Юрий Герман
РАССКАЗЫ о ДЗЕРЖИНСКОМ
ЮНОШЕ, ОБДУМЫВАЮЩЕМУ
ЖИТЬЁ.
РЕШАЮЩЕМУ–
СДЕЛАТЬ БЫ ЖИЗНЬ С КОГО,
СКАЖУ, НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ–
«ДЕЛАЙ ЕЁ
С ТОВАРИЩА
ДЗЕРЖИНСКОГО».
В. В. МАЯКОВСКИЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НАКАНУНЕ
РЕПЕТИТОР
Надо обладать внутренним сознанием необходимости идти на смерть ради жизни, идти в рабство ради свободы и обладать силой пережить с открытыми глазами весь ад жизни, чувствуя в своей душе зачерпнутый из жизни великий возвышенный гимн красоте, правде, счастью.
Ф. Дзержинский. «Письма»
На платформе гимназиста встретил сонный бородатый кучер в плаще из клеенки. Было раннее утро, моросил мелкий дождь. Гимназист надел шинель в рукава, спрятал под полу книги и пошел за кучером через станцию на маленькую, обсаженную акациями площадь. Возле станции стоял желтый английский фаэтон. Лошади были хорошие, гнедые, в лаковой сбруе, с наглазниками. Кучер сел, расправил вожжи, щелкнул английским бичом – лошади сразу же пошли упругой рысью. Фаэтон мягко покачивался на рессорах. Гимназист поднял куцый воротник шинели, нахлобучил фуражку на глаза и задремал.
Фаэтон остановился у двухэтажного дома с террасой и крытой стеклянной галереей. У крыльца стоял сам хозяин, гладковыбритый человек с водянистыми выпуклыми глазами.
– Рад вас видеть, – сказал он, пожимая пальцы гимназиста своей мягкой и влажной рукой. – Очень рад приветствовать вас в своем доме.
Хозяин помолчал. Здесь гимназисту следовало ответить, что он тоже очень рад. Но гимназист ничего не ответил.
– Так вот, – снова заговорил хозяин, – директор вашей гимназии мне чрезвычайно рекомендовал вас, господин Дзержинский. Он говорил мне о ваших замечательных способностях, о вашем удивительном упорстве, о вашей воле… Должен предупредить: мой сын – ваш будущий ученик – существо хоть и милое, но крайне избалованное.
– Да, я слышал, – ответил Дзержинский.
– Живем мы просто, – продолжал хозяин, – придерживаемся английских порядков. Встаем рано, ложимся тоже рано. К столу собираемся по гонгу, смокинг не обязателен…
– У меня нет смокинга, – перебил Дзержинский.
– Как? Совсем нет?
– Совсем.
Хозяин махнул рукой.
– Пустяки, – успокоил он, – ерунда. Одним словом, идите отдыхайте: комната вам приготовлена, завтрак по гонгу. Игнат, проводите.
Лысый лакей повел Дзержинского наверх. Поднимаясь по лестнице, он с неодобрением глядел на заплатанные башмаки гостя. Когда дошли до комнаты, Дзержинский сказал:
– Спасибо. Вы мне не нужны.
– А разобрать багаж пана?
– У меня нет багажа.
– А как пан будет принимать ванну?
– Я моюсь сам.
– А кто подаст пану платье?
– Я одеваюсь сам. Спасибо.
Лакей объяснил, где расположена ванная комната, потоптался с минуту и ушел.
Дзержинский разложил на столе книги, пришил к шинели оторвавшуюся пуговицу и вымылся в ванне. Потом причесал гребенкой легкие, тонкие волосы, открыл томик стихов Мицкевича и стал читать.
В десять часов на террасе внизу ударил гонг. Это означало, что завтрак подан. Дождь кончился. Над большим, в английской моде, парком проступило голубое небо. Дзержинский спустился вниз.
Когда он проходил крытой стеклянной галереей, к крыльцу подъехал на высокой рыжей кобыле хозяин дома. Лицо его выражало злобу, губы были сжаты.
