- Баслим
просит, чтобы мы определенное время заботились о мальчике... пока не
сможем доставить его на военное судно Гегемонии. Как долго нам придется
ждать? Год, два года? И мы сталкиваемся с проблемами. Кроме того, у нас
есть и прецедент - женщина-фраки. Семья приняла ее - да, не без ворчания,
но они привыкли к ней и даже рады ее присутствию. Если бы Мать Моя таким
же образом вмешалась в судьбу этого юноши...
- Чушь!
- Но, Мать Моя, мы обязаны. Долги надо...
- Молчание!
Крауса замолчал.
Она продолжила тихим голосом:
- Разве ты не слышал слова о той ноше, которую Баслим возложил на
тебя - "поддержать его в трудную минуту и дать совет, словно это твой
собственный сын". Кем был Баслим для этого фраки?
- Но как же, он говорил о нем, как о приемном сыне. Я думал...
- Тебе не надо думать. Если ты занимаешь место Баслима, кем ты
становишься? И можно ли по-иному понимать эти слова?
Крауса встревожился. Старуха продолжала:
- "Сису" всегда платила свои долги сполна. Не обвешивала и не
обмеривала - сполна! Фраки должен быть усыновлен... тобой.
Крауса побледнел:
- Но, Мать Моя, каково будет решение Семьи...
- Семья - это я! - Внезапно она повернулась к другой женщине. - Жена
Старшего Сына, пришли ко мне всех моих старших дочерей.
- Да, Мать Мужа, - она поклонилась и вышла.
Старший Офицер мрачно смотрела поверх их голов, а затем еле сдержала
улыбку:
- Это не так плохо, Старший Сын. Что будет с Людьми на следующей
Встрече?
- Нас будут благодарить.
- Одним "спасибо" не загрузишься. - Она облизала тонкие губы. - Люди
будут в долгу перед "Сису"... и это может привести к тому, что статус
судна изменится. Мы ничего не потеряем.
Крауса медленно усмехнулся:
- Вы всегда были хитроумной, Мать Моя.
- Хорошо, что у "Сису" есть я. Возьми этого мальчишку-фраки и
подготовь его. Мы должны поторапливаться.
8
У Торби были на выбор две возможности: или усыновление пройдет тихо,
или с помпой, но и в том и в другом случае он будет усыновлен. Он выбрал
первый вариант, что было благоразумнее, соответствовало желанию Старшего
Офицера, которая держалась по отношению к нему достаточно
недоброжелательно. Кроме того, хотя он чувствовал себя неустроенным и
несчастным, в ожидании знакомства с новой семьей, он не мог не понимать,
что изменение положения пойдет ему на пользу. Статуса ниже, чем у фраки,
не было.
Но, что было куда важнее, папа наказал ему делать все, что скажет
Капитан Крауса.
Усыновление произошло в обеденном салоне, в тот же день, после
вечерней трапезы. Торби мало понимал из того, что происходит, и еще меньше
из того, что говорилось, так как вся церемония шла на "тайном языке". Но
Капитан подсказывал, чего от него ждут. Вся команда корабля, исключая тех,
кто нес вахту, собралась здесь.
Когда внесли Старшего Офицера, все встали. Она заняла место на
сидении во главе офицерского стола, где ее взяла под свою опеку невестка,
жена Капитана. Устроившись поудобнее, она сделала жесть рукой, и все сели,
причем Капитан занял место справа от нее. Девушки, которые сегодня несли
вахту по кухне, снабдили всех присутствующих чашами с тонко протертой
похлебкой. Никто к ней не притронулся. Старший Офицер гулко ударила ложкой
по чаше и произнесла несколько слов - кратких и выразительных.
Сын последовал ее примеру. Торби был удивлен, обнаружив, что часть
капитанской речи точно соответствовала посланию, которое он доставил ему:
он мог уловить последовательность звуков.
Старший Инженер, который был постарше Краусы, ответил, а затем
несколько пожилых людей, мужчин и женщин один за другим брали слово.
Старший Офицер задала вопрос и получила ответ хором - был единодушен. Ей
не пришлось спрашивать, кто голосовал против.
Торби сидел в одиночестве на стуле и чувствовал себя не очень уютно.
- Иди сюда!
Торби поднял глаза и увидел, что Капитан и его мать смотрят на него.
Он вскочил.
Окунув ложку в его чашу, старая женщина чуть притронулась к ней
кончиком языка. Борясь с ощущением, что делает что-то кощунственное, но
повинуясь указаниям, он, окунув свою ложку в ее чашу, осторожно сделал
глоток. Нагнувшись вперед, она притянула к себе его голову и клюнула
сухими губами в обе щеки. Он вернул ей этот символический поцелуй и
почувствовал, как по телу у него пробежала волна гусиной кожи.
