Тотчас глава советской делегации вскочил и подбежал к Ю. В. с требованием «отмежеваться».
Запись в дневнике.
...
Побежал по проходу через весь зал ко мне.
– Вы должны отмежеваться!
– От Толстого? Никогда!
– Не валяйте дурака, идите выступите!
– Идите сами.
И еще один забавный случай. В Риме группа туристов от Союза писателей встретила в Ватикане Юру с хорошенькой переводчицей. Одна из туристок, вернувшись на следующий день в Москву, тут же позвонила мне и сладчайшим голосом сказала, что видела Юру в компании с прелестной девушкой. Когда Юра позвонил, я строго спросила:
– С кем ты был в Ватикане?
Юра расхохотался: «Я так и знал, увидел их и понял: первое, что сделают по приезде домой, – позвонят тебе».
В Венеции Юра познакомился со множеством интересных людей, и был подарок – подружился с итальянской журналисткой Лией Львовной Вайнштейн. Должна сказать, что дружбу Юра ценил высоко. Дорожил друзьями, заботился о них, был снисходителен к их человеческим слабостям. Аксенов, Панкин, Тендряков, Медведев, Гладков, Кардин, Левицкий, Гинзбург (конечно, припоминаю не всех) – люди во многом противоположные, но в главном – обладающие бесценным качеством надежности. Им можно было доверять, с ними можно было – обо всем…
С Лией Львовной они сошлись так легко, будто знали друг друга давным-давно. И впрямь могли знать. Младенческие годы Лии Львовны тоже прошли в Хельсинки, и они вполне могли вместе играть на бульваре или гулять по лесу в Ловизе. Не так уж много было в Финляндии малышей, лепечущих по-русски.
Лия Львовна – большой знаток и ценитель русской литературы. Проза Ю. В. интересовала ее давно, она следила за его творчеством. Ее мнение, ее советы были всегда интересны Юре.
Лия Львовна приняла самое деятельное участие в маленьком смешном скандале, происшедшем в сицилийском городке Монделло, куда Юру пригласили на некий симпозиум с последующим вручением премий. Даже намекнули, что, вполне возможно, премию получит и он. Все это описано в рассказе «Смерть в Сицилии». Но фоном шла другая история. Журнал «Эпока» предложил Ю. В. написать о Толстом. О том же попросили и Генриха Бёлля. Должен был получиться двойной портрет. Предложение очень лестное, и деньги заплатили авансом немалые.
Но в Монделло приехал в широкополой соломенной шляпе один из служителей муз России. Что-то на симпозиуме его не устраивало (то ли почтение недостаточное оказали, то ли пресса была невнимательна). В общем, он дал корреспонденту все той же «Эпоки» очень маленькое и очень гадкое интервью. В нем как-то задел и Юру. Юра рассердился почему-то на журнал, решил статью о Толстом у них забрать и аванс вернуть.
Лия Львовна уладила этот инцидент. А «героя» этой истории Юра, как всегда, на удивление быстро простил. Встретились в ЦДЛ, тот начал было лепетать какие-то оправдания, Юра махнул рукой: «да ладно».
Из Монделло Юра прислал несколько открыток и в каждой писал: «Почему-то мне кажется, что приедем сюда еще раз вместе». Я побывала в Монделло через несколько лет после его смерти… Но все равно вместе…
А вот в Болгарию в октябре мы поехали вдвоем. Правда, один секретарь Союза писателей, узнав, что в списке делегации есть и моя фамилия, сказал: «Пусть Трифонов урегулирует свои семейные отношения». Прошло немного лет, и С. «регулировал свои семейные отношения» с помощью изданий, должностей, казенных дач и прочих благ, которыми тогда распоряжались секретари.
Юру в Болгарии ждали. Его там любили, и нас передавали с рук на руки. Ездили к морю – Варна, Золотые пески, маленький городок Толбухин… А в Боровце уже лежал снег, и потянуло домой…
Дома ждал незаконченный роман об Азефе, ждали рабочие тетради.
Из рабочих тетрадей.
1979 год
...
«Терроризм» – термин новый. В 1798 году Словарь Французской академии определил его как «систему, режим террора». Но сам терроризм как таковой существует в истории человечества сотни лет.
В I веке новой эры была известна секта «сикариев» (сика – короткий меч), уничтожавшая представителей еврейской знати, которые сотрудничали с римлянами.
Особенно пышно террор расцвел во времена Французской революции, которая «красиво» завершилась наполеоновскими войнами. Под воздействием этой «красоты» русский человек Раскольников хотел сравниться с Наполеоном и для этого убил старуху. А когда выяснилось, что до Наполеона ему далеко, свалил вину на общество.
