела она разгневанно. — И так уже слух о том, что я явилась домой после ночного отсутствия с вами, пойдет по всей округе.
Руперт отстранился и, как бы признавая свою вину, склонил голову, но в его ироничном тоне не чувствовалось раскаяния:
— Простите, мисс Морган, мне это не пришло в голову. А теперь позвольте выразить свое почтение вашему отцу.
Октавия открыла дверь.
— Папа, к нам гость!
Комната была небольшой, убого обставленной и скудно освещенной коптящими сальными свечами да масляной лампой; в углу в камине прогорал уголь; вдоль стены стоял узкий топчан с лоскутным покрывалом. У окна за письменным столом сидел сухонький человек с гривой белых волос и такими же, как у дочери, золотистыми глазами. Он был одет в старомодный длиннополый камзол из выцветшего серого бархата, рубашку без воротника; на плечи было наброшено шерстяное одеяло.
— Октавия, девочка моя, где ты была? Мне показалось, ты отсутствовала всю ночь.
— Да, папа, меня застала на улице снежная буря. — Девушка поспешно подошла к отцу и нежно поцеловала его. — Лорд Руперт Уорвик был столь добр, что привез меня домой, — представила она своего спутника.
— Большая честь, сэр.
Глаза Оливера Моргана вдруг растерянно сощурились.
— Какое отношение вы имеете к моей дочери, сэр? Извините, у меня нет времени на любезности.
На лице Руперта вспыхнула обезоруживающая улыбка.
— Ваша дочь оказалась во время бури в трудном положении, и я счел себя обязанным ей помочь. Вот она, в целости и сохранности. — В глазах, устремленных на Октавию, по-прежнему молча стоявшую подле отца, заплясали искорки.
— Лорд Руперт был сама любезность, — подтвердила девушка. — Ты видишь, я вернулась и к тому же выкупила твоих Платона и Тацита. — Она положила книги на стол.
— Ax! — воскликнул Оливер Морган, внимание которого тут же переключилось на принесенные книги, и он немедленно позабыл о только что обуревавших его родительских сомнениях. — Без Тацита я оказался как без рук. Потребовалась ссылка для статьи.
Его голос стал замирать и превратился в едва различимое бормотание, пальцы перебирали страницы книги.
— Да, да, вот здесь. Извините, сэр, но это крайне неотложно. Издатели срочно требуют мою статью. Октавия окажет вам гостеприимство в нашем скромном жилище. — Неопределенным жестом он обвел худой, но изящной рукой окружавшие его голые стены и погрузился в свои бумаги.
Руперт понял, что разговор окончен. Он снова оглядел комнату. От его цепкого взгляда не укрылись ни трещина в стенной панели, ни сломанная ножка одного из двух стульев, приставленных к прямоугольному столу, ни кое-где разбитые стекла оконных рам — ни одно из свидетельств бедности этого убогого пристанища. Жара в камине было явно недостаточно, чтобы прогреть холодную, сырую, неуютную комнату.
Октавия бесстрашно ответила на взгляд Руперта. Он настоял на том, чтобы прийти сюда, но она не потерпит с его стороны ни малейшей жалости.
Однако Руперт, не сказав ни слова, направился к выходу:
— Должен с вами попрощаться, мисс Морган. В полдень у меня назначена встреча.
Так просто, так походя и так окончательно. Но чего еще она ожидала? Чего хотела?
— Я провожу вас до экипажа, — вежливо предложила она.
— В этом нет никакой необходимости. Я прекрасно найду дорогу сам.
— Я в этом не сомневаюсь, сэр. И тем не менее не хочу пренебрегать своими обязанностями хозяйки, хоть мой дом и столь убог.
Руперт ничего не ответил, просто направился к лестнице, спустился вниз по узким ступеням и через лавку вышел на улицу.
— Прощайте, сэр. — Октавия сделала реверанс. — Полагаю, я должна вас благодарить, но никак не соображу, за что. Вам не пришлось бы везти меня домой, если бы накануне вы же не отвезли меня в Патни.
— Я не требую никакой благодарности, — торжественно произнес он, поднося ее руку к губам и кланяясь. — Напротив, это я должен вас благодарить. — Его улыбка не оставляла ни малейших сомнений в том, за что, собственно, он собирается ее благодарить, но Октавия подчеркнуто холодно отступила на край мостовой и, как вежливая хозяйка, стала дожидаться, пока не уедет гость.
Экипаж загрохотал по узенькой улочке, и девушке пришла пора возвращаться в дом. До вчерашнего дня, вернее ночи, жизнь казалась ей мрачной, но теперь от ее бесцветности хотелось плакать. Всего несколько прекрасных часов длился волшебный сон, и вот теперь все в прошлом. Осталась лишь память, но Октавия понимала, что счастливые воспоминания принесут ей скорее боль, нежели радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92