Капитан Крауса угостился из чаши Торби, а он - из его. Затем Капитан
Крауса вынул нож и наметив точку между большим и указательным пальцем,
шепнул на Интерлингве: "Думаю, ты не будешь орать". Он уколол его в
намеченном месте.
Торби грустно подумал, что Баслим научил его переносить в десять раз
более сильную боль. Кровь потекла струей. Крауса позволил ей стекать
свободнее, чтобы образовалась ясно видная всем лужица, что-то громко
сказал, а затем резко опустил ладонь так, что капли крови брызнули на
палубу. Капитан наступил на них, растер подошвой, снова что-то громко
сказал и обратился к Торби на Интерлингве:
- Теперь твоя кровь на стали; а наша сталь в твоей крови.
Торби была понятна добрая магия, которой ныне была повязана его
жизнь, он воспринимал ее разумную логику. Он испытал прилив гордости от
мысли, что отныне он - часть корабля.
Жена Капитана залепила ранку пластырем. Затем Торби обменялся едой и
поцелуями с ней, а потом должен был подойти к каждому столу, и к своим
братьям и дядям, сестрам, кузинам и тетям. Вместо поцелуев мужчины жали
ему руку и крест-накрест хлопали по плечам. Когда он подошел к столу, где
сидели незамужние женщины, то замедлил шаг, но выяснил, что они не
собираются его целовать - они хихикали, повизгивали и, краснея, торопливо
притрагивались указательным пальчиком к его лбу.
Пробегая рядом с ними, девушки, обслуживавшие сегодня кают-компанию,
быстро сменили чаши с похлебкой - это была чисто ритуальная еда,
символизировавшая тот скудный рацион, которым должны были довольствоваться
в случае необходимости Люди, уходящие в космос, - изысканными блюдами.
Торби должен был бы до ушей нахлебаться варева, не уясни он простой фокус:
не есть, а только облизывать ложку, чтобы лишь почувствовать вкус. Но тем
не менее, когда наконец он занял место как полноправный член Семьи за
столом холостяков, то уже не чувствовал аппетита. Обрести сразу более
восьмидесяти новых родственников было не так легко. Он просто устал.
Из своей каюты Торби был переселен в гораздо более роскошное
помещение, предназначенное для четырех холостяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
просит, чтобы мы определенное время заботились о мальчике... пока не
сможем доставить его на военное судно Гегемонии. Как долго нам придется
ждать? Год, два года? И мы сталкиваемся с проблемами. Кроме того, у нас
есть и прецедент - женщина-фраки. Семья приняла ее - да, не без ворчания,
но они привыкли к ней и даже рады ее присутствию. Если бы Мать Моя таким
же образом вмешалась в судьбу этого юноши...
- Чушь!
- Но, Мать Моя, мы обязаны. Долги надо...
- Молчание!
Крауса замолчал.
Она продолжила тихим голосом:
- Разве ты не слышал слова о той ноше, которую Баслим возложил на
тебя - "поддержать его в трудную минуту и дать совет, словно это твой
собственный сын". Кем был Баслим для этого фраки?
- Но как же, он говорил о нем, как о приемном сыне. Я думал...
- Тебе не надо думать. Если ты занимаешь место Баслима, кем ты
становишься? И можно ли по-иному понимать эти слова?
Крауса встревожился. Старуха продолжала:
- "Сису" всегда платила свои долги сполна. Не обвешивала и не
обмеривала - сполна! Фраки должен быть усыновлен... тобой.
Крауса побледнел:
- Но, Мать Моя, каково будет решение Семьи...
- Семья - это я! - Внезапно она повернулась к другой женщине. - Жена
Старшего Сына, пришли ко мне всех моих старших дочерей.
- Да, Мать Мужа, - она поклонилась и вышла.
Старший Офицер мрачно смотрела поверх их голов, а затем еле сдержала
улыбку:
- Это не так плохо, Старший Сын. Что будет с Людьми на следующей
Встрече?
- Нас будут благодарить.
- Одним "спасибо" не загрузишься. - Она облизала тонкие губы. - Люди
будут в долгу перед "Сису"... и это может привести к тому, что статус
судна изменится. Мы ничего не потеряем.
Крауса медленно усмехнулся:
- Вы всегда были хитроумной, Мать Моя.
- Хорошо, что у "Сису" есть я. Возьми этого мальчишку-фраки и
подготовь его. Мы должны поторапливаться.
