Исла последовал моему примеру, и наша лодка устремилась вниз по течению.
За все время мы еле успели перевести дух и не произнесли ни единого слова. Наше состояние не располагало к разговорам.
Прошло уже много времени с той поры, как мы отправились в путь. Так что теперь горизонт покраснел и можно было рассмотреть освободившиеся от тумана нильские дали. Позади на берегу остался Абрахим с его людьми, столпившимися на берегу, а дальше, вверх по течению, появился парус, огнем вспыхнувший в свете утренней зари.
— Сандал! — сказал Халеф.
Да, это был сандал, одна из тех узких барок, скорость которых столь значительна, что они почти выдерживают соперничество с пароходом.
— Абрахим окликнет сандал и догонит нас на нем, — сказал Исла.
— Будем надеяться, что это купеческий сандал, капитан которого не будет его слушать!
— Если Абрахим предложит рейсу приличную сумму, тот не станет отказываться.
— Даже в этом случае преимущество будет у нас. Пока сандал пристанет и рейс договорится с Абрахимом, пройдет какое-то время. Да еще Абрахим, прежде чем ступить на борт, должен запастись всем необходимым для сравнительно дальнего путешествия, так как он не знает, каким долгим будет преследование.
Парус исчез из нашего поля зрения, а мы так усердно заработали веслами, что всего лишь через полчаса увидели дахабию, на которой должны были плыть дальше.
Старый Абу эль-Рейсан стоял на корме, облокотясь о фальшборт. Он видел, что в лодке сидит женщина, следовательно, понял, что наше предприятие удалось, по меньшей мере, на первом этапе.
— Причаливай! — крикнул он. — Спустить трап!
Мы поднялись на борт, а лодку матросы закрепили за кормой. Потом подняли парус. Корабль отвернулся бушпритом от берега; ветер наполнил полотнище, и течение понесло нас. Я подошел к рейсу.
— Все прошло хорошо? — спросил он меня.
— Очень хорошо. Я расскажу тебе, но сначала разъясни мне, может ли хороший сандал догнать твой корабль?
— Мое судно очень хорошее, но добрый сандал догонит любую дахабию.
— Тогда нам только остается молиться, чтобы нас не преследовали!
Прошло часа два с момента нашего отплытия, когда я заметил позади нас парус, становившийся с каждой минутой все больше и больше. Когда стал различим корпус судна, я узнал тот сандал, который мы видели утром.
— Ты видишь корабль? — спросил я рейса.
— Он принадлежит рейсу Халиду бен Мустафе.
— Ты знаешь этого рейса?
— Да, но мы не друзья.
— Почему?
— Честный человек не дружит с нечестным.
— Хм, нечто подобное я подозревал.
— Что?
— Что на борту находится Абрахим-Мамур.
— Увидим.
— Что ты станешь делать, если сандал захочет подойти к борту дахабии вплотную?
— Я должен разрешить им это. Так велит закон.
— А если я не соглашусь на это?
— Что ты собираешься предпринять? Я, рейс своего корабля, должен поступать в соответствии с предписаниями закона.
— А я — рейс своих желаний.
К нам присоединился Исла. Я не хотел докучать ему своими вопросами, но он сам завел речь:
— Кара бен Немей, ты мой друг, лучший изо всех, кого я встречал в жизни. Ты хочешь узнать о том, как Зеница попала в руки египтянина?
— Весьма охотно бы выслушал твой рассказ, но для такого разговора нужны время и внимание, а сейчас не то положение.
— Ты чем-то обеспокоен?
Он еще не заметил гнавшийся за нами корабль.
— Обернись и посмотри на этот сандал позади нас.
Он обернулся, увидел приближающееся судно и спросил:
— У них на борту Абрахим?
— Вполне возможно, потому что рейс этого судна такой негодяй, что вполне мог продаться.
— Откуда ты знаешь, что он негодяй?
— Об этом мне сказал Абу эль-Рейсан.
— Да, — подтвердил тот. — Я знаю этого капитана и знаю его судно. Даже если бы он был очень далеко, я узнал бы его по парусу, сшитому из кусков и многократно залатанному.
— Что мы будем делать? — спросил Исла.
— Прежде всего надо убедиться, находится ли на судне Абрахим.
— А если он там?
— На борт нашего судна он не должен ступить.
Наш судоводитель сравнил скорость сандала и собственного корабля, а потом сказал:
— Он все быстрее приближается к нам. Я прикажу поставить еще один парус.
Сказано — сделано. Но уже через несколько минут выяснилось, что решение лишь оттягивается, но не отменяется. Сандал подходил к нам все ближе и ближе. Наконец он оказался на расстоянии длины корпуса. На сандале убрали один парус, чтобы уменьшить скорость судна. Мы увидели стоящего на палубе Абрахим-Мамура.
— Он там! — сказал Исла.
— Где он стоит? — спросил рейс.
— На самом носу, возле бушприта.
— Этот? Кара бен Немей, что нам делать? Они нас окликнут, и мы должны им ответить.
