Может, именно в эту минуту они и трудятся над ним. Торби
почувствовал, как у него сжался желудок.
Он должен вырвать папу из их рук.
Как? Как моль может атаковать Президиум? У Торби было не больше
шансов, чем у мотылька.
Баслим может находиться в тайных камерах участка полиции, что было бы
самым логичным по отношению к столь незначительному заключенному. Но Торби
подсознательно чувствовал, что папа относится не к таким... и в этом
случае он может быть где угодно, вплоть до недр Президиума.
Торби может отправиться пряма в полицейский участок и осведомиться,
куда дели его хозяина - но такое уважительно отношение к саргонской
полиции вряд ли дало бы ему что-нибудь: скорее всего как ближайший
родственник он бы оказался в роли очередного допрашиваемого, и Торби
воочию увидел, как в закрыто камере из него вытягивают ответы (которые,
возможно, он и не знает) на те вопросы, которыми мучают Баслима.
Торби не был трусом: просто он знал, что не зная броду, не стоит
соваться в воду. Все, что он может сделать для папы, должно быть сделано
косвенным образом. Он не мог требовать своих "прав", потому что не обладал
ими; такая идея никогда и не приходила ему в голову.
Если бы он был человеком с карманом, полным стелларов, можно было бы
дать взятку. А у Торби было не больше двух минимов. Ему оставалось
действовать украдкой, и для этого нужна информация. Он пришел к этому
заключению, как только понял, что реальной возможности освобождения папы
из полиции не существует. Но на тот невероятный случай, если Баслим сможет
выговорить себе свободу, Торби оставил записку, в которой сообщал папе,
что вернется на следующий день, и положил ее на полку, которую они
использовали как почтовый ящик. И затем двинулся в путь.
Была уже ночь, когда он высунул из дыры голову. Он никак не мог
сообразить, провел ли он в развалинах полдня или полтора. Ситуация
заставила его изменить свои планы: первым делом он собирался навестить
Ингу, зеленщицу, и выяснить, что ей известно. Но так как полиции вокруг не
было видно, он может передвигаться свободно, если не наткнется на ночной
патруль. Но куда? Кто сможет или захочет снабдить его информацией?
У Торби была дюжина приятелей и сотни людей он знал в лицо. Но все
его знакомцы были вынуждены соблюдать комендантский час; он встречался с
ними только днем, и в большинстве случаев даже не знал, где они спят. Но в
этих местах комендантский час не имел силы. Во имя коммерции и для
удобства посещения баров, игорных и других гостеприимных заведений
прибывающими космонавтами двери в районе Веселой Улицы рядом с космопортом
никогда не закрывались. Посетитель, даже простой свободный человек, мог
оставаться здесь всю ночь, правда, рискуя быть схваченным, если он выйдет
в город между наступлением комендантского часа и рассветом.
Риск не волновал Торби; он не собирался показываться кому-то на
глаза, и хотя внутри района патрулировала полиция, он знал повадки
тамошних стражников. Они ходили папами и не покидали освещенных улиц,
изменяя этому обычаю крайне редко. Но главная ценность этого района,
которая интересовала Торби, была в том, что слухи здесь часто
распространялись за час до события и были значительно полнее, чем о них
сообщали заголовки газет.
Хоть кто-то на Веселой Улице должен знать, что случилось с папой.
Прокладывая путь по крышам, Торби добрался до этого шумного района. По
водосточной трубе он спустился в какай-то темный двор, вышел на Веселую
Улицу и остановился, оглядываясь в поисках кого-нибудь из знакомых. Вокруг
было много прохожих, но большинство из них были приезжими. Торби знал
каждого владельца и хозяина вверх и вниз по улице, но он медлил войти в
какой-нибудь кабачок, так как мог попасть прямиком полиции в лапы. Он
хотел встретить того, кому мог бы довериться.
Полиции не было, но не было и ни одного знакомого лица, хотя на
минутку показалась тетка Сингхем.
Среди множества предсказателей, которые трудились на Веселой Улице,
тетка Сингхем была лучшей: она никогда не предсказывала ничего, кроме
счастья и удачи. И если они запаздывали, никто из клиентов не жаловался;
теплый голос Тетушки внушал уверенность. Кто-то шептал, что свое
собственное счастье она ловит, снабжая полицию информацией, но Торби не
верил в эти слухи, потому что им не верил и пап. Она была прекрасным
источником новостей, и Торби решил попытать счастья - самое большее, что
она могла сообщить полиции, что он жив и на свободе... а это они и так
знали.
За углом, справа от Торби, было кабаре "Небесная Гавань"; Тетушка
расстелила свой коврик перед входом в него, решил ловить клиентов, которые
будут вот-вот выходить по окончании представления.
Торби огляделся по сторонам и рванулся вдоль улицы к кабаре.
- Эй! Тетушка!
Она с удивлением обернулась, а затем сделала бесстрастное лицо. Не
шевеля губами, она сказала достаточно громко, чтобы Торби услышал:
- Уноси ноги, сынок! Скрывайся! Неужто ты с ума сошел?
- Тетушка... куда они его забрали?
- Нырни в какую-нибудь дырку и прячься! За тебя назначена награда!
- За меня? Что за глупости, Тетушка, никто не будет платить за меня
награды. Ты только скажи мне, где они его держат. Ты знаешь?
- Они не...
- Что "они не"?
- А ты не знаешь? О, бедный мальчик! Они укоротили его.
Торби испытал такой ужас, что потерял дар речи. Хотя Баслим говорил,
что наступит время, когда он будет мертв, Торби никогда по-настоящему не
верил в это; он был не в состоянии представить себе, что папы нет, что он
мертв.
Он не слышал, что она говорила, и ей пришлось повторить:
- Ищейки! Уходи!
Торби посмотрел из-за плеча. По направлению к ним двигались двое
полицейских - время уносить ноги! Но он был зажат между улицей и стеной,
ни одного выхода в поле зрения, кроме дверей кабаре... и если он кинется в
них, в таком виде и так одетый, швейцар просто кликнет патруль.
Но деваться было некуда. И Торби, повернувшись к полиции спиной,
вошел в тесное фойе кабаре. Там никого не было - на сцене шло последнее
действие, и даже лоточники ушли поглазеть на него. Внутри фойе стояла
стремянка и на ней ящик со светящимися буквами, которые подвешивались над
входом, оповещая о представлении. Торби увидал их, и в голове его
мелькнула мысль, которая заставила бы Баслима гордиться своим учеником -
схватив стремянку и короб, Торби вышел наружу.
Не обращая внимания на полицейских, он водрузил стремянку под
небольшим светящимся объявлением, которое красовалось над входом и,
держась к полицейским спиной, поднялся по стремянке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70