Они играли вполне профессионально, насколько это вообще возможно, не распрощавшись навсегда с космосом и не переселившись во Внешний Город, как это сделали Гупта и Эвел Крупп.
Юби провел смычком по струнам. Разноцветные искры вспыхнули в мозгу, и его охватило радостное чувство. Нестор взглянул на свою дочь Сару, сидевшую за клавишными.
— A La Luna, — сказал он.
Сара кивнула и провела пальцами по клавиатурам синтезатора. Раздались громкие раскатистые звуки. Затем она согнулась над инструментом, начала вслух считать Нестору, а потом стала отбивать ритм, когда вступили остальные. Энтони, вокалист, подвывал в укрепленный на голове микрофон, одновременно подкручивая регуляторы тембра. Сара играла на третьей клавиатуре гибкими пальцами одной ноги, подняв колено к голове и балансируя на другой. У нее было только две руки, но в хромосомах присутствовали гены, дающие возможность одинаково хорошо владеть обеими руками и ногами, что очень помогало при исполнении грустных баллад, где одновременно звучали, по крайней мере, две мелодии.
Юби сосредоточился на аккомпанементе. Он был слишком скован, чтобы решиться на какие-нибудь импровизации — его вообще нельзя было назвать блестящим исполнителем, а сложные, причудливо переплетающиеся и ускользающие ритмы баллад поглощали все его внимание.
Когда он был маленьким, то прошел курс обучения игре на синтезаторе, но этот инструмент разочаровал его. Синтезатор всегда давал чистые тона, лишенные сочных обертонов, казавшихся Юби наиболее интересными при игре на струнных. Конечно, существовали специальные программы, имитирующие данный эффект, но он всегда мог распознать их на слух.
Юби переключился на струнные инструменты — сначала гитару, а затем аудолину. Он восхищался возможностью получить различные оттенки звучания, сделать ярче свои ощущения. Большинство людей, с которыми он играл, казалось, не замечают эффектов, которыми он восхищался, но их мозги были устроены иначе, и Юби научился не ожидать от них понимания или одобрения.
За балладой последовала громкая и ритмичная песня. Оглушительные аккорды, казалось, разрывают пространство. Пальцы Юби постепенно приобретали былую гибкость. Он прилагал усилия, чтобы не быть оглушенным этим мощным звуковым потоком. В его мозгу мерцали разноцветные сполохи, различные вкусовые ощущения ассоциировались с терциями и септимами.
Когда песня закончилась, он взглянул на Нестора.
— Можно взять запасную гитару? Я хотел бы занять нижнюю пару рук.
Нестор колебался несколько мгновений, затем кивнул.
Гитаре было не меньше сотни лет — настоящий «Сэндмен» с фирменной эмблемой и розовым пластиковым, овальным, а не треугольным, как у современных инструментов, корпусом. Юби унаследовал подделку под «Сэндмена» от своего деда, которого никогда не видел, обнаружив гитару вместе с другими инструментами в шкафу на борту «Беглеца», куда Паско сложил их после гибели своих родственников на Атохе. «Сэндмен» имел на грифе регулируемые по высоте лады, что приводило к богатому звучанию каждого аккорда, и устройство автоматического натяжения струн. Юби отключил автоматику и настроил инструмент вручную, натягивая струны колками, а затем убедился, что гитара подключена к микшерскому пульту.
Следующая песня взорвалась, словно сверхновая, и могучее звучание гитары яркими цветовыми вспышками отзывалось в мозгу Юби. Аккорды звучали так сочно и выразительно, что могли заглушить остальные инструменты ансамбля. Юби понял, что нужно быть осторожным. Он полностью сосредоточился на технических приемах — быстрое глиссандо левой, мощный аккорд правой, резкие удары и легкое пощипывание струн. Аудолина плела тонкую замысловатую паутину аранжировки, вызывавшую у него на основании языка ощущение кислого вкуса лимона. В конце он долгим волнообразным движением грифа гитары выдал мощное вибрато, напоминающее мелькание блестящих перекатывающихся шариков ртути.
Нестор взглянул на него через плечо. Не осуждающе, а просто давая понять, что он слышал. Юби улыбнулся в ответ, протянул руку к бутылке и отхлебнул пива. Жидкость обожгла горло. Он рассмеялся, ожидая, когда Нестор даст знак начинать.