В России особенно пышно расцвел терроризм в середине 19-го и в конце 20-го века.
Сергей Геннадиевич Нечаев написал знаменитый «Катехизис революционера», который и определил мораль террористов, и чья зловещая фигура отбросила тень на двадцатое столетие.
Итак, что же такое современный терроризм и каковы его родовые черты?
Западные теоретики считают, что терроризм отнюдь не радикальная критика существующего общества, а – порождение, извращенное отражение этого общества. Он возник в среде левой интеллигенции, в среде так называемых симпатизёров. Здесь гениальное провидение Достоевского, представившего образы симпатизёров – Степан Трофимович, губернаторша, Кармазинов… Террористам свойственны опустошенность, деморализация, цинизм. Отсюда мелкобуржуазный анархический характер терроризма: «Довести общественное мнение до всеразрушающей гражданской войны, что будет после этого – им неведомо».
Г. Мадлох, журнал «Горизонт».
Еще одно качество терроризма – ДЕСТРУКТИВНОСТЬ.
Никакой программы. Поэтому ультралевые часто сближаются с неофашистами.
Садистический вкус к насилию, жестокости, мучительству.
(И – медиумы, и – террористы.)
В брошюре, написанной, по всей видимости, руководительницей немецких террористов Ульрикой Майнхоф, «Городская герилья и классовая борьба» есть такой пассаж (скорее даже девиз): «Смерть социалистического борца тяжелее, чем гора Тан, смерть капиталиста весит меньше, чем пух лебедя». Слова эти принадлежат Мао Цзэдуну.
ДЕГУМАНИЗАЦИЯ врага.
«Для нас человек в униформе – не человек», – сказала Ульрика Майнхоф в тюрьме корреспонденту журнала «Шпигель».
Соблазн!
Все террористы одержимы манией величия и никогда не забывают, что с выстрела сербского националиста Гаврилы Принципа, убившего в 1914 году австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, началась первая мировая война.
Никто не ожидал.
Во время расцвета европейского терроризма с 1967 года по 1975 год, то есть за 8 лет, от террористов во всем мире погибло 800 человек.
Шмюкер-Иванов.[258]
Прогнозы противоречивы. В ФРГ и Японии террор идет на убыль. В Италии – наоборот.
1976 год – 1198 террористических актов.
1977–2128.
1978–2365.
В Англии и Канаде – не прекращается этнорелигиозный террор (Ольстер и Квебек).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Запись в дневнике.
...
Побежал по проходу через весь зал ко мне.
– Вы должны отмежеваться!
– От Толстого? Никогда!
– Не валяйте дурака, идите выступите!
– Идите сами.
И еще один забавный случай. В Риме группа туристов от Союза писателей встретила в Ватикане Юру с хорошенькой переводчицей. Одна из туристок, вернувшись на следующий день в Москву, тут же позвонила мне и сладчайшим голосом сказала, что видела Юру в компании с прелестной девушкой. Когда Юра позвонил, я строго спросила:
– С кем ты был в Ватикане?
Юра расхохотался: «Я так и знал, увидел их и понял: первое, что сделают по приезде домой, – позвонят тебе».
В Венеции Юра познакомился со множеством интересных людей, и был подарок – подружился с итальянской журналисткой Лией Львовной Вайнштейн. Должна сказать, что дружбу Юра ценил высоко. Дорожил друзьями, заботился о них, был снисходителен к их человеческим слабостям. Аксенов, Панкин, Тендряков, Медведев, Гладков, Кардин, Левицкий, Гинзбург (конечно, припоминаю не всех) – люди во многом противоположные, но в главном – обладающие бесценным качеством надежности. Им можно было доверять, с ними можно было – обо всем…
С Лией Львовной они сошлись так легко, будто знали друг друга давным-давно. И впрямь могли знать. Младенческие годы Лии Львовны тоже прошли в Хельсинки, и они вполне могли вместе играть на бульваре или гулять по лесу в Ловизе. Не так уж много было в Финляндии малышей, лепечущих по-русски.
Лия Львовна – большой знаток и ценитель русской литературы. Проза Ю. В. интересовала ее давно, она следила за его творчеством. Ее мнение, ее советы были всегда интересны Юре.
Лия Львовна приняла самое деятельное участие в маленьком смешном скандале, происшедшем в сицилийском городке Монделло, куда Юру пригласили на некий симпозиум с последующим вручением премий. Даже намекнули, что, вполне возможно, премию получит и он. Все это описано в рассказе «Смерть в Сицилии». Но фоном шла другая история. Журнал «Эпока» предложил Ю. В. написать о Толстом. О том же попросили и Генриха Бёлля. Должен был получиться двойной портрет. Предложение очень лестное, и деньги заплатили авансом немалые.