— Кто, по вашим законам, должен отвечать?
— Я, владелец судна.
— Слушай, что я тебе скажу, Абу эль-Рейсан. Готов ли ты сдать мне свое судно в аренду, пока мы не достигаем Каира?
Капитан удивленно посмотрел на меня, однако сразу же понял, какую цель я преследовал.
— Да, — ответил он.
— И ты, как рейс, должен делать то, что хочу я?
— Да.
— Итак, я владелец?
— Да.
— И ты ни за что не отвечаешь?
— Нет.
— Хорошо. Собери своих людей.
По его команде все собрались, и капитан объяснил им:
— Люди, я говорю вам, что этот эфенди, которого зовут Кара бен Немей, нанял нашу дахабию до самого Каира. Так?
— Да, так, — подтвердил я.
— Значит, вы сможете засвидетельствовать, что я больше не являюсь хозяином судна?
— Мы подтвердим это.
— Тогда идите по своим местам. Разумеется, вы должны знать, что я сохраняю командование судном, так как это приказал Кара бен Немей.
Они удалились, заметно удивленные столь странным сообщением.
Тем временем сандал поравнялся с нами. Капитан, старый, долговязый и очень худой человек с пером цапли на тарбуше, подошел к фальшборту и спросил:
— Эй, на дахабии, кто у вас рейс? Я поклонился ему и ответил:
— Рейс Хасан.
— Хасан Абу эль-Рейсан?
— Да.
— Хорошо. Я его знаю, — ответил он со злорадным выражением лица. — У вас на борту женщина?
— Да.
— Выдайте ее.
— Халид бен Мустафа, ты, наверное, сошел с ума!
— Увидим. Мы швартуемся к вам.
— Этого мы вам не позволим.
— Каким это образом ты не позволишь?
— Сейчас тебе покажу. Посмотри-ка на перо, прикрепленное к твоему тарбушу!
Я быстро поднял ружье, незаметно для него подготовленное мною для выстрела, прицелился и нажал на спусковой крючок. Перо слетело с тарбуша. Даже самое ужасное несчастье не смогло бы так напугать достойного бен Мустафу, как этот предупредительный выстрел. Он дернулся, словно его тощие конечности были резиновые, схватился обеими руками за голову и укрылся за мачтой.
— Теперь ты знаешь, как я стреляю, бен Мустафа, — закричал я ему вслед. — Если твой сандал еще хотя бы минуту останется у нашего борта, я не перо с тарбуша снесу, а вырву душу из твоего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
За все время мы еле успели перевести дух и не произнесли ни единого слова. Наше состояние не располагало к разговорам.
Прошло уже много времени с той поры, как мы отправились в путь. Так что теперь горизонт покраснел и можно было рассмотреть освободившиеся от тумана нильские дали. Позади на берегу остался Абрахим с его людьми, столпившимися на берегу, а дальше, вверх по течению, появился парус, огнем вспыхнувший в свете утренней зари.
— Сандал! — сказал Халеф.
Да, это был сандал, одна из тех узких барок, скорость которых столь значительна, что они почти выдерживают соперничество с пароходом.
— Абрахим окликнет сандал и догонит нас на нем, — сказал Исла.
— Будем надеяться, что это купеческий сандал, капитан которого не будет его слушать!
— Если Абрахим предложит рейсу приличную сумму, тот не станет отказываться.
— Даже в этом случае преимущество будет у нас. Пока сандал пристанет и рейс договорится с Абрахимом, пройдет какое-то время. Да еще Абрахим, прежде чем ступить на борт, должен запастись всем необходимым для сравнительно дальнего путешествия, так как он не знает, каким долгим будет преследование.
Парус исчез из нашего поля зрения, а мы так усердно заработали веслами, что всего лишь через полчаса увидели дахабию, на которой должны были плыть дальше.
Старый Абу эль-Рейсан стоял на корме, облокотясь о фальшборт. Он видел, что в лодке сидит женщина, следовательно, понял, что наше предприятие удалось, по меньшей мере, на первом этапе.
— Причаливай! — крикнул он. — Спустить трап!
Мы поднялись на борт, а лодку матросы закрепили за кормой. Потом подняли парус. Корабль отвернулся бушпритом от берега; ветер наполнил полотнище, и течение понесло нас. Я подошел к рейсу.
— Все прошло хорошо? — спросил он меня.
— Очень хорошо. Я расскажу тебе, но сначала разъясни мне, может ли хороший сандал догнать твой корабль?
— Мое судно очень хорошее, но добрый сандал догонит любую дахабию.
— Тогда нам только остается молиться, чтобы нас не преследовали!
Прошло часа два с момента нашего отплытия, когда я заметил позади нас парус, становившийся с каждой минутой все больше и больше. Когда стал различим корпус судна, я узнал тот сандал, который мы видели утром.
— Ты видишь корабль? — спросил я рейса.
— Он принадлежит рейсу Халиду бен Мустафе.
