Ее звали Розина, и она работала в замке горничной.
– Как сейчас вижу ее, – уверенно сказал старик.
– Я ее сын, – бросил Эдуар.
Его собеседник остался невозмутимым.
– Вот как… Ну, и что?
– А то, что одновременно я сын князя Сигизмонда Второго, родившийся от его любви к моей матери.
Герцог грузно поднялся. На его лице не читалось никаких чувств, только глубокая усталость.
– К величайшему моему сожалению, месье, больше я не могу выслушивать вас, – сказал старик. – Великие мира сего – живы они или мертвы – всегда являются объектом клеветы со стороны людей, подобных вам. Вальтер проводит вас.
Эдуар, побледнев, встал, его захлестнуло невыразимое чувство стыда. Взрывной характер толкал его на то, чтобы наорать на старика, но он сдержался – только для того, чтобы испытать свою силу воли.
Бланвен достал из кармана письмо князя к Розине.
– Это послание князя моей матери доказывает, что Сигизмонд Второй – мой отец, монсеньор, это оружие, которое она могла пустить в ход. Князь дал ей его, потому что доверял моей матери, и он оказался прав. Я узнал обо всем только три дня тому назад; я явился сюда, если можно так выразиться, паломником, к этому меня подтолкнула какая-то сила – мне трудно определить ее – может быть, всего лишь любопытство. Я возвращаю это письмо семье князя Черногорского, так как, я сказал об этом в самом начале нашего разговора, мне ничего не нужно. Примите мое глубокое уважение, монсеньор.
Эдуар поклонился еще ниже и вышел из кабинета. На этот раз Вальтер брел за ним, временами испуская стоны, потому что Бланвен шагал слишком быстро.
У ворот Эдуар спросил старика, откуда у того такой неуловимый акцент. Сторож ответил, что он уроженец крайнего севера Италии, где говорят «на австрийском языке».
Садясь за руль своего автомобиля, Бланвен услышал урчание в собственном животе и понял, что умирает от голода. Близился полдень, и он, решив пообедать где-нибудь неподалеку, пустился на поиски ресторана, где подавали бы знаменитое филе окуня, которым так славится швейцарская народная кухня. Искомое он нашел на берегу озера. Хотя погода хмурилась, Эдуар решил пообедать на террасе: он не боялся ни жары, ни холода – перепады температуры, казалось, вовсе не трогали его.
Он заказал себе мясо (мейд ин Аргентина), филе окуня и сыр. Бланвен ничуть не был обескуражен своей неудачей: она вписывалась в заранее намеченную линию поведения. «Никогда не пытайтесь показать мне этого ребенка, вас просто не допустят до меня». Масть была объявлена в свое время. Так и должно было произойти. Князь родил не князя, а автомеханика. Он должен возвращаться к своим переднеприводным автомобилям и навсегда забыть необычное приключение Розины! Сын матери-одиночки! Вот его участь!
Разворачивая крохотную упаковку масла, Эдуар улыбался. Затем положил себе жаркого, посолил его и принялся есть.
Почему он чувствовал облегчение? Ощущение неприятной, но неотвязной обязанности и то, что он выполнил ее?
Официантка принесла тарелку сушеного мяса с гарниром из корнишонов и маленьких луковиц в уксусе. Эдуар принялся есть тонкие ломтики розового мяса, беря их прямо пальцами.
– Князь Эдуар срать хотел на вас всех! – проворчал он.
Опорожнив графинчик белого вина, Бланвен сделал знак официантке принести еще.
– Жажда замучила? – пошутила деревенская девчонка.
– Жажда по белому вину и твоему телу, красавица!
В гневе она унесла свою добродетель на кухню.
Закончив трапезу, Эдуар заказал кофе, прежде чем пуститься в путь. Дуя на чашку, он увидел ехавший на скорости похоронного катафалка старый «роллс-фантом». У достопочтенной тачки (но разве можно назвать «роллс-ройс» таким грубым словом, как тачка?), должно быть, были проблемы со здоровьем, потому что автомобиль перемещался толчками. Проехав несколько метров, он остановился рядом с рестораном. Сквозь затемненные стекла пассажиров не было видно.
С удивлением Эдуар наблюдал, как из машины вышел мастер на все руки Вальтер. Маленький австроитальянец открыл капот благородного средства передвижения, недоверчивым взглядом обозрел мотор и принялся дергать за какие-то детали, чье назначение явно было ему неизвестно.
Эдуар подозвал официантку и протянул ей купюру в пятьсот швейцарских франков, которые он поменял на таможне.
– Приготовьте мне счет, я сейчас вернусь! И он подошел к старому шоферу.
– А я-то думал, что «роллс-ройсы» никогда не ломаются, – сказал Бланвен.
Вальтер обернулся.
– О! Это вы, месье!
