– Как раз это я могу объяснить. Просто один приезжий биолог, доктор Татуайлер, рыскает по ночам в поисках саламандр. Я сама недавно едва не наткнулась на него в темноте, когда он спускался с холма.
– Хорошо, – уступила Дамарис. – Забудем огни на Буковом Холме. Но я все равно утверждаю, что в городе происходит много странного и необъяснимого. Если после собрания кому-то захочется поговорить со мной об этом, я готова выслушать. – Журналистка снова села.
– Я согласна с ней, – произнес дрожащий голос. В дальнем конце помещения со своего места поднялась маленькая бледная женщина; она нервно куталась в пальто. – В этом городе действительно творится что-то странное. Я это давно чувствую. Вы, конечно, можете все отрицать, комиссар Келли, но у нас здесь поселилось зло. Я не говорю, что это Сатана. Я не знаю, что это. Но жить здесь больше не могу. Я уже выставила свой дом на продажу и на следующей неделе уезжаю. Пока что-нибудь не случилось с моей семьей. – Она повернулась и вышла из затихшего зала.
Воцарившуюся тишину прорезал тонкий писк пейджера Клэр. Взглянув на дисплей, она поняла, что звонят из больницы. Пробралась к выходу и вышла на улицу, чтобы перезвонить со своего сотового телефона.
После душной столовой ветер казался пронизывающе холодным, и, ожидая ответа, Клэр, поеживаясь, облокотилась о стену здания.
– Лаборатория. Клайв у телефона.
– Это доктор Эллиот. Вы звонили мне на пейджер.
– Я не знаю, нужны ли вам результаты анализов, ведь пациент умер. Я только что получил бумаги по Скотти Брэкстону.
– Да, я хочу знать обо всех результатах.
– Во-первых, у меня есть окончательное заключение из «Лабораторий Энсон» по расширенному анализу на наркотики и токсины. Ничего не обнаружено.
– А что-нибудь насчет пика на хроматограмме?
– Об этом ничего не сказано.
– Это, должно быть, какая-то ошибка. Анализ на токсины должен был что-то показать.
– Но здесь написано только это: «Ничего не выявлено». Мы также получили окончательный результат по назальному секрету. Здесь целый список микроорганизмов, вы ведь просили указать все, что обнаружится. В основном это привычные бактерии. Из группы стафилококков: эпидермальный стафилококк, стрептококк альфа. Обычно мы их не отражаем в отчетах.
– А что-нибудь необычное выросло?
– Да. Вибрио фишери.
Она нацарапала название на клочке бумаги.
– Никогда не слышала о таком организме.
– Вот и мы тоже. Впервые встречаем. Должно быть, какая-нибудь радионуклидная примесь.
– Но я брала образец со слизистой пациента.
– Сомневаюсь, что источник загрязнения находится в нашей лаборатории. Этим бактериям неоткуда взяться в больнице.
– А что это за вибрио фишери? Где она вообще произрастает?
– Я спрашивал у микробиолога из лаборатории Бангора, где они обитают. Она говорит, что этот вид обычно паразитирует на беспозвоночных моллюсках, таких как кальмары или морские черви. Становится их симбионтом. Беспозвоночный моллюск для них – идеальное обиталище.
– А что вибрио дает взамен?
– Обеспечивает энергией светящийся орган.
Ей понадобилось время, чтобы осознать сказанное.
– Вы хотите сказать, что эта бактерия биолюминесцентна?
– Да. Кальмар собирает их в свой полупрозрачный мешочек. А свет их использует для привлечения другого кальмара. Этакий неоновый призыв к сексу.
– Мне нужно идти, – прервала Клэр лаборанта. – Поговорим позже. – Она нажала отбой и поспешила вернуться в школьную столовую.
Глен Райдер по-прежнему пытался утихомирить аудиторию, но стук его молотка снова потонул в хоре перекрикивающих друг друга голосов. Он удивился, поняв, что Клэр направляется к столу президиума.
– Я должна сделать заявление, – объяснила она. – Здоровье жителей нашего города под угрозой.
– Доктор Эллиот, это не имеет прямого отношения к теме сегодняшнего собрания.
– А я думаю, что имеет. Пожалуйста, позвольте мне сказать.
Он кивнул и принялся стучать молотком с удвоенной энергией.
– Доктор Эллиот хочет сделать заявление!
