Правой ногой воздух нагнетался в пузырь, как у волынки, а звуки объемом в октаву помогало издавать левое колено. Было очевидно, что игра на лягушачьем рожке требовала бесконечных упражнений в течение часов, дней и лет. А, может быть, и десятилетий.
– Я могу сыграть на рожке, но не уверен, хорошо ли получится, – обратился Майхак к хозяину. – Тут никогда не предугадаешь, какие точно звуки удастся из него извлечь.
– Я уверена, что вы играете блестяще! – воскликнула Алтея. – Но только не утомляйте нас серьезностью – сыграйте что-нибудь радостное и легкомысленное.
– Хорошо, – согласился Майхак. – Я сыграю вам пьесу «Нехорошие леди Антарбуса». Честно говоря, это единственная мелодия, которую я знаю.
Гость взял инструмент, приладил его и извлек несколько предварительных глиссандо. Носовая флейта задрожала и издала дрожащую трель. Из мешка послышались звуки, словно на плите кипел густой сироп. В следующий момент кипение стало столь резким, что Алтея и Хайлир поморщились. Инструмент гудел и стонал, замолкая через какие-то совершенно непредсказуемые интервалы.
– Я буду играть на полутонах, – заметив реакцию слушателей, объявил Майхак. – Итак, начинаю «Нехороших леди».
Джейро прислушался, и ему показалось, что рожок играет что-то вроде «Тидл-дидл-идл тидл а-бойгл ойгл, два стона, а бойгл да-бойгл-ойгл, стон, тидл-идл, стон, тидл-идл-идл э-бойгл-ойгл, два стона, тидл-идл, тидл-идл да-бойгл».
– Это все, на что я способен, – закончил Майхак. – Что вы об этом скажете?
– Очень мило, – ответил Хайлир. – Имей вы побольше практики, непременно заставили бы нас станцевать какой-нибудь конвульсивный танец.
– С лягушачьим рожком действительно надо быть поосторожней, – подтвердил гость. – Говорят, что он придуман самим дьяволом. – Майхак указал символы, вырезанные на меди. – Видите эти знаки? Они гласят: эта вещь сделана Суанезом. Суанез – это дьявол. Как убеждал меня продавец, каждый такой рожок скрывает в себе тайную песню. И если человеческому исполнителю удастся сыграть хотя бы часть этой песни, он окажется в западне и будет вынужден продолжать игру до тех пор, пока не упадет мертвым.
– То есть именно эту песню? – поинтересовался Джейро.
– Именно. Никаких вариаций не дозволяется.
– Продавец подтвердил вам происхождение этой вещи? – язвительно спросил Хайлир.
– Да. А когда я попросил документы, он дал мне картинку с этим дьяволом Суанезом и добавил за это к цене еще лишних двадцать солов. Он, конечно, знал, что я очень хочу этот рожок. Мне оставалось или торговаться еще пару часов – или заплатить эти двадцать солов. Я выбрал последнее. Все эти торговцы из мелких лавок – неисправимые канальи.
Хайлир закашлялся.
– Нам это известно не хуже, чем вам.
– Когда я нашла свои медные канделябры, то попала в историю, очень похожую на вашу, – поспешила высказаться Алтея. – Это случилось во время нашей первой целевой экспедиции, которая и сама по себе была настоящей сагой.
И ты говоришь это мистеру Майхаку ! – улыбнулся Хайлир. – Я думаю, что уж он-то знаком со всеми экзотическими местами!
– Я был далеко не везде, – остановил его гость. – Так что расскажите мне свою сагу.
И оба супруга рассказали, прерывая, уточняя и дополняя Друг Друга, историю своего давнего приключения.
Вскоре после их свадьбы они отправились в полевую экспедицию в мир Плэйз, в маленькое местечко неподалеку от края галактики. Подобно многим другим мирам, Плэйз был открыт и заселен во время первого взрыва космических путешествий. Фэйты прибыли на Плэйз с тем, что теперь назвали бы совершенно безрассудной затеей, – записать так называемые равноденственные знаки народа Кровавых гор. Такие исследования никогда раньше не проводились по одной веской причине – они считались равными самоубийству. Фэйты, наивные, как птички, прибыли в космопорт Плэйза и сняли номер в гостинице городка Серна, что расположен у самого подножья Кровавых гор. Именно здесь они и услышали впервые о трудностях, которые делали их программу практически невыполнимой. Точнее, о том, что их убьют в тот же момент, как обнаружат.
Но по молодой наглости или по детской глупости Фэйты начисто проигнорировали все предупреждения и только вдохновились трудностями. Супруги наняли флиттер и за два дня до равноденствия полетели к пропасти Куху, где распихали по ее отвесным высоким стенам тридцать два записывающих устройства. Благодаря большой удаче их никто не заметил, хотя сам флиттер был все-таки обнаружен и оттащен на дно пропасти. Попади туда сами Фэйты, их ждали бы пытки настолько страшные, что не стоит даже упоминать.
