Я хотел лишь поскорее
продать этот товар... как вы сами указывали.
- Ох, да оставь ты его в покое, Дваролл. Он не отвечает за то, какие
у рабов уши; он должен лишь поскорее продать их.
Синдонианин тяжело перевел дыхание:
- Так продавай же его!
Аукционер набрал воздуха в грудь:
- Да, милорд! - Собравшись с силами, он продолжил. - Прошу прощения у
лордов и леди, что мы теряем время из-за столь незначительной суммы.
Теперь я прошу о любой цене.
Подождав, он сказал, нервничая:
- Я не слышу и не вижу предложений. Предложений нет - раз... и если
их не поступит, я буду вынужден снять этот номер с продажи и прежде, чем
продолжить аукцион, проконсультироваться с моими патронами. Нет
предложений - два! У нас множество прекрасных образцов товара; просто
позор, если их никто не увидит. Нет предложений - три...
- Вот оно, твое предложение, - сказал синдонианин.
- Что? - Старый бродяга поднял два пальца. Аукционер посмотрел на
него. - Это вы предлагаете цену?
- Да, - проскрипел бродяга, - если лорды и леди не имеют ничего
против.
Аукционер посмотрел на полукруг сидячих мест. Кто-то оттуда крикнул:
- А почему бы и нет? Деньги - это деньги.
Синдонианин кивнул; аукционер быстро спросил:
- Итак, вы даете два стеллара за этого мальчика?
- Нет, нет, нет! - вскричал Баслим. - Два минима!
Аукционер замахнулся на него; бродяга отдернул голову.
- Пошел вон! - закричал аукционер. - Я научу тебя, как насмехаться
над своими благодетелями!
- Аукционер!
- Сэр? Да, милорд!
- Вы сказали - я прошу о любой цене. Продайте ему мальчишку.
- Но...
- Вы слышали, что я сказал.
- Милорд, я не могу продать после лишь одного предложения. Закон
гласит ясно: одно предложение - это не аукцион. Даже два, если аукционер
не объявил нижнюю цену. Без минимальной цены я не могу продать раньше, чем
поступят три предложения. Этот закон, благородный сэр, направлен на защиту
владельцев, а не меня, несчастного.
Кто-то крикнул:
- Таков закон!
Синдонианин нахмурился:
- Так объявляйте же предложение!
- Как пожелают лорды и леди. - Аукционер повернулся к толпе. -
Предмет девяносто семь. Я слышал предложение в два минима. Кто даст
четыре?
- Четыре, - промолвил синдонианин.
- Пять! - выкрикнул голос.
Синдонианин подозвал бродягу. Опираясь на руки и на одно колено,
волоча культю и подтягивая мешающую ему чашку для сбора подаяния, Баслим
подполз к нему. Аукционер начал повышать голос.
- Идет за пять минимов раз... за пять минимов два...
- Шесть, - рявкнул синдонианин; бросив взгляд в миску попрошайки, он
порылся в кошельке и бросил ему горсть мелочи.
- Я слышал шесть. Услышу ли я семь?
- Семь, - прохрипел Баслим.
- Мне предложено семь. Вот вы там, наверху, что подняли палец. Вы
предлагаете восемь?
- Девять! - перебил бродяга.
Аукционер бросил взгляд, но предложение принял. Цена приближалась к
одному стеллару, и это было слишком дорого для шуток из толпы. Лорды и
леди то ли не хотели торговаться из-за бесполезного раба, то ли не желали
вмешиваться в игру синдонианина.
Аукционер снова завел речитатив.
- Идет за девять - раз... идет за девять два... идет в третий раз -
продано за девять минимов! - Он толкнул мальчика с платформы прямо в руки
бродяги. - Бери его и убирайся.
- Полегче, - остановил его синдонианин. - Документы о продаже.
Взяв себя в руки, аукционер получил плату и вручил новому владельцу
бумагу, уже заготовленную для номера девяносто семь. Баслим заплатил
больше, чем девять минимов - лишь благодаря помощи синдонианина у него
оказались средства уплатить и налог, который был выше продажной цены.
Мальчик неподвижно стоял рядом. Он уже знал, что снова продан, и теперь
старался уяснить, кто этот старик, его новый хозяин, хотя это его не
волновало; ему никто не был нужен. И пока все были заняты расчетами, он
сделал рывок в сторону.
Не глядя на него, бродяга вытянул длинную руку, поймал его за
щиколотку и подтащил к себе. Затем Баслим с трудом встал и, положив одну
руку мальчику на плечо, превратил его в подобие костыля. Мальчик
почувствовал, как костлявая рука цепко и сильно схватила его за локоть, и
расслабился перед лицом неизбежности - придет и другое время; оно всегда
приходит, если ты умеешь ждать.