Клэр вышла вперед, и все взгляды тотчас устремились на нее. Она набрала в грудь воздуха и начала:
– Последние события напугали каждого из нас, все начали искать врагов среди своих соседей, в школе. Среди приезжих. Но я полагаю, что всему этому существует медицинское объяснение. Я только что говорила с лабораторией нашей больницы, и теперь у меня есть подтверждение. – Клэр подняла над головой листок бумаги, на котором записала название микроорганизма. – Эта бактерия называется вибрио фишери. Она выросла в слизистой оболочке носа Скотти Брэкстона. То, что мы сейчас наблюдаем, – агрессивное поведение наших детей – может быть симптомом инфекции. Вибрио фишери могла вызвать разновидность менингита, которую невозможно выявить обычными методами. Она могла повлечь за собой то, что мы, врачи, называем «реакцией соседства» – воспаление слизистой оболочки околоносовых пазух, распространилось на мозг…
– Минуточку, – вмешался вскочивший с места Эдам Делрей. – Я практикую здесь вот уже десять лет. И никогда не встречался с этой бактерией… как вы ее назвали?
– Вибрио фишери. Как правило, у человека она не встречается. Но лаборатория определила, что именно этим микроорганизмом был заражен мой пациент.
– И где ваш пациент подцепил его?
– Думаю, в озере. Летом Скотти Брэкстон и Тейлор Дарнелл почти каждый день купались в озере. Как и многие другие дети. Если в озере повышенное содержание вибрио фишери, они вполне могли заразиться.
– Я тоже купалась летом, – вмешалась какая-то женщина. – Да и многие взрослые. Почему же только дети заразились?
– Возможно, все зависит от того, в какой части озера вы купались. Насколько я знаю, тот же характер заражения у амебного менингита. Это воспаление мозга, вызываемое амебами, которые обитают в пресной воде. Чаще всего жертвами инфекции становятся дети и подростки. Когда они плавают в зараженной воде, амеба проникает в слизистую оболочку носа. А оттуда, преодолевая пористый барьер, который называют решетчатой пластинкой, в мозг. Взрослые не заболевают, поскольку их решетчатые пластинки уже запечатаны и предохраняют мозг. У детей такой защиты нет.
– Ну и как же это лечить? Антибиотиками, что ли?
– Видимо, да.
Эдам Делрей издал нарочито громкий смешок.
– Вы что же, предлагаете раздавать антибиотики всем детям, которые проявляют раздражительность? У вас нет доказательств того, что кто-то заразился!
– У меня есть положительный результат посева.
– Только один. И к тому же не из спинномозговой жидкости. С чего же вы взяли, что это менингит? – Он оглядел аудиторию. – Могу заверить всех жителей – никакой эпидемии в городе нет. В прошлом месяце группа педиатров из Двух Холмов получила грант на лабораторное исследование крови и уровня гормонов у детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Хорошо, – уступила Дамарис. – Забудем огни на Буковом Холме. Но я все равно утверждаю, что в городе происходит много странного и необъяснимого. Если после собрания кому-то захочется поговорить со мной об этом, я готова выслушать. – Журналистка снова села.
– Я согласна с ней, – произнес дрожащий голос. В дальнем конце помещения со своего места поднялась маленькая бледная женщина; она нервно куталась в пальто. – В этом городе действительно творится что-то странное. Я это давно чувствую. Вы, конечно, можете все отрицать, комиссар Келли, но у нас здесь поселилось зло. Я не говорю, что это Сатана. Я не знаю, что это. Но жить здесь больше не могу. Я уже выставила свой дом на продажу и на следующей неделе уезжаю. Пока что-нибудь не случилось с моей семьей. – Она повернулась и вышла из затихшего зала.
Воцарившуюся тишину прорезал тонкий писк пейджера Клэр. Взглянув на дисплей, она поняла, что звонят из больницы. Пробралась к выходу и вышла на улицу, чтобы перезвонить со своего сотового телефона.
После душной столовой ветер казался пронизывающе холодным, и, ожидая ответа, Клэр, поеживаясь, облокотилась о стену здания.
– Лаборатория. Клайв у телефона.
– Это доктор Эллиот. Вы звонили мне на пейджер.
– Я не знаю, нужны ли вам результаты анализов, ведь пациент умер. Я только что получил бумаги по Скотти Брэкстону.
– Да, я хочу знать обо всех результатах.
– Во-первых, у меня есть окончательное заключение из «Лабораторий Энсон» по расширенному анализу на наркотики и токсины. Ничего не обнаружено.
– А что-нибудь насчет пика на хроматограмме?
– Об этом ничего не сказано.
– Это, должно быть, какая-то ошибка. Анализ на токсины должен был что-то показать.
– Но здесь написано только это: «Ничего не выявлено». Мы также получили окончательный результат по назальному секрету. Здесь целый список микроорганизмов, вы ведь просили указать все, что обнаружится. В основном это привычные бактерии. Из группы стафилококков: эпидермальный стафилококк, стрептококк альфа. Обычно мы их не отражаем в отчетах.
– А что-нибудь необычное выросло?