Из-за замешательства, вызванного аварией, он не удивился Эдуару, чувствуя себя оскорбленным в лучших чувствах этой неблагодарной машиной.
– Сядьте за руль и нажмите на газ! – приказал ему Эдуар.
– Вы разбираетесь в «роллс-ройсах»?
– Я автомеханик, а все автомобили похожи друг на друга, как и люди.
Вальтер повиновался указаниям своего «спасителя». Очень скоро Бланвен обнаружил причину неполадки – плохой контакт – и починил автомобиль.
– Нужно следить за предохранителями, – сказал Эдуар, – наверное, в Швейцарии столько же агентств «роллс-ройса», сколько и банков!
Вальтер поблагодарил его и уехал. Сквозь затемненные стекла Бланвен успел разглядеть клоунское лицо герцога Гролоффа, рядом с ним сидело бледное существо, похожее на привидение, в одежде чернее ночи.
18
В округе много судачили о таинственном исчезновении шофера такси Эли Мазюро.
Примерно десять дней назад он встал раньше, чем всегда, пока его супруга еще спала, и ушел из дому.
Человеком он был неразговорчивым, ни рыба ни мясо, но все его побаивались – и дома, и в мэрии, где он занимал должность второго заместителя мэра.
Поскольку Эли Мазюро не вернулся домой к полудню, его жена подумала, что он уехал дальше, чем обычно. Такое с ним иногда случалось. Однажды, в прошлом году, ему даже пришлось везти пассажира в Брюссель. В этот раз к ночи он тоже не вернулся, и тут уж мадам Мазюро всполошилась, потому что ее муж захватил с собой только фотоаппарат.
Наутро она сообщила в полицию, что ее муж не вернулся домой. Полиция разослала повсюду приметы Мазюро и номер его такси, а потом все застопорилось. Ведь в мире так много людей, которые исчезают из дома. В один прекрасный день они решают полностью поменять свою жизнь, бросают насиженное место и уходят, чтобы обжить какое-нибудь другое.
И вдруг сегодня как удар грома: одна влюбленная парочка в поисках укромного местечка забрела на заброшенный цементный завод и там обнаружила торчащий из-под кучи цемента, багажник автомобиля. Машину вытащили и быстро определили, кому она принадлежала. И уж тогда за дело взялась уголовная полиция.
Вот такая наэлектризованная обстановка была, когда Эдуар вернулся в свою мастерскую-гараж после трех дней отсутствия (возвращаясь из Швейцарии, он остановился у одного своего армейского дружка, учителя из городка Дубс).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Как сейчас вижу ее, – уверенно сказал старик.
– Я ее сын, – бросил Эдуар.
Его собеседник остался невозмутимым.
– Вот как… Ну, и что?
– А то, что одновременно я сын князя Сигизмонда Второго, родившийся от его любви к моей матери.
Герцог грузно поднялся. На его лице не читалось никаких чувств, только глубокая усталость.
– К величайшему моему сожалению, месье, больше я не могу выслушивать вас, – сказал старик. – Великие мира сего – живы они или мертвы – всегда являются объектом клеветы со стороны людей, подобных вам. Вальтер проводит вас.
Эдуар, побледнев, встал, его захлестнуло невыразимое чувство стыда. Взрывной характер толкал его на то, чтобы наорать на старика, но он сдержался – только для того, чтобы испытать свою силу воли.
Бланвен достал из кармана письмо князя к Розине.
– Это послание князя моей матери доказывает, что Сигизмонд Второй – мой отец, монсеньор, это оружие, которое она могла пустить в ход. Князь дал ей его, потому что доверял моей матери, и он оказался прав. Я узнал обо всем только три дня тому назад; я явился сюда, если можно так выразиться, паломником, к этому меня подтолкнула какая-то сила – мне трудно определить ее – может быть, всего лишь любопытство. Я возвращаю это письмо семье князя Черногорского, так как, я сказал об этом в самом начале нашего разговора, мне ничего не нужно. Примите мое глубокое уважение, монсеньор.
Эдуар поклонился еще ниже и вышел из кабинета. На этот раз Вальтер брел за ним, временами испуская стоны, потому что Бланвен шагал слишком быстро.
У ворот Эдуар спросил старика, откуда у того такой неуловимый акцент. Сторож ответил, что он уроженец крайнего севера Италии, где говорят «на австрийском языке».
Садясь за руль своего автомобиля, Бланвен услышал урчание в собственном животе и понял, что умирает от голода. Близился полдень, и он, решив пообедать где-нибудь неподалеку, пустился на поиски ресторана, где подавали бы знаменитое филе окуня, которым так славится швейцарская народная кухня. Искомое он нашел на берегу озера. Хотя погода хмурилась, Эдуар решил пообедать на террасе: он не боялся ни жары, ни холода – перепады температуры, казалось, вовсе не трогали его.
