Рыболовецким и торговым судам, стоявшим у причала, пришлось потесниться, уступая место многочисленным боевым кораблям, причем, отступая, местный флот был заметно поврежден и даже частично потоплен, но никто не осмелился вслух пожаловаться на понесенный ущерб. Наемники были бледнокожими и остроглазыми людьми, носившими железо и кожу. Иногда казалось, будто они лишь вполуха внимают приказам своих командиров, с другой стороны, они казались одной хорошо слаженной машиной: на разгрузку каждого корабля у них уходило не больше двух часов.
Пока большинство горожан прятались за запертыми дверьми и опущенными ставнями, войска с Южных островов соединились и заняли походные порядки. Через день после высадки наемники выступили на север, в сторону Риано.
Каждый, кто попадался им по дороге, в ужасе бежал, а если несчастному случалось замешкаться, его безжалостно отшвыривали в сторону. По следу войска тянулись опустошение и разрушение, что злило даже некоторых аристократов, по приглашению которых наемники сюда и прибыли. Маршевые песни о крови, смерти и подвигах разносились далеко вокруг. Намерения головорезов не оставляли сомнений.
Эрения трепетала под грозной поступью идущих в ногу многотысячных армий.
Еще дальше на юг и сильно на запад, на полуострове, служившем их единственным прибежищем, ликовали монахи.
Настоятель обеими руками взял потир и поднял его высоко над головой.
— Великий договор близок к завершению! — воскликнул он.
Монахи, собравшиеся в большом зале под куполом, исступленными взорами смотрели вверх, на своего предводителя.
— Настало время покинуть наш древний чертог, чтобы засвидетельствовать рождение нового града, новой страны, новой жизни, — воззвал настоятель, и его хриплый голос ликующе зазвенел. — Тех, кто так долго стоял у нас на пути, ныне отметут в сторону. Отныне ничто не способно остановить нас. Братья мои, мы выходим навстречу собственному предназначению!
Он опустил потир и испил из его кроваво-красных глубин.
И великое множество столпившихся внизу монахов грянули радостным хором, гул которого потряс до основания стены древнего монастыря:
— Наш час настал!

Часть третья
ПРЯДУЩАЯ СНОВИДЕНИЯ
Глава 52
— Добрый вечер, барышни.
Крэнн стоял во весь рост, его серые глаза насмешливо блестели, учтивость выглядела откровенным издевательством. Сын Фарранда прибыл в кожаных и железных доспехах, на груди у него красовался фамильный герб — волчья голова. Его потное лицо с квадратной челюстью раскраснелось от удовольствия, черные волосы были стянуты в узел на затылке. В правой руке он сжимал меч, по лезвию которого стекала свежая кровь. На пару мгновений Ребекка с Эмер окаменели: не веря собственным глазам, они в ужасе смотрели на наглеца. Наконец к Ребекке вернулся дар речи.
— Пошел вон! — гневно воскликнула она. — Убирайся!
— Ну что ты, Ребекка, — с наигранным изумлением возразил Крэнн. — Разве ты не рада увидеться с женихом?
— Ты мне не жених, — огрызнулась девушка. — И никогда им не станешь.
— Понятно. Только в этом, барышня, вы ошибаетесь. — Крэнн улыбался, но глаза его оставались ледяными. — Мне кажется, вам стоит узнать о том, что ваш отец по собственной воле отдал мне власть в Крайнем Поле. Теперь я здесь барон… а ты моя подданная… И мое слово — закон.
— Что ты с ним сделал? — Ребекка побелела от страха.
Крэнн промолчал. Он шагнул вперед, и Ребекка машинально отступила на шаг.
— Я не забыл, любимая, с какой лаской ты со мной обошлась. — Улыбка исчезла. — На сей раз я рассчитываю на более благосклонный прием.
За этими словами слышалась неприкрытая угроза, и кровь застыла в жилах у девушки. Она отчаянно оглядывалась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия, посмотрела даже на Эмер, по-прежнему стоявшую как загипнотизированная. Затем подняла взгляд на Крэнна, холодная и бесчеловечная самоуверенность которого заставила Ребекку почувствовать себя совершенно беспомощной и вдобавок страшно перепугаться. Надежды на спасение не оставалось; в ее мозгу звучала одна лишь неистовая мольба: «Нет! Только не это».
— Ты по-прежнему так же красива, как мне запомнилось, — продолжил меж тем Крэнн. — Поэтому мне доставит огромное удовольствие рассмотреть тебя получше. — Он сделал паузу. — А присутствие твоей подружки только подсыплет перца в нашу игру. — Он зло посмотрел на Ребекку, и ухмылка, в которую расплылись его губы, произнося последние слова, исчезла. Он вновь шагнул к Ребекке. — Не следовало тебе ломаться со мной, Ребекка. Не следовало дурачить нелепыми шахматами. Это было и бесцеремонно, и глупо. И все же в каком-то смысле я рад, что ты повела себя именно так. Тем больше удовольствия доставит мне теперь унизить тебя и покорить своей воле.
Ребекка отступила еще на шаг и обнаружила, что ее загнали в угол: она прислонилась к стене у окна. Девушка даже подумала о том, не выскочить ли в окно, но поняла, что Крэнн схватит ее прежде, чем она успеет откинуть задвижку. «Нет! Нет! Нет!» Она преодолела минутную слабость и во весь голос завизжала:
— Убирайся отсюда!
Именно этот миг Эмер и выбрала для атаки. Схватив лежавшую у очага железную кочергу, она со всей силы обрушила ее на Крэнна. А тот так увлекся игрой с беззащитной жертвой, что лишь в самый последний миг заметил угрожающую ему опасность. Пригнувшись, он попытался избежать смертельного удара. И хотя принял кочергу в основном на руку и плечо, краешек задел его и по виску. Крэнн зашипел на Эмер, пытавшуюся устоять на ногах после нанесенного ею удара, отшвырнул кочергу и поднял обагренный кровью меч.
— Нет! — бросившись вперед, крикнула Ребекка. А Эмер замерла, на глазах у нее сверкали слезы; можно сказать, она провоцировала Крэнна на ответный удар. Поколебавшись мгновение, он и впрямь ударил ее, но не мечом, а левой рукой, облаченной в железную перчатку. Удар пришелся по челюсти под правым глазом и был невероятно силен. Эмер рухнула на пол, опрокинув при этом кресло, да так и осталась. Ребекка кинулась к поверженной подруге. Крэнн уставился на потерявшую сознание девушку, как бы раздумывая, добить ее или нет, а затем повернулся к Ребекке. Она застыла посередине шага, как кролик, которого настиг лис.
— Она за это заплатит. — Крэнн прикоснулся к ушибленному виску. — Надеюсь, ты проявишь большее благоразумие.
Его голос потерял последнюю каплю учтивости, пусть даже наигранной.
— Ах ты, ублюдок, — выдохнула Ребекка. — Ты…
Крэнн рассмеялся:
— И это все, на что ты способна?
Ребекка сделала еще один шаг к Эмер, но ее тут же остановили.
— Оставь ее, — приказал Крэнн. — Ее страдания — ничто по сравнению с тем, что я уготовил для тебя. После того, как…
В отчаянии Ребекка закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114