Опираясь на него, бродяга с достоинством выпрямился.
- Милорд, - хрипло сказал он, - я и мой слуга благодарим вас.
- Пустяки, пустяки, - синдонианин рассеяно отмахнулся платком.
От Площади Свободы до дыры, в которой жил Баслим, было около
полумили, но этот путь отнял у них времени больше, чем можно было
предполагать. Используя мальчика в качестве недостающей ноги, Баслим,
ковыляя, передвигался еще медленнее, чем на двух руках и одной ноге, то и
дело останавливаясь: подволакивая ногу, старик заставлял мальчика совать
чашку для подаяний под нос всем прохожим.
Баслиму приходилось молчать. Он было попробовал пустить в ход
Интерлингву, космо-голландский, саргонский, полдюжины местных говоров,
кухонный городской, жаргон рабов и речь торговцев - даже Системный
Английский - и все без результата, хотя он догадывался, что мальчишка
понимает его более чем хорошо. Затем он бросил попытки и излагал свои
намерения на языке жестов, подкрепляя их парой тычков. Если он с
мальчишкой не найдет общего языка, ему придется учить его - но все в свое
время, все в свое время. Баслим не спешил. Баслим никогда не спешил, он
смотрел далеко вперед.
Его жилище располагалось под старым амфитеатром. Когда Саргон
Августус решил в честь империи воздвигнуть новый большой цирк, была
разрушена только часть старого; работы были прерваны Второй Цетанской
войной и никогда больше не возобновлялись. Баслим вел мальчика среди этих
руин. Идти было нелегко, и старик был вынужден согнуться в три погибели,
но руки он не отпускал. Порой он придерживал своего спутника только за
одежду; и тот чуть не вырвался от него, оставив в его руках клочок туники,
бродяга успел ухватить его за кисть. После этого они стали двигаться еще
медленнее.
В конце полуразрушенного прохода они спустились в темную дыру, и
мальчику пришлось идти первым. Перебравшись через обломки и пройдя между
куч щебня, они вошли в непроглядно темный, но чистый коридор. Дальше
вниз... и они очутились в одном из бывших помещений амфитеатра, как раз
под старой ареной. В темноте они подошли к тщательно завешенной двери.
Следуя за мальчиком, Баслим подтолкнул его и закрыл дверь, для чего
приложил палец к дактилоключу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
продать этот товар... как вы сами указывали.
- Ох, да оставь ты его в покое, Дваролл. Он не отвечает за то, какие
у рабов уши; он должен лишь поскорее продать их.
Синдонианин тяжело перевел дыхание:
- Так продавай же его!
Аукционер набрал воздуха в грудь:
- Да, милорд! - Собравшись с силами, он продолжил. - Прошу прощения у
лордов и леди, что мы теряем время из-за столь незначительной суммы.
Теперь я прошу о любой цене.
Подождав, он сказал, нервничая:
- Я не слышу и не вижу предложений. Предложений нет - раз... и если
их не поступит, я буду вынужден снять этот номер с продажи и прежде, чем
продолжить аукцион, проконсультироваться с моими патронами. Нет
предложений - два! У нас множество прекрасных образцов товара; просто
позор, если их никто не увидит. Нет предложений - три...
- Вот оно, твое предложение, - сказал синдонианин.
- Что? - Старый бродяга поднял два пальца. Аукционер посмотрел на
него. - Это вы предлагаете цену?
- Да, - проскрипел бродяга, - если лорды и леди не имеют ничего
против.
Аукционер посмотрел на полукруг сидячих мест. Кто-то оттуда крикнул:
- А почему бы и нет? Деньги - это деньги.
Синдонианин кивнул; аукционер быстро спросил:
- Итак, вы даете два стеллара за этого мальчика?
- Нет, нет, нет! - вскричал Баслим. - Два минима!
Аукционер замахнулся на него; бродяга отдернул голову.
- Пошел вон! - закричал аукционер. - Я научу тебя, как насмехаться
над своими благодетелями!
- Аукционер!
- Сэр? Да, милорд!
- Вы сказали - я прошу о любой цене. Продайте ему мальчишку.
- Но...
- Вы слышали, что я сказал.
- Милорд, я не могу продать после лишь одного предложения. Закон
гласит ясно: одно предложение - это не аукцион. Даже два, если аукционер
не объявил нижнюю цену. Без минимальной цены я не могу продать раньше, чем
поступят три предложения. Этот закон, благородный сэр, направлен на защиту
владельцев, а не меня, несчастного.
Кто-то крикнул:
- Таков закон!
Синдонианин нахмурился:
- Так объявляйте же предложение!