Он заказал себе мясо (мейд ин Аргентина), филе окуня и сыр. Бланвен ничуть не был обескуражен своей неудачей: она вписывалась в заранее намеченную линию поведения. «Никогда не пытайтесь показать мне этого ребенка, вас просто не допустят до меня». Масть была объявлена в свое время. Так и должно было произойти. Князь родил не князя, а автомеханика. Он должен возвращаться к своим переднеприводным автомобилям и навсегда забыть необычное приключение Розины! Сын матери-одиночки! Вот его участь!
Разворачивая крохотную упаковку масла, Эдуар улыбался. Затем положил себе жаркого, посолил его и принялся есть.
Почему он чувствовал облегчение? Ощущение неприятной, но неотвязной обязанности и то, что он выполнил ее?
Официантка принесла тарелку сушеного мяса с гарниром из корнишонов и маленьких луковиц в уксусе. Эдуар принялся есть тонкие ломтики розового мяса, беря их прямо пальцами.
– Князь Эдуар срать хотел на вас всех! – проворчал он.
Опорожнив графинчик белого вина, Бланвен сделал знак официантке принести еще.
– Жажда замучила? – пошутила деревенская девчонка.
– Жажда по белому вину и твоему телу, красавица!
В гневе она унесла свою добродетель на кухню.
Закончив трапезу, Эдуар заказал кофе, прежде чем пуститься в путь. Дуя на чашку, он увидел ехавший на скорости похоронного катафалка старый «роллс-фантом». У достопочтенной тачки (но разве можно назвать «роллс-ройс» таким грубым словом, как тачка?), должно быть, были проблемы со здоровьем, потому что автомобиль перемещался толчками. Проехав несколько метров, он остановился рядом с рестораном. Сквозь затемненные стекла пассажиров не было видно.
С удивлением Эдуар наблюдал, как из машины вышел мастер на все руки Вальтер. Маленький австроитальянец открыл капот благородного средства передвижения, недоверчивым взглядом обозрел мотор и принялся дергать за какие-то детали, чье назначение явно было ему неизвестно.
Эдуар подозвал официантку и протянул ей купюру в пятьсот швейцарских франков, которые он поменял на таможне.
– Приготовьте мне счет, я сейчас вернусь! И он подошел к старому шоферу.
– А я-то думал, что «роллс-ройсы» никогда не ломаются, – сказал Бланвен.
Вальтер обернулся.
– О! Это вы, месье!
Из-за замешательства, вызванного аварией, он не удивился Эдуару, чувствуя себя оскорбленным в лучших чувствах этой неблагодарной машиной.
– Сядьте за руль и нажмите на газ! – приказал ему Эдуар.
– Вы разбираетесь в «роллс-ройсах»?
– Я автомеханик, а все автомобили похожи друг на друга, как и люди.
Вальтер повиновался указаниям своего «спасителя». Очень скоро Бланвен обнаружил причину неполадки – плохой контакт – и починил автомобиль.
– Нужно следить за предохранителями, – сказал Эдуар, – наверное, в Швейцарии столько же агентств «роллс-ройса», сколько и банков!
Вальтер поблагодарил его и уехал. Сквозь затемненные стекла Бланвен успел разглядеть клоунское лицо герцога Гролоффа, рядом с ним сидело бледное существо, похожее на привидение, в одежде чернее ночи.
18
В округе много судачили о таинственном исчезновении шофера такси Эли Мазюро.
Примерно десять дней назад он встал раньше, чем всегда, пока его супруга еще спала, и ушел из дому.
Человеком он был неразговорчивым, ни рыба ни мясо, но все его побаивались – и дома, и в мэрии, где он занимал должность второго заместителя мэра.
Поскольку Эли Мазюро не вернулся домой к полудню, его жена подумала, что он уехал дальше, чем обычно. Такое с ним иногда случалось. Однажды, в прошлом году, ему даже пришлось везти пассажира в Брюссель. В этот раз к ночи он тоже не вернулся, и тут уж мадам Мазюро всполошилась, потому что ее муж захватил с собой только фотоаппарат.
Наутро она сообщила в полицию, что ее муж не вернулся домой. Полиция разослала повсюду приметы Мазюро и номер его такси, а потом все застопорилось. Ведь в мире так много людей, которые исчезают из дома. В один прекрасный день они решают полностью поменять свою жизнь, бросают насиженное место и уходят, чтобы обжить какое-нибудь другое.
И вдруг сегодня как удар грома: одна влюбленная парочка в поисках укромного местечка забрела на заброшенный цементный завод и там обнаружила торчащий из-под кучи цемента, багажник автомобиля. Машину вытащили и быстро определили, кому она принадлежала. И уж тогда за дело взялась уголовная полиция.
Вот такая наэлектризованная обстановка была, когда Эдуар вернулся в свою мастерскую-гараж после трех дней отсутствия (возвращаясь из Швейцарии, он остановился у одного своего армейского дружка, учителя из городка Дубс).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97