– До сих пор, как вспомню об этом, кровь стынет в жилах, – призналась Алтея.
– Мы были молодыми дураками и думали: стоит нам только сказать, что мы из института на Тайнете, и нам не сделают ничего плохого, – подтвердил Хайлир.
В ночь равноденствия горный народ приготовился к Церемонии. Всю ночь пульсирующие звуки раздавались по всей пропасти, а на следующий день начался ужасный ритуал. Страшные крики поднимались из пропасти как мучительно-сладкие трели.
Все это время молодые исследователи провели в Серне, назвавшись простыми агрономами, и Алтея, чтобы скоротать часы ожидания, ходила по старым обветшалым магазинчикам, где было выставлено на продажу все, что угодно. Однажды в случайно наваленной груде вещей она заметила пару массивных медных канделябров, от которых постаралась побыстрей отвернуться и с повышенным вниманием принялась изучать какой-то древний горшок.
– Ценная вещь, – важно заметил продавец. – Чистый алюминий.
– Мне это не интересно, – отозвалась Алтея. – У меня уже есть такой.
– Ладно. Тогда вас, может быть, заинтересуют эти старые свечедержалки? Тоже очень ценные – чистая медь.
– Не думаю. Канделябры у меня тоже уже имеются, – хитрила Алтея.
– Но если один из них сломается, плохо ведь без света, – не унимался торговец.
– Вы правы, – нехотя согласилась Алтея. – И что вы хотите за эту рухлядь?
– Немного. Около пятисот солов.
Алтея презрительно вскинула брови и демонстративно принялась изучать каменную плакетку, отлично отполированную и исписанную таинственными резными знаками.
– А это что такое?
– Очень старая вещь. Я даже не могу прочесть, что там написано. Говорят, что на ней перечислены десять людских секретов – наверное, очень важных, как я думаю.
– Но вы ведь даже не можете прочитать надпись!
– Ну и что?
– И сколько?
– Двести солов.
– Да вы смеетесь! – оскорбленно вскричала Алтея. – Вы что, держите меня за дурочку?
– Тогда семьдесят. Ну, и семь солов за раскрытие тайны надписи.
– Ваши тайны устарели и никому не нужны, даже если их прочесть. Моя цена пять солов.
– Ай-яй-яй! Неужели я буду отдавать такие ценности задаром первой попавшейся сумасшедшей, зашедшей в лавку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Я могу сыграть на рожке, но не уверен, хорошо ли получится, – обратился Майхак к хозяину. – Тут никогда не предугадаешь, какие точно звуки удастся из него извлечь.
– Я уверена, что вы играете блестяще! – воскликнула Алтея. – Но только не утомляйте нас серьезностью – сыграйте что-нибудь радостное и легкомысленное.
– Хорошо, – согласился Майхак. – Я сыграю вам пьесу «Нехорошие леди Антарбуса». Честно говоря, это единственная мелодия, которую я знаю.
Гость взял инструмент, приладил его и извлек несколько предварительных глиссандо. Носовая флейта задрожала и издала дрожащую трель. Из мешка послышались звуки, словно на плите кипел густой сироп. В следующий момент кипение стало столь резким, что Алтея и Хайлир поморщились. Инструмент гудел и стонал, замолкая через какие-то совершенно непредсказуемые интервалы.
– Я буду играть на полутонах, – заметив реакцию слушателей, объявил Майхак. – Итак, начинаю «Нехороших леди».
Джейро прислушался, и ему показалось, что рожок играет что-то вроде «Тидл-дидл-идл тидл а-бойгл ойгл, два стона, а бойгл да-бойгл-ойгл, стон, тидл-идл, стон, тидл-идл-идл э-бойгл-ойгл, два стона, тидл-идл, тидл-идл да-бойгл».
– Это все, на что я способен, – закончил Майхак. – Что вы об этом скажете?
– Очень мило, – ответил Хайлир. – Имей вы побольше практики, непременно заставили бы нас станцевать какой-нибудь конвульсивный танец.
– С лягушачьим рожком действительно надо быть поосторожней, – подтвердил гость. – Говорят, что он придуман самим дьяволом. – Майхак указал символы, вырезанные на меди. – Видите эти знаки? Они гласят: эта вещь сделана Суанезом. Суанез – это дьявол. Как убеждал меня продавец, каждый такой рожок скрывает в себе тайную песню. И если человеческому исполнителю удастся сыграть хотя бы часть этой песни, он окажется в западне и будет вынужден продолжать игру до тех пор, пока не упадет мертвым.
– То есть именно эту песню? – поинтересовался Джейро.
– Именно. Никаких вариаций не дозволяется.
