Новость меня убила!
Эдуар ощутил боль в груди. Услышанное причинило ему не меньшие страдания, чем пули Дмитрия Юлафа.
– А потом? – прошептал князь.
– Потом… Но что вы хотите, мой дорогой друг… Вы умираете, а мое сердце переполнено к вам любовью и симпатией. Значит, ложь во спасение! К тому же идею мне подсказала моя дорогая жена. Так как настоящей Барбары не существовало, а вы, находясь в агонии, ее требовали, мы попросили мою племянницу из Лиона, дочь моей дорогой покойной сестры, сыграть роль Барбары, объяснив ей ситуацию. Сильвия – человек широких взглядов, она все поняла. Она сыграла свою роль очень хорошо, даже, мне кажется слишком, потому что произошло чудотворное исцеление (возможно, благодаря ей, кто знает), и к тому же вы влюбились.
Но теперь! Вы просите ее стать вашей женой. Сильвия, как и я, – честный человек; мы не хотим, чтобы вы женились на мечте. Наступил момент, когда блистательная истина непременно вступает в свои права. Теперь, вы знаете все. Уф! Эта тайна давила на меня.
Эдуар сидел на краю большого камня, как когда-то в былые времена, когда он приходил к Рашель. В нем боролись смешанные чувства: злости и признательности. Он был зол за то, что его так одурачили, и признателен Кремона за все хлопоты, которые он проделал ради его же блага. Действительно, если бы в страшные часы агонии его не поддерживала надежда увидеть снова свою маленькую подружку былых лет, то, наверное, его сейчас уже не было бы в живых.
– Она знает о вашем приходе и вашем признании? – спросил через некоторое время Эдуар.
– Естественно, ведь это она меня попросила обо всем вам рассказать.
– Она не хочет выйти за меня замуж?
– Ценой лжи – нет.
– А если я не обращу внимания на эту ложь? Вы понимаете, она на меня произвела грандиозное впечатление в тот момент, когда у меня уже все эмоции и желания были притуплены. Это было как удар молнии. Ведь это что-то, да значит, не так ли?
Кремона улыбнулся ему снисходительной, сострадательной улыбкой, как бы отпуская князю его грехи, а не наоборот.
– Она в моей машине, в трехстах метрах отсюда, – признался он. – Она решила приехать, надеясь, что вы любите ее, а не прошлое.
Он ее заметил на заднем сиденье своей бывшей машины. Сильвия сидела задумчивая и грустная, подперев голову руками. Эдуару показалось, что она молится. Постучав по стеклу, он открыл дверцу.
Сильвия повернула к Эдуару свое лицо, и они посмотрели друг другу в глаза, как и в первую встречу, в больнице.
– Вы позволите? – робко спросил князь. – Сесть рядом и немного помолчать?
И он сел.
Чуть позже она прошептала:
– Привет, ковбой! Вам недостает лишь татуировки.
А затем они замолчали надолго.
44
Розина пыталась привлечь внимание Банана отчаянными жестами, но он ничего не замечал, увлеченный своими обязанностями.
Потеряв надежду, Розина опустила окошечко своей кассы и на всей скорости, которую ей позволяла ее громоздкая фигура, побежала в вагончик княгини Гертруды.
Старая дама перебирала четки в память о своем покойном муже.
– Ваша светлость! – почти что прокричала Розина. – Вы бы не могли меня заменить в кассе? Я поела несвежих устриц и теперь загибаюсь от боли.
Гертруда повесила четки на гвоздь, вбитый рядом с портретом Оттона, и пошла выполнять поручение.
Работа была простой: достаточно было оторвать билетик, дать его клиенту и взамен получить пятьдесят франков. Каждый билет давал возможность три раза объехать трек; иногда некоторые любители покупали сразу несколько билетов.
Княгине понравилось ее новое занятие. Все эти молодые, веселые, возбужденные люди, которые толпились у окошечка кассы, придавали ей восхитительное ощущение вечности.
Клиенты появлялись и исчезали.
Когда их поток схлынул, показался Банан.
– Я просто потрясен и опечален тем, что вижу, – сказал он, увидев старую княгиню вместо Розины в окошечке кассы.
– А почему бы и нет? – сказала она. – Мне это кажется милым и забавным. Но скажите, мой дорогой Селим, вы кажется забыли поднять флаг сегодня; вы знаете, как для меня важна эта традиция!
Молодой человек закрыл рот рукой, что по обычаям его народа означало смущение и раскаяние.
– Бегу, Ваша светлость!