8
У Торби были на выбор две возможности: или усыновление пройдет тихо,
или с помпой, но и в том и в другом случае он будет усыновлен. Он выбрал
первый вариант, что было благоразумнее, соответствовало желанию Старшего
Офицера, которая держалась по отношению к нему достаточно
недоброжелательно. Кроме того, хотя он чувствовал себя неустроенным и
несчастным, в ожидании знакомства с новой семьей, он не мог не понимать,
что изменение положения пойдет ему на пользу. Статуса ниже, чем у фраки,
не было.
Но, что было куда важнее, папа наказал ему делать все, что скажет
Капитан Крауса.
Усыновление произошло в обеденном салоне, в тот же день, после
вечерней трапезы. Торби мало понимал из того, что происходит, и еще меньше
из того, что говорилось, так как вся церемония шла на "тайном языке". Но
Капитан подсказывал, чего от него ждут. Вся команда корабля, исключая тех,
кто нес вахту, собралась здесь.
Когда внесли Старшего Офицера, все встали. Она заняла место на
сидении во главе офицерского стола, где ее взяла под свою опеку невестка,
жена Капитана. Устроившись поудобнее, она сделала жесть рукой, и все сели,
причем Капитан занял место справа от нее. Девушки, которые сегодня несли
вахту по кухне, снабдили всех присутствующих чашами с тонко протертой
похлебкой. Никто к ней не притронулся. Старший Офицер гулко ударила ложкой
по чаше и произнесла несколько слов - кратких и выразительных.
Сын последовал ее примеру. Торби был удивлен, обнаружив, что часть
капитанской речи точно соответствовала посланию, которое он доставил ему:
он мог уловить последовательность звуков.
Старший Инженер, который был постарше Краусы, ответил, а затем
несколько пожилых людей, мужчин и женщин один за другим брали слово.
Старший Офицер задала вопрос и получила ответ хором - был единодушен. Ей
не пришлось спрашивать, кто голосовал против.
Торби сидел в одиночестве на стуле и чувствовал себя не очень уютно.
- Иди сюда!
Торби поднял глаза и увидел, что Капитан и его мать смотрят на него.
Он вскочил.
Окунув ложку в его чашу, старая женщина чуть притронулась к ней
кончиком языка. Борясь с ощущением, что делает что-то кощунственное, но
повинуясь указаниям, он, окунув свою ложку в ее чашу, осторожно сделал
глоток. Нагнувшись вперед, она притянула к себе его голову и клюнула
сухими губами в обе щеки. Он вернул ей этот символический поцелуй и
почувствовал, как по телу у него пробежала волна гусиной кожи.
Капитан Крауса угостился из чаши Торби, а он - из его. Затем Капитан
Крауса вынул нож и наметив точку между большим и указательным пальцем,
шепнул на Интерлингве: "Думаю, ты не будешь орать". Он уколол его в
намеченном месте.
Торби грустно подумал, что Баслим научил его переносить в десять раз
более сильную боль. Кровь потекла струей. Крауса позволил ей стекать
свободнее, чтобы образовалась ясно видная всем лужица, что-то громко
сказал, а затем резко опустил ладонь так, что капли крови брызнули на
палубу. Капитан наступил на них, растер подошвой, снова что-то громко
сказал и обратился к Торби на Интерлингве:
- Теперь твоя кровь на стали; а наша сталь в твоей крови.
Торби была понятна добрая магия, которой ныне была повязана его
жизнь, он воспринимал ее разумную логику. Он испытал прилив гордости от
мысли, что отныне он - часть корабля.
Жена Капитана залепила ранку пластырем. Затем Торби обменялся едой и
поцелуями с ней, а потом должен был подойти к каждому столу, и к своим
братьям и дядям, сестрам, кузинам и тетям. Вместо поцелуев мужчины жали
ему руку и крест-накрест хлопали по плечам. Когда он подошел к столу, где
сидели незамужние женщины, то замедлил шаг, но выяснил, что они не
собираются его целовать - они хихикали, повизгивали и, краснея, торопливо
притрагивались указательным пальчиком к его лбу.
Пробегая рядом с ними, девушки, обслуживавшие сегодня кают-компанию,
быстро сменили чаши с похлебкой - это была чисто ритуальная еда,
символизировавшая тот скудный рацион, которым должны были довольствоваться
в случае необходимости Люди, уходящие в космос, - изысканными блюдами.
Торби должен был бы до ушей нахлебаться варева, не уясни он простой фокус:
не есть, а только облизывать ложку, чтобы лишь почувствовать вкус. Но тем
не менее, когда наконец он занял место как полноправный член Семьи за
столом холостяков, то уже не чувствовал аппетита. Обрести сразу более
восьмидесяти новых родственников было не так легко. Он просто устал.
Из своей каюты Торби был переселен в гораздо более роскошное
помещение, предназначенное для четырех холостяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70