– Да. Вибрио фишери.
Она нацарапала название на клочке бумаги.
– Никогда не слышала о таком организме.
– Вот и мы тоже. Впервые встречаем. Должно быть, какая-нибудь радионуклидная примесь.
– Но я брала образец со слизистой пациента.
– Сомневаюсь, что источник загрязнения находится в нашей лаборатории. Этим бактериям неоткуда взяться в больнице.
– А что это за вибрио фишери? Где она вообще произрастает?
– Я спрашивал у микробиолога из лаборатории Бангора, где они обитают. Она говорит, что этот вид обычно паразитирует на беспозвоночных моллюсках, таких как кальмары или морские черви. Становится их симбионтом. Беспозвоночный моллюск для них – идеальное обиталище.
– А что вибрио дает взамен?
– Обеспечивает энергией светящийся орган.
Ей понадобилось время, чтобы осознать сказанное.
– Вы хотите сказать, что эта бактерия биолюминесцентна?
– Да. Кальмар собирает их в свой полупрозрачный мешочек. А свет их использует для привлечения другого кальмара. Этакий неоновый призыв к сексу.
– Мне нужно идти, – прервала Клэр лаборанта. – Поговорим позже. – Она нажала отбой и поспешила вернуться в школьную столовую.
Глен Райдер по-прежнему пытался утихомирить аудиторию, но стук его молотка снова потонул в хоре перекрикивающих друг друга голосов. Он удивился, поняв, что Клэр направляется к столу президиума.
– Я должна сделать заявление, – объяснила она. – Здоровье жителей нашего города под угрозой.
– Доктор Эллиот, это не имеет прямого отношения к теме сегодняшнего собрания.
– А я думаю, что имеет. Пожалуйста, позвольте мне сказать.
Он кивнул и принялся стучать молотком с удвоенной энергией.
– Доктор Эллиот хочет сделать заявление!
Клэр вышла вперед, и все взгляды тотчас устремились на нее. Она набрала в грудь воздуха и начала:
– Последние события напугали каждого из нас, все начали искать врагов среди своих соседей, в школе. Среди приезжих. Но я полагаю, что всему этому существует медицинское объяснение. Я только что говорила с лабораторией нашей больницы, и теперь у меня есть подтверждение. – Клэр подняла над головой листок бумаги, на котором записала название микроорганизма. – Эта бактерия называется вибрио фишери. Она выросла в слизистой оболочке носа Скотти Брэкстона. То, что мы сейчас наблюдаем, – агрессивное поведение наших детей – может быть симптомом инфекции. Вибрио фишери могла вызвать разновидность менингита, которую невозможно выявить обычными методами. Она могла повлечь за собой то, что мы, врачи, называем «реакцией соседства» – воспаление слизистой оболочки околоносовых пазух, распространилось на мозг…
– Минуточку, – вмешался вскочивший с места Эдам Делрей. – Я практикую здесь вот уже десять лет. И никогда не встречался с этой бактерией… как вы ее назвали?
– Вибрио фишери. Как правило, у человека она не встречается. Но лаборатория определила, что именно этим микроорганизмом был заражен мой пациент.
– И где ваш пациент подцепил его?
– Думаю, в озере. Летом Скотти Брэкстон и Тейлор Дарнелл почти каждый день купались в озере. Как и многие другие дети. Если в озере повышенное содержание вибрио фишери, они вполне могли заразиться.
– Я тоже купалась летом, – вмешалась какая-то женщина. – Да и многие взрослые. Почему же только дети заразились?
– Возможно, все зависит от того, в какой части озера вы купались. Насколько я знаю, тот же характер заражения у амебного менингита. Это воспаление мозга, вызываемое амебами, которые обитают в пресной воде. Чаще всего жертвами инфекции становятся дети и подростки. Когда они плавают в зараженной воде, амеба проникает в слизистую оболочку носа. А оттуда, преодолевая пористый барьер, который называют решетчатой пластинкой, в мозг. Взрослые не заболевают, поскольку их решетчатые пластинки уже запечатаны и предохраняют мозг. У детей такой защиты нет.
– Ну и как же это лечить? Антибиотиками, что ли?
– Видимо, да.
Эдам Делрей издал нарочито громкий смешок.
– Вы что же, предлагаете раздавать антибиотики всем детям, которые проявляют раздражительность? У вас нет доказательств того, что кто-то заразился!
– У меня есть положительный результат посева.
– Только один. И к тому же не из спинномозговой жидкости. С чего же вы взяли, что это менингит? – Он оглядел аудиторию. – Могу заверить всех жителей – никакой эпидемии в городе нет. В прошлом месяце группа педиатров из Двух Холмов получила грант на лабораторное исследование крови и уровня гормонов у детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92