– Это чудовищно, – сказал он, увидев Дзержинского. – Сегодня ночью у меня украли трех племенных быков. Все три быка убиты и освежеваны на моей земле, в двух верстах от имения. И вы думаете, люди голодны? Ничего подобного! Это месть. Они мстят мне. Что ж, посмотрим!
Бросив в угол перчатки и хлыст, он ушел мыться, а Дзержинский отворил дверь на террасу. Тут уже было довольно много народу. Хозяйка дома, белокурая, еще красивая женщина, подала Дзержинскому руку и спросила, чаю ему или кофе. Он попросил чаю и сел рядом со своим будущим учеником, круглоглазым мальчиком. Мальчик болтал ногами и косо поглядывал на Дзержинского.
– Ну, – спросил у него Дзержинский, – как тебя зовут?
– Стась, – сказал мальчик.
– Весело тебе живется?
– Ничего, так себе, – ответил Стась.
– Говорят, ты плохо учишься?
– Плохо, – сказал Стась. – Да ведь мне, собственно, и незачем хорошо учиться. Я пойду в офицеры – всего и делов. В гвардию пойду. Рост у меня хороший…
– Стась, не болтай ногами, – сказала с другого конца стола мать Стася.
– Вечные замечания, – сказал Стась, – с ума можно сойти. Вы тоже мне будете делать замечания?
– Нет.
– Почему?
– Ты мне не очень нравишься.
– Почему? – с испугом спросил Стась. – Ведь вы со мной почти что не говорили. Может быть, я как раз очень хороший…
Дзержинский промолчал.
Молодой офицер, брат хозяйки дома, несколько раз пытался заговорить с Дзержинским. Дзержинский отвечал однообразно: да или нет. Офицер шепнул сестре:
– Однако этот учитель… Характер!
Позавтракав, Дзержинский и Стась пошли в парк.
Распускалась сирень, с каждой минутой становилось все жарче, густо гудел шмель.
– Вы еще учитесь в гимназии? – спросил Стась.
– Учусь.
– Интересно там учиться?
– Не очень.
– Почему?
– Потому что самому главному там не учат.
– А что это главное?
– Вырастешь – узнаешь.
– Что-то вы какой-то странный, – сказал Стась, – серьезный, серьезный, а глаза у вас веселые. Давайте посидим.
Они сели на влажную скамью.
– Хорошо у нас, правда? – спросил Стась.
– Нет.
– Да почему же? Смотрите, какой цветник!
– Мне не нравится.
– Как вы можете так говорить? – сказал Стась. – Ведь это неприлично. Мама меня учила, что если я в гостях или в обществе и если меня спросят про что-нибудь, нравится мне или нет, то я должен ответить: очень нравится.
– А если не нравится?
– Все равно.
– Значит, соврать?
– Подумаешь, – сказал Стась, – соврать! Все врут. Вот, например, мой папа терпеть не может нашего дедушку, маминого папу, а потому, что дедушка миллионер, мой папа так перед ним и рассыпается. А я сам слышал, как он сказал про него: «Вот поганый старик». Чтобы я пропал, если вру. Хотите, поедем кататься верхом? У меня свои лошади есть, мне дедушка подарил. Чудные.
Дзержинский с веселым любопытством глядел на Стася.
– Ну что вы все смотрите? – спросил Стась. – Ей-богу, даже странно. Ух, я чуть не забыл. Почему я вам так не понравился?
– Сказать?
– Скажите.
– Потому, что ты барчонок. Это очень противно.
– Что ж тут противного?
– Потому, что ты нескромен. Это тоже очень противно. Очень противно также и то, что ты хвастаешься лошадьми, имением – всем тем, что создано вовсе не твоими руками…
– Ну, папиными! – воскликнул Стась.
– И не папиными.
– А чьими же?
– Во всяком случае, не твоими, не папиными и не дедушкиными. Чего ж тут хвастаться? А ты еще из-за этого не желаешь учиться, не хочешь умнеть. Кто ты таков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51