– Продавец подтвердил вам происхождение этой вещи? – язвительно спросил Хайлир.
– Да. А когда я попросил документы, он дал мне картинку с этим дьяволом Суанезом и добавил за это к цене еще лишних двадцать солов. Он, конечно, знал, что я очень хочу этот рожок. Мне оставалось или торговаться еще пару часов – или заплатить эти двадцать солов. Я выбрал последнее. Все эти торговцы из мелких лавок – неисправимые канальи.
Хайлир закашлялся.
– Нам это известно не хуже, чем вам.
– Когда я нашла свои медные канделябры, то попала в историю, очень похожую на вашу, – поспешила высказаться Алтея. – Это случилось во время нашей первой целевой экспедиции, которая и сама по себе была настоящей сагой.
И ты говоришь это мистеру Майхаку ! – улыбнулся Хайлир. – Я думаю, что уж он-то знаком со всеми экзотическими местами!
– Я был далеко не везде, – остановил его гость. – Так что расскажите мне свою сагу.
И оба супруга рассказали, прерывая, уточняя и дополняя Друг Друга, историю своего давнего приключения.
Вскоре после их свадьбы они отправились в полевую экспедицию в мир Плэйз, в маленькое местечко неподалеку от края галактики. Подобно многим другим мирам, Плэйз был открыт и заселен во время первого взрыва космических путешествий. Фэйты прибыли на Плэйз с тем, что теперь назвали бы совершенно безрассудной затеей, – записать так называемые равноденственные знаки народа Кровавых гор. Такие исследования никогда раньше не проводились по одной веской причине – они считались равными самоубийству. Фэйты, наивные, как птички, прибыли в космопорт Плэйза и сняли номер в гостинице городка Серна, что расположен у самого подножья Кровавых гор. Именно здесь они и услышали впервые о трудностях, которые делали их программу практически невыполнимой. Точнее, о том, что их убьют в тот же момент, как обнаружат.
Но по молодой наглости или по детской глупости Фэйты начисто проигнорировали все предупреждения и только вдохновились трудностями. Супруги наняли флиттер и за два дня до равноденствия полетели к пропасти Куху, где распихали по ее отвесным высоким стенам тридцать два записывающих устройства. Благодаря большой удаче их никто не заметил, хотя сам флиттер был все-таки обнаружен и оттащен на дно пропасти. Попади туда сами Фэйты, их ждали бы пытки настолько страшные, что не стоит даже упоминать.
– До сих пор, как вспомню об этом, кровь стынет в жилах, – призналась Алтея.
– Мы были молодыми дураками и думали: стоит нам только сказать, что мы из института на Тайнете, и нам не сделают ничего плохого, – подтвердил Хайлир.
В ночь равноденствия горный народ приготовился к Церемонии. Всю ночь пульсирующие звуки раздавались по всей пропасти, а на следующий день начался ужасный ритуал. Страшные крики поднимались из пропасти как мучительно-сладкие трели.
Все это время молодые исследователи провели в Серне, назвавшись простыми агрономами, и Алтея, чтобы скоротать часы ожидания, ходила по старым обветшалым магазинчикам, где было выставлено на продажу все, что угодно. Однажды в случайно наваленной груде вещей она заметила пару массивных медных канделябров, от которых постаралась побыстрей отвернуться и с повышенным вниманием принялась изучать какой-то древний горшок.
– Ценная вещь, – важно заметил продавец. – Чистый алюминий.
– Мне это не интересно, – отозвалась Алтея. – У меня уже есть такой.
– Ладно. Тогда вас, может быть, заинтересуют эти старые свечедержалки? Тоже очень ценные – чистая медь.
– Не думаю. Канделябры у меня тоже уже имеются, – хитрила Алтея.
– Но если один из них сломается, плохо ведь без света, – не унимался торговец.
– Вы правы, – нехотя согласилась Алтея. – И что вы хотите за эту рухлядь?
– Немного. Около пятисот солов.
Алтея презрительно вскинула брови и демонстративно принялась изучать каменную плакетку, отлично отполированную и исписанную таинственными резными знаками.
– А это что такое?
– Очень старая вещь. Я даже не могу прочесть, что там написано. Говорят, что на ней перечислены десять людских секретов – наверное, очень важных, как я думаю.
– Но вы ведь даже не можете прочитать надпись!
– Ну и что?
– И сколько?
– Двести солов.
– Да вы смеетесь! – оскорбленно вскричала Алтея. – Вы что, держите меня за дурочку?
– Тогда семьдесят. Ну, и семь солов за раскрытие тайны надписи.
– Ваши тайны устарели и никому не нужны, даже если их прочесть. Моя цена пять солов.
– Ай-яй-яй! Неужели я буду отдавать такие ценности задаром первой попавшейся сумасшедшей, зашедшей в лавку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126