Юби сыграл еще несколько вещей, все глубже погружаясь в море звуков. Полихромные аккорды теснились у него в мозгу. Во время пауз он прикладывался к «Шарку». Затем, в середине песни, он увидел, что Нестор и второй гитарист смотрят на него. Выражение лица Нестора было таким, как будто сбылись его худшие предположения. Энтони тоже бросал на него отчаянные взгляды. Пальцы Юби почти остановились, когда он понял, что увлекся, а вся группа последовала за ним, даже не успев осознать, что происходит, и теперь музыка звучала на пол-октавы выше. Энтони выжимал все возможное из своих голосовых связок, стараясь следовать за мелодией, и никто не знал, что делать.
Юби ободряюще улыбнулся вокалисту — все, на что он был способен в тот момент. Улыбка застыла на его лице, когда он, сосредоточившись на конце музыкальной фразы, старался найти выход. Пальцы его двигались автоматически. Фраза закончилась раньше, чем он подготовился, но он глубоко вздохнул и укоротил длительность последней ноты серией из трех аккордов, вернувших звучание гитары в доступный Энтони диапазон.
К счастью, остальные поняли его замысел. Юби уже более уверенно улыбнулся Нестору и аккуратно доиграл свою партию до конца.
Его пальцы начинали неметь. Пора заканчивать.
— Спасибо, командор, — он выключил гитару и поставил ее на место. — Извини за последнюю песню.
— Бывает, — Нестор теперь, казалось, смягчился, поскольку Юби все же нашел выход из созданной им же ситуации.
— Еще раз спасибо.
— Было приятно, — ответила Сара. Он улыбнулся ей и сошел со сцены. Юби нашел Сига у роботов-погрузчиков, вернул ему аудолину и спустился к причалу, где находился «Беглец». Была середина второй ночной вахты — время готовиться к старту. Юби спустился на один уровень к стыковочному рукаву своего корабля. Он допил пиво и положил бутылку в карман. Открывая люк, он подумал, там ли Кит де Соарес. Большую часть времени юноша проводил на борту «Беглеца» с Прекрасной Марией, возвращаясь на «Абразо» только поспать. Вероятно, он не хотел, чтобы семья узнала о его встречах. Все это, особенно то, что Кит не ночевал на корабле, устраивало Юби.
Он пробрался через рукав и открыл внутренний люк. Крышка люка откинулась вверх, и он прыгнул внутрь. Из его груди вырвался крик, но было уже слишком поздно. Чьи-то руки сжали его запястья. Юби успел заметить зеленую форменную одежду, желтые ремни и петлицы в воротнике. Ужас парализовал его.
Гибкие металлопластиковые ленты обвились вокруг его запястий. Сильные руки подняли его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Юби провел смычком по струнам. Разноцветные искры вспыхнули в мозгу, и его охватило радостное чувство. Нестор взглянул на свою дочь Сару, сидевшую за клавишными.
— A La Luna, — сказал он.
Сара кивнула и провела пальцами по клавиатурам синтезатора. Раздались громкие раскатистые звуки. Затем она согнулась над инструментом, начала вслух считать Нестору, а потом стала отбивать ритм, когда вступили остальные. Энтони, вокалист, подвывал в укрепленный на голове микрофон, одновременно подкручивая регуляторы тембра. Сара играла на третьей клавиатуре гибкими пальцами одной ноги, подняв колено к голове и балансируя на другой. У нее было только две руки, но в хромосомах присутствовали гены, дающие возможность одинаково хорошо владеть обеими руками и ногами, что очень помогало при исполнении грустных баллад, где одновременно звучали, по крайней мере, две мелодии.
Юби сосредоточился на аккомпанементе. Он был слишком скован, чтобы решиться на какие-нибудь импровизации — его вообще нельзя было назвать блестящим исполнителем, а сложные, причудливо переплетающиеся и ускользающие ритмы баллад поглощали все его внимание.
Когда он был маленьким, то прошел курс обучения игре на синтезаторе, но этот инструмент разочаровал его. Синтезатор всегда давал чистые тона, лишенные сочных обертонов, казавшихся Юби наиболее интересными при игре на струнных. Конечно, существовали специальные программы, имитирующие данный эффект, но он всегда мог распознать их на слух.
Юби переключился на струнные инструменты — сначала гитару, а затем аудолину. Он восхищался возможностью получить различные оттенки звучания, сделать ярче свои ощущения. Большинство людей, с которыми он играл, казалось, не замечают эффектов, которыми он восхищался, но их мозги были устроены иначе, и Юби научился не ожидать от них понимания или одобрения.
За балладой последовала громкая и ритмичная песня. Оглушительные аккорды, казалось, разрывают пространство. Пальцы Юби постепенно приобретали былую гибкость. Он прилагал усилия, чтобы не быть оглушенным этим мощным звуковым потоком. В его мозгу мерцали разноцветные сполохи, различные вкусовые ощущения ассоциировались с терциями и септимами.