- Как пожелают лорды и леди. - Аукционер повернулся к толпе. -
Предмет девяносто семь. Я слышал предложение в два минима. Кто даст
четыре?
- Четыре, - промолвил синдонианин.
- Пять! - выкрикнул голос.
Синдонианин подозвал бродягу. Опираясь на руки и на одно колено,
волоча культю и подтягивая мешающую ему чашку для сбора подаяния, Баслим
подполз к нему. Аукционер начал повышать голос.
- Идет за пять минимов раз... за пять минимов два...
- Шесть, - рявкнул синдонианин; бросив взгляд в миску попрошайки, он
порылся в кошельке и бросил ему горсть мелочи.
- Я слышал шесть. Услышу ли я семь?
- Семь, - прохрипел Баслим.
- Мне предложено семь. Вот вы там, наверху, что подняли палец. Вы
предлагаете восемь?
- Девять! - перебил бродяга.
Аукционер бросил взгляд, но предложение принял. Цена приближалась к
одному стеллару, и это было слишком дорого для шуток из толпы. Лорды и
леди то ли не хотели торговаться из-за бесполезного раба, то ли не желали
вмешиваться в игру синдонианина.
Аукционер снова завел речитатив.
- Идет за девять - раз... идет за девять два... идет в третий раз -
продано за девять минимов! - Он толкнул мальчика с платформы прямо в руки
бродяги. - Бери его и убирайся.
- Полегче, - остановил его синдонианин. - Документы о продаже.
Взяв себя в руки, аукционер получил плату и вручил новому владельцу
бумагу, уже заготовленную для номера девяносто семь. Баслим заплатил
больше, чем девять минимов - лишь благодаря помощи синдонианина у него
оказались средства уплатить и налог, который был выше продажной цены.
Мальчик неподвижно стоял рядом. Он уже знал, что снова продан, и теперь
старался уяснить, кто этот старик, его новый хозяин, хотя это его не
волновало; ему никто не был нужен. И пока все были заняты расчетами, он
сделал рывок в сторону.
Не глядя на него, бродяга вытянул длинную руку, поймал его за
щиколотку и подтащил к себе. Затем Баслим с трудом встал и, положив одну
руку мальчику на плечо, превратил его в подобие костыля. Мальчик
почувствовал, как костлявая рука цепко и сильно схватила его за локоть, и
расслабился перед лицом неизбежности - придет и другое время; оно всегда
приходит, если ты умеешь ждать.
Опираясь на него, бродяга с достоинством выпрямился.
- Милорд, - хрипло сказал он, - я и мой слуга благодарим вас.
- Пустяки, пустяки, - синдонианин рассеяно отмахнулся платком.
От Площади Свободы до дыры, в которой жил Баслим, было около
полумили, но этот путь отнял у них времени больше, чем можно было
предполагать. Используя мальчика в качестве недостающей ноги, Баслим,
ковыляя, передвигался еще медленнее, чем на двух руках и одной ноге, то и
дело останавливаясь: подволакивая ногу, старик заставлял мальчика совать
чашку для подаяний под нос всем прохожим.
Баслиму приходилось молчать. Он было попробовал пустить в ход
Интерлингву, космо-голландский, саргонский, полдюжины местных говоров,
кухонный городской, жаргон рабов и речь торговцев - даже Системный
Английский - и все без результата, хотя он догадывался, что мальчишка
понимает его более чем хорошо. Затем он бросил попытки и излагал свои
намерения на языке жестов, подкрепляя их парой тычков. Если он с
мальчишкой не найдет общего языка, ему придется учить его - но все в свое
время, все в свое время. Баслим не спешил. Баслим никогда не спешил, он
смотрел далеко вперед.
Его жилище располагалось под старым амфитеатром. Когда Саргон
Августус решил в честь империи воздвигнуть новый большой цирк, была
разрушена только часть старого; работы были прерваны Второй Цетанской
войной и никогда больше не возобновлялись. Баслим вел мальчика среди этих
руин. Идти было нелегко, и старик был вынужден согнуться в три погибели,
но руки он не отпускал. Порой он придерживал своего спутника только за
одежду; и тот чуть не вырвался от него, оставив в его руках клочок туники,
бродяга успел ухватить его за кисть. После этого они стали двигаться еще
медленнее.
В конце полуразрушенного прохода они спустились в темную дыру, и
мальчику пришлось идти первым. Перебравшись через обломки и пройдя между
куч щебня, они вошли в непроглядно темный, но чистый коридор. Дальше
вниз... и они очутились в одном из бывших помещений амфитеатра, как раз
под старой ареной. В темноте они подошли к тщательно завешенной двери.
Следуя за мальчиком, Баслим подтолкнул его и закрыл дверь, для чего
приложил палец к дактилоключу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70