— Ты знаешь этого рейса?
— Да, но мы не друзья.
— Почему?
— Честный человек не дружит с нечестным.
— Хм, нечто подобное я подозревал.
— Что?
— Что на борту находится Абрахим-Мамур.
— Увидим.
— Что ты станешь делать, если сандал захочет подойти к борту дахабии вплотную?
— Я должен разрешить им это. Так велит закон.
— А если я не соглашусь на это?
— Что ты собираешься предпринять? Я, рейс своего корабля, должен поступать в соответствии с предписаниями закона.
— А я — рейс своих желаний.
К нам присоединился Исла. Я не хотел докучать ему своими вопросами, но он сам завел речь:
— Кара бен Немей, ты мой друг, лучший изо всех, кого я встречал в жизни. Ты хочешь узнать о том, как Зеница попала в руки египтянина?
— Весьма охотно бы выслушал твой рассказ, но для такого разговора нужны время и внимание, а сейчас не то положение.
— Ты чем-то обеспокоен?
Он еще не заметил гнавшийся за нами корабль.
— Обернись и посмотри на этот сандал позади нас.
Он обернулся, увидел приближающееся судно и спросил:
— У них на борту Абрахим?
— Вполне возможно, потому что рейс этого судна такой негодяй, что вполне мог продаться.
— Откуда ты знаешь, что он негодяй?
— Об этом мне сказал Абу эль-Рейсан.
— Да, — подтвердил тот. — Я знаю этого капитана и знаю его судно. Даже если бы он был очень далеко, я узнал бы его по парусу, сшитому из кусков и многократно залатанному.
— Что мы будем делать? — спросил Исла.
— Прежде всего надо убедиться, находится ли на судне Абрахим.
— А если он там?
— На борт нашего судна он не должен ступить.
Наш судоводитель сравнил скорость сандала и собственного корабля, а потом сказал:
— Он все быстрее приближается к нам. Я прикажу поставить еще один парус.
Сказано — сделано. Но уже через несколько минут выяснилось, что решение лишь оттягивается, но не отменяется. Сандал подходил к нам все ближе и ближе. Наконец он оказался на расстоянии длины корпуса. На сандале убрали один парус, чтобы уменьшить скорость судна. Мы увидели стоящего на палубе Абрахим-Мамура.
— Он там! — сказал Исла.
— Где он стоит? — спросил рейс.
— На самом носу, возле бушприта.
— Этот? Кара бен Немей, что нам делать? Они нас окликнут, и мы должны им ответить.
— Кто, по вашим законам, должен отвечать?
— Я, владелец судна.
— Слушай, что я тебе скажу, Абу эль-Рейсан. Готов ли ты сдать мне свое судно в аренду, пока мы не достигаем Каира?
Капитан удивленно посмотрел на меня, однако сразу же понял, какую цель я преследовал.
— Да, — ответил он.
— И ты, как рейс, должен делать то, что хочу я?
— Да.
— Итак, я владелец?
— Да.
— И ты ни за что не отвечаешь?
— Нет.
— Хорошо. Собери своих людей.
По его команде все собрались, и капитан объяснил им:
— Люди, я говорю вам, что этот эфенди, которого зовут Кара бен Немей, нанял нашу дахабию до самого Каира. Так?
— Да, так, — подтвердил я.
— Значит, вы сможете засвидетельствовать, что я больше не являюсь хозяином судна?
— Мы подтвердим это.
— Тогда идите по своим местам. Разумеется, вы должны знать, что я сохраняю командование судном, так как это приказал Кара бен Немей.
Они удалились, заметно удивленные столь странным сообщением.
Тем временем сандал поравнялся с нами. Капитан, старый, долговязый и очень худой человек с пером цапли на тарбуше, подошел к фальшборту и спросил:
— Эй, на дахабии, кто у вас рейс? Я поклонился ему и ответил:
— Рейс Хасан.
— Хасан Абу эль-Рейсан?
— Да.
— Хорошо. Я его знаю, — ответил он со злорадным выражением лица. — У вас на борту женщина?
— Да.
— Выдайте ее.
— Халид бен Мустафа, ты, наверное, сошел с ума!
— Увидим. Мы швартуемся к вам.
— Этого мы вам не позволим.
— Каким это образом ты не позволишь?
— Сейчас тебе покажу. Посмотри-ка на перо, прикрепленное к твоему тарбушу!
Я быстро поднял ружье, незаметно для него подготовленное мною для выстрела, прицелился и нажал на спусковой крючок. Перо слетело с тарбуша. Даже самое ужасное несчастье не смогло бы так напугать достойного бен Мустафу, как этот предупредительный выстрел. Он дернулся, словно его тощие конечности были резиновые, схватился обеими руками за голову и укрылся за мачтой.
— Теперь ты знаешь, как я стреляю, бен Мустафа, — закричал я ему вслед. — Если твой сандал еще хотя бы минуту останется у нашего борта, я не перо с тарбуша снесу, а вырву душу из твоего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103