Через несколько минут в небо, покрытое облачками, взвился гордый стяг Черногории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Эдуар ощутил боль в груди. Услышанное причинило ему не меньшие страдания, чем пули Дмитрия Юлафа.
– А потом? – прошептал князь.
– Потом… Но что вы хотите, мой дорогой друг… Вы умираете, а мое сердце переполнено к вам любовью и симпатией. Значит, ложь во спасение! К тому же идею мне подсказала моя дорогая жена. Так как настоящей Барбары не существовало, а вы, находясь в агонии, ее требовали, мы попросили мою племянницу из Лиона, дочь моей дорогой покойной сестры, сыграть роль Барбары, объяснив ей ситуацию. Сильвия – человек широких взглядов, она все поняла. Она сыграла свою роль очень хорошо, даже, мне кажется слишком, потому что произошло чудотворное исцеление (возможно, благодаря ей, кто знает), и к тому же вы влюбились.
Но теперь! Вы просите ее стать вашей женой. Сильвия, как и я, – честный человек; мы не хотим, чтобы вы женились на мечте. Наступил момент, когда блистательная истина непременно вступает в свои права. Теперь, вы знаете все. Уф! Эта тайна давила на меня.
Эдуар сидел на краю большого камня, как когда-то в былые времена, когда он приходил к Рашель. В нем боролись смешанные чувства: злости и признательности. Он был зол за то, что его так одурачили, и признателен Кремона за все хлопоты, которые он проделал ради его же блага. Действительно, если бы в страшные часы агонии его не поддерживала надежда увидеть снова свою маленькую подружку былых лет, то, наверное, его сейчас уже не было бы в живых.
– Она знает о вашем приходе и вашем признании? – спросил через некоторое время Эдуар.
– Естественно, ведь это она меня попросила обо всем вам рассказать.
– Она не хочет выйти за меня замуж?
– Ценой лжи – нет.
– А если я не обращу внимания на эту ложь? Вы понимаете, она на меня произвела грандиозное впечатление в тот момент, когда у меня уже все эмоции и желания были притуплены. Это было как удар молнии. Ведь это что-то, да значит, не так ли?
Кремона улыбнулся ему снисходительной, сострадательной улыбкой, как бы отпуская князю его грехи, а не наоборот.
– Она в моей машине, в трехстах метрах отсюда, – признался он. – Она решила приехать, надеясь, что вы любите ее, а не прошлое.
Он ее заметил на заднем сиденье своей бывшей машины. Сильвия сидела задумчивая и грустная, подперев голову руками. Эдуару показалось, что она молится. Постучав по стеклу, он открыл дверцу.
Сильвия повернула к Эдуару свое лицо, и они посмотрели друг другу в глаза, как и в первую встречу, в больнице.
– Вы позволите? – робко спросил князь. – Сесть рядом и немного помолчать?
И он сел.
Чуть позже она прошептала:
– Привет, ковбой! Вам недостает лишь татуировки.
А затем они замолчали надолго.
44
Розина пыталась привлечь внимание Банана отчаянными жестами, но он ничего не замечал, увлеченный своими обязанностями.
Потеряв надежду, Розина опустила окошечко своей кассы и на всей скорости, которую ей позволяла ее громоздкая фигура, побежала в вагончик княгини Гертруды.
Старая дама перебирала четки в память о своем покойном муже.
– Ваша светлость! – почти что прокричала Розина. – Вы бы не могли меня заменить в кассе? Я поела несвежих устриц и теперь загибаюсь от боли.
Гертруда повесила четки на гвоздь, вбитый рядом с портретом Оттона, и пошла выполнять поручение.
Работа была простой: достаточно было оторвать билетик, дать его клиенту и взамен получить пятьдесят франков. Каждый билет давал возможность три раза объехать трек; иногда некоторые любители покупали сразу несколько билетов.
Княгине понравилось ее новое занятие. Все эти молодые, веселые, возбужденные люди, которые толпились у окошечка кассы, придавали ей восхитительное ощущение вечности.
Клиенты появлялись и исчезали.
Когда их поток схлынул, показался Банан.
– Я просто потрясен и опечален тем, что вижу, – сказал он, увидев старую княгиню вместо Розины в окошечке кассы.
– А почему бы и нет? – сказала она. – Мне это кажется милым и забавным. Но скажите, мой дорогой Селим, вы кажется забыли поднять флаг сегодня; вы знаете, как для меня важна эта традиция!
Молодой человек закрыл рот рукой, что по обычаям его народа означало смущение и раскаяние.
– Бегу, Ваша светлость!
Через несколько минут в небо, покрытое облачками, взвился гордый стяг Черногории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97