Когда песня закончилась, он взглянул на Нестора.
— Можно взять запасную гитару? Я хотел бы занять нижнюю пару рук.
Нестор колебался несколько мгновений, затем кивнул.
Гитаре было не меньше сотни лет — настоящий «Сэндмен» с фирменной эмблемой и розовым пластиковым, овальным, а не треугольным, как у современных инструментов, корпусом. Юби унаследовал подделку под «Сэндмена» от своего деда, которого никогда не видел, обнаружив гитару вместе с другими инструментами в шкафу на борту «Беглеца», куда Паско сложил их после гибели своих родственников на Атохе. «Сэндмен» имел на грифе регулируемые по высоте лады, что приводило к богатому звучанию каждого аккорда, и устройство автоматического натяжения струн. Юби отключил автоматику и настроил инструмент вручную, натягивая струны колками, а затем убедился, что гитара подключена к микшерскому пульту.
Следующая песня взорвалась, словно сверхновая, и могучее звучание гитары яркими цветовыми вспышками отзывалось в мозгу Юби. Аккорды звучали так сочно и выразительно, что могли заглушить остальные инструменты ансамбля. Юби понял, что нужно быть осторожным. Он полностью сосредоточился на технических приемах — быстрое глиссандо левой, мощный аккорд правой, резкие удары и легкое пощипывание струн. Аудолина плела тонкую замысловатую паутину аранжировки, вызывавшую у него на основании языка ощущение кислого вкуса лимона. В конце он долгим волнообразным движением грифа гитары выдал мощное вибрато, напоминающее мелькание блестящих перекатывающихся шариков ртути.
Нестор взглянул на него через плечо. Не осуждающе, а просто давая понять, что он слышал. Юби улыбнулся в ответ, протянул руку к бутылке и отхлебнул пива. Жидкость обожгла горло. Он рассмеялся, ожидая, когда Нестор даст знак начинать.
Юби сыграл еще несколько вещей, все глубже погружаясь в море звуков. Полихромные аккорды теснились у него в мозгу. Во время пауз он прикладывался к «Шарку». Затем, в середине песни, он увидел, что Нестор и второй гитарист смотрят на него. Выражение лица Нестора было таким, как будто сбылись его худшие предположения. Энтони тоже бросал на него отчаянные взгляды. Пальцы Юби почти остановились, когда он понял, что увлекся, а вся группа последовала за ним, даже не успев осознать, что происходит, и теперь музыка звучала на пол-октавы выше. Энтони выжимал все возможное из своих голосовых связок, стараясь следовать за мелодией, и никто не знал, что делать.
Юби ободряюще улыбнулся вокалисту — все, на что он был способен в тот момент. Улыбка застыла на его лице, когда он, сосредоточившись на конце музыкальной фразы, старался найти выход. Пальцы его двигались автоматически. Фраза закончилась раньше, чем он подготовился, но он глубоко вздохнул и укоротил длительность последней ноты серией из трех аккордов, вернувших звучание гитары в доступный Энтони диапазон.
К счастью, остальные поняли его замысел. Юби уже более уверенно улыбнулся Нестору и аккуратно доиграл свою партию до конца.
Его пальцы начинали неметь. Пора заканчивать.
— Спасибо, командор, — он выключил гитару и поставил ее на место. — Извини за последнюю песню.
— Бывает, — Нестор теперь, казалось, смягчился, поскольку Юби все же нашел выход из созданной им же ситуации.
— Еще раз спасибо.
— Было приятно, — ответила Сара. Он улыбнулся ей и сошел со сцены. Юби нашел Сига у роботов-погрузчиков, вернул ему аудолину и спустился к причалу, где находился «Беглец». Была середина второй ночной вахты — время готовиться к старту. Юби спустился на один уровень к стыковочному рукаву своего корабля. Он допил пиво и положил бутылку в карман. Открывая люк, он подумал, там ли Кит де Соарес. Большую часть времени юноша проводил на борту «Беглеца» с Прекрасной Марией, возвращаясь на «Абразо» только поспать. Вероятно, он не хотел, чтобы семья узнала о его встречах. Все это, особенно то, что Кит не ночевал на корабле, устраивало Юби.
Он пробрался через рукав и открыл внутренний люк. Крышка люка откинулась вверх, и он прыгнул внутрь. Из его груди вырвался крик, но было уже слишком поздно. Чьи-то руки сжали его запястья. Юби успел заметить зеленую форменную одежду, желтые ремни и петлицы в воротнике. Ужас парализовал его.
Гибкие металлопластиковые ленты обвились вокруг его запястий. Сильные руки подняли его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109