— Что ты хочешь этим сказать?
— Он взял меня в плен и не удержал.
— Машалла! Ты и есть тот человек, который убил льва?
— Да, это я.
— Тогда ты тем более мой. От меня ты не уйдешь.
— Или ты мой и не уйдешь от меня. Оглянись! Он оглянулся, но никого не заметил.
— Люди, встаньте! — громко крикнул я.
Сейчас же все хаддедины поднялись, наводя ружья на шейха и его людей.
— А, ты умен, как лиса, и убиваешь львов, но уж меня ты не схватишь! — крикнул он.
Шейх выхватил из-за пояса кривую саблю, направил свою лошадь прямо на меня и замахнулся для смертельного удара. Справиться с ним было нетрудно. Я выстрелил в его лошадь… она рухнула… упал на землю и шейх… Я быстро «оседлал» его. Однако тут-то и началась борьба: обеид оказался сильным человеком; мне пришлось сорвать с него тюрбан и нанести ему оглушающий удар в висок — только тогда я его одолел.
Во время этой короткой схватки все столпились вокруг меня, но происшедшее нельзя было назвать боем. Я приказал хаддединам стрелять только в лошадей; по этой причине уже первый залп, данный в тот самый момент, когда шейх напал на меня, убил или тяжело ранил всех лошадей обеидов. Воины оказались на земле, и со всех сторон на них уставились длинные оперенные копья хаддединов, имевших пятикратное превосходство в силе. Даже река не давала обеидам спасения: наши пули настигли бы каждого беглеца. Когда рассосалась образовавшаяся после первого залпа куча мала, обеиды беспомощно прижались один к другому. Их шейха я уже оттолкнул к слугам Линдсея и теперь заботился только о том, как бы закончить стычку без кровопролития.
— Не мучьте себя, воины обеидов! Вы в наших руках. Вас всего двадцать человек, нас же больше сотни. К тому же ваш шейх пленен!
— Пристрелите его! — приказал своим воинам шейх.
— Если кто-либо из вас только поднимет на меня оружие, два этих человека убьют вашего шейха! — ответил я.
— Пристрелите его, волка, шакала, зайца! — крикнул он, не обратив внимания на мою угрозу.
— Даже и не думайте об этом, иначе вы тоже погибнете!
— Ваши братья отомстят за меня и за вас! — крикнул шейх.
— Ваши братья? Обеиды? А может быть, еще абу-хаммед и джовари?
Он в изумлении уставился на меня.
— Что ты о них знаешь? — воскликнул он.
— Что в этот момент они тоже застигнуты врасплох воинами хаддединов — подобно тому, как я пленил тебя и твоих людей.
— Ты лжешь! Ты — заяц, который никому не сможет навредить. Мои воины схватят тебя вместе со всеми сыновьями и дочерьми хаддединов и уведут в плен!
— Пусть Аллах сохранит светлой твою голову, чтобы она не теряла способности мыслить! Разве стали бы мы ждать тебя здесь, если бы не знали о том, что ты хочешь предпринять против шейха Мохаммеда?
— Откуда ты знаешь, что я был у гроба хаджи Али?
Я решил прозондировать почву и ответил так:
— Ты был на могиле хаджи Али, чтобы вымолить удачу своему предприятию, но эта могила находится на левом берегу Тигра, а ты потом переправился на этот берег, чтобы в вади Мурр высмотреть, где находятся племена шаммаров.
Я понял, что догадался. Несмотря на это, шейх язвительно рассмеялся и ответил:
— Твой разум гнил и ленив, словно ил, скопившийся в реке. Освободи нас — тогда с тобой ничего не должно случиться!
Теперь я засмеялся и спросил:
— Что же с нами случится, если я этого не сделаю?
— Мои люди будут тебя искать и найдут. Тогда вы погибнете!
— Твои глаза слепы, а твои уши глухи. Ты не видишь и не слышишь, что случилось, прежде чем твои люди переправились через Тигр.
— Что же такого случилось? — презрительным тоном спросил он.
— Их ожидали так же, как я ждал тебя.
— Где?
—В вади Дерадж.
Теперь он заметно испугался, поэтому я добавил:
— Ты видишь, что ваш план раскрыт. Ты знаешь, что я был у абу-хаммед. Прежде чем приехать к ним, я посетил ваших врагов, абу-мохаммед. Это племя, а также алабеиды, которых вы так часто грабили, объединились с хаддединами, чтобы запереть вас в вади Дерадж. Слушай!
Издалека доносился глухой треск ружейных выстрелов.
— Ты слышишь эти выстрелы? Твои друзья уже заперты в долине и будут все уничтожены, если не сдадутся.
— Аллах-иль-Аллах! — закричал он. — Это верно?
— Верно.
— Тогда убей меня!
— Ты трус!
— Разве это трусость — желать смерти?
— Да. Ты шейх обеидов, отец своего племени. Твой долг состоит в том, чтобы помогать людям своего племени в нужде. Ты же хочешь их покинуть.
— Ты с ума сошел? Как я могу их защитить, если нахожусь в плену!
— Советом. Хаддедины вовсе не похожи на чудовищ, жаждущих крови; они хотят отразить ваш набег, а потом заключить с вами мир. На таком совете шейху обеидов отсутствовать нельзя.
— Повторяю еще раз: ты говоришь правду?
— Я говорю правду.
— Поклянись!
— Слово мужчины — его клятва. Стой, парень!
Последний выкрик относился к греку. До сих пор он стоял спокойно, а теперь вдруг прыгнул на одного из моих людей, подходивших все ближе и ближе, чтобы слышать наш разговор, оттолкнул его в сторону и побежал прочь. Несколько выстрелов грохнули ему вслед, но в спешке стрелявшие целились плохо; греку удалось достичь скального выступа и исчезнуть за ним.
— Стреляйте в любого, кто здесь пошевелится! — С этими словами я поспешил за беглецом. Когда я добрался до выступа, грек был уже шагах в ста от меня, а то и больше. — Остановись! — крикнул я ему вслед.
Грек быстро оглянулся и побежал дальше. Мне было жалко, но я вынужден был стрелять в него. Однако я намеревался только ранить беглеца. Я прицелился и нажал на спуск. Он пробежал еще несколько шагов, а потом остановился. Похоже было на то, будто какая-то невидимая рука повернула его вокруг собственной оси, а затем он упал.
— Принесите его! — приказал я.
По моему приказу несколько хаддединов подбежали к беглецу и принесли его. Пуля застряла в бедре у грека.
— Ты видишь, Эсла эль-Махем, что мы не шутим. Прикажи своим людям сдаться!
— А если не прикажу? — спросил он.
— Тогда мы заставим их сдаться, но прольется кровь, чего мы не желаем.
— Ты подтвердишь позднее, что я сдался только потому, что вас было в пять раз больше и ты мне сказал, что люди моего племени заперты в вади Дерадж?
— Я удостоверю это! Обеиды были разоружены.
— Сэр! — закричал во время этой операции Линдсей.
— Что? — спросил я и обернулся.
Линдсей схватил руку раненого грека и сообщил:
— Парень жрет бумагу!
Я подошел. В кулаке у грека еще оставалось несколько клочков бумаги.
— Дайте сюда! — приказал я.
— Никогда!
Я сжал его руку — он вскрикнул от боли и разжал пальцы. Бумага представляла собой часть конверта, на которой сохранилось одно-единственное слово — «Багдад». Весь остальной конверт и письмо пленник то ли уже проглотил, то ли еще дожевывал.
— Выплюньте все, что у вас во рту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103