Но в Монделло приехал в широкополой соломенной шляпе один из служителей муз России. Что-то на симпозиуме его не устраивало (то ли почтение недостаточное оказали, то ли пресса была невнимательна). В общем, он дал корреспонденту все той же «Эпоки» очень маленькое и очень гадкое интервью. В нем как-то задел и Юру. Юра рассердился почему-то на журнал, решил статью о Толстом у них забрать и аванс вернуть.
Лия Львовна уладила этот инцидент. А «героя» этой истории Юра, как всегда, на удивление быстро простил. Встретились в ЦДЛ, тот начал было лепетать какие-то оправдания, Юра махнул рукой: «да ладно».
Из Монделло Юра прислал несколько открыток и в каждой писал: «Почему-то мне кажется, что приедем сюда еще раз вместе». Я побывала в Монделло через несколько лет после его смерти… Но все равно вместе…
А вот в Болгарию в октябре мы поехали вдвоем. Правда, один секретарь Союза писателей, узнав, что в списке делегации есть и моя фамилия, сказал: «Пусть Трифонов урегулирует свои семейные отношения». Прошло немного лет, и С. «регулировал свои семейные отношения» с помощью изданий, должностей, казенных дач и прочих благ, которыми тогда распоряжались секретари.
Юру в Болгарии ждали. Его там любили, и нас передавали с рук на руки. Ездили к морю – Варна, Золотые пески, маленький городок Толбухин… А в Боровце уже лежал снег, и потянуло домой…
Дома ждал незаконченный роман об Азефе, ждали рабочие тетради.
Из рабочих тетрадей.
1979 год
...
«Терроризм» – термин новый. В 1798 году Словарь Французской академии определил его как «систему, режим террора». Но сам терроризм как таковой существует в истории человечества сотни лет.
В I веке новой эры была известна секта «сикариев» (сика – короткий меч), уничтожавшая представителей еврейской знати, которые сотрудничали с римлянами.
Особенно пышно террор расцвел во времена Французской революции, которая «красиво» завершилась наполеоновскими войнами. Под воздействием этой «красоты» русский человек Раскольников хотел сравниться с Наполеоном и для этого убил старуху. А когда выяснилось, что до Наполеона ему далеко, свалил вину на общество.
В России особенно пышно расцвел терроризм в середине 19-го и в конце 20-го века.
Сергей Геннадиевич Нечаев написал знаменитый «Катехизис революционера», который и определил мораль террористов, и чья зловещая фигура отбросила тень на двадцатое столетие.
Итак, что же такое современный терроризм и каковы его родовые черты?
Западные теоретики считают, что терроризм отнюдь не радикальная критика существующего общества, а – порождение, извращенное отражение этого общества. Он возник в среде левой интеллигенции, в среде так называемых симпатизёров. Здесь гениальное провидение Достоевского, представившего образы симпатизёров – Степан Трофимович, губернаторша, Кармазинов… Террористам свойственны опустошенность, деморализация, цинизм. Отсюда мелкобуржуазный анархический характер терроризма: «Довести общественное мнение до всеразрушающей гражданской войны, что будет после этого – им неведомо».
Г. Мадлох, журнал «Горизонт».
Еще одно качество терроризма – ДЕСТРУКТИВНОСТЬ.
Никакой программы. Поэтому ультралевые часто сближаются с неофашистами.
Садистический вкус к насилию, жестокости, мучительству.
(И – медиумы, и – террористы.)
В брошюре, написанной, по всей видимости, руководительницей немецких террористов Ульрикой Майнхоф, «Городская герилья и классовая борьба» есть такой пассаж (скорее даже девиз): «Смерть социалистического борца тяжелее, чем гора Тан, смерть капиталиста весит меньше, чем пух лебедя». Слова эти принадлежат Мао Цзэдуну.
ДЕГУМАНИЗАЦИЯ врага.
«Для нас человек в униформе – не человек», – сказала Ульрика Майнхоф в тюрьме корреспонденту журнала «Шпигель».
Соблазн!
Все террористы одержимы манией величия и никогда не забывают, что с выстрела сербского националиста Гаврилы Принципа, убившего в 1914 году австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, началась первая мировая война.
Никто не ожидал.
Во время расцвета европейского терроризма с 1967 года по 1975 год, то есть за 8 лет, от террористов во всем мире погибло 800 человек.
Шмюкер-Иванов.[258]
Прогнозы противоречивы. В ФРГ и Японии террор идет на убыль. В Италии – наоборот.
1976 год – 1198 террористических актов.
1977–2128.
1978–2365.
В Англии и Канаде – не прекращается этнорелигиозный террор (Ольстер и Квебек).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105