Князь разобрал старый «роллс», сняв все внутренние и внешние прокладки. Теперь огромная машина была похожа на гигантский панцирь рака.
Эдуар работал в комбинезоне цвета хаки, в хирургической маске для защиты дыхательных путей. В этот момент появилась Гертруда. Через пластик она казалась призрачной и нереальной.
Князь приподнял пластиковый лист, закрывающий вход в гараж, и Гертруда вошла. Старая княгиня была потрясена таким большим количеством различных инструментов, каких-то приборов, сварочных аппаратов, и самое главное – видом своего королевского автомобиля.
– До какого состояния ты его довел?! – воскликнула она с ужасом. – Ты уверен, что сможешь снова его собрать?
Он нежно ее обнял и прижал к себе, что очень растрогало старую женщину.
– Не волнуйтесь, ба Гертруда; я очень хороший механик, и ваша куча железа скоро будет как новая. Черный цвет делает этот «роллс» похожим на катафалк; правда, в наши дни катафалки бывают и бордовые!
– В какой цвет ты ее хочешь выкрасить, мой дорогой?
– Я хотел бы с вами посоветоваться. Как насчет темно-зеленого цвета и легкой позолоты вокруг дверных ручек?
– Это на самом деле очень красиво, – сказала Гертруда.
– Тогда решено! – весело воскликнул Эдуар. – Кожу на сиденьях я пропитаю маслом собственного изобретения.
Князь тщательно тер крыло машины наждаком. Княгиня с восхищением наблюдала за четкостью и методичностью его движений. Хорошие мастера устают гораздо меньше, чем это может показаться, благодаря умению работать.
– Ты свою вторую бабушку, о которой часто вспоминаешь, тоже называл «ба»?
– Конечно, а вам это не нравится? Вам бы хотелось, чтобы я называл вас как-то иначе?
– Вовсе нет. Мне очень нравится слово «ба».
– Возможно, вы единственная княгиня, которую когда-либо так называли.
Гертруда задержалась в гараже, она была счастлива, что между ней и внуком возникла такая близость.
– Другую бабушку ты очень любил?
– Рашель? О да, конечно. Она была незаурядным человеком.
– Скажи, только не думая! Ты любил ее больше меня?
Эта ребяческая ревность растрогала Эдуара.
– Нет, моя дорогая. Вы в моем сердце и в моей жизни занимаете особое место!
Князь поцеловал Гертруду в губы так целомудренно, как это обычно делают дети.
– Я люблю тебя так же сильно, как солнце, – сказал Эдуар, впервые обращаясь к княгине на «ты».
Вальтер стучал по гладкой поверхности пластика.
– Ваша светлость, – окликнул он княгиню. Старик просунул свою седую голову в гараж.
– Месье герцог просит мадам княгиню подняться в библиотеку, – доложил Вальтер. – У герцога разговор с банкиром, мадам, и предстоит решать серьезные вопросы.
Гертруда вздохнула:
– Этот старый осел совсем запутался.
Ворча, она отправилась к Гролоффу. Вальтер, заинтересовавшись работой Эдуара, замешкался возле него.
– Как я слышал, ваш отец тоже любил механику. Мне кажется, это королевское хобби. Вы изобразите ваш фамильный герб на дверцах машины?
– А может, еще и корону? – пошутил Эдуар. – Вы путаете Версуа с Букингемом, мой милый Вальтер.
– Если те, кто по праву могут себе позволить нечто экстраординарное, этого не делают, кто же тогда? – сказал назидательно Вальтер. – Герб – это так красиво, так поэтично. Возможно, в Англии не было бы сейчас королевы, если бы отменили кареты и гербы!
Эдуар положил руку на плечо Вальтера.
– Вы мне очень нравитесь, Вальтер.
– Вы мне тоже, Ваша светлость, – сказал слуга. – Впрочем, я не смог бы работать у людей, которые мне не нравятся.
– Как вы относитесь к моей бабушке?
– Есть одно слово, его постоянно повторяет мой внучатый племянник: «супер». Помимо уважения, которое я испытываю к княгине, я тоже считаю ее «супер». – И он задумчиво прибавил: – Надеюсь, что она сможет выдержать удар.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил встревоженно князь.
Вальтер покачал головой:
– Когда приходят банкиры, это всегда плохо.
– Вы думаете, у княгини финансовые затруднения?
– Я не думаю, я знаю.
Новость привела Эдуара в ужас, он никак этого не ожидал. Он думал, что в Швейцарии находится казна Черногории, из которой можно черпать деньги, не считая. Представление о неисчерпаемости богатства позволяло Эдуару тратить деньги без зазрения совести. Обычно правительства в изгнании располагали достаточными средствами, что помогало им смириться с потерей власти.
– По-вашему, это серьезно?
– Замок заложен под стопроцентную стоимость, кредиторы проявляют настойчивость, и бедный герцог выкручивается как может. Если заместитель директора Женевского банка приехал собственной персоной, значит, дела совсем плохи.
Князь вспомнил праздники, которые он устраивал, свой роскошный гардероб, и ему стало стыдно. Княгиня всегда безропотно оплачивала все его счета, ни разу не намекнув, чтобы он как-то умерил свои безумные запросы. Гертруда в своем желании обеспечить внуку соответствующий его рангу образ жизни, готова была на все: она влезла в долги, заложила замок.
– Спасибо, Вальтер, что вы мне об этом сказали.
– Только не говорите княгине.
– Не беспокойтесь, я ведь не доносчик.
Вальтер ушел. Князю доложили о приходе Дмитрия Юлафа.
– Проведите его в мою комнату, я сейчас приду. Для Эдуара эти занятия были пыткой. Ему не нравился ни черногорский язык, ни этот человек.
Дмитрий Юлаф был плохим учителем. Его уроки сводились к тому, что Эдуар должен был повторять за ним целые фразы, которые сам же Юлаф и переводил. Он не очень хорошо знал грамматику, и Эдуар убедился, что скрипач говорил на своем родном языке с такими же ошибками, что и на французском.
Сняв комбинезон и вымыв руки, князь отправился к Юлафу. Неподвижный взгляд, застывшая поза делали музыканта похожим на экспонат музея восковых фигур.
Юлаф даже не улыбнулся при появлении Эдуара, ограничившись сухим рукопожатием. Руки у скрипача были горячими, словно его лихорадило.
– С вами все в порядке? – спросил машинально Эдуар.
Юлаф как-то неопределенно кивнул и вынул из потрепанного портфеля книгу.
Он по-прежнему был одет в то же самое тряпье. Создавалось впечатление, что это его единственный костюм. Галстук-бабочка свисал как увядший цветок, а на бортах пиджака алели красные пятна от соуса.
Помятая, порванная игральная карта служила ему книжной закладкой. Это была трефовая восьмерка. Юлаф читал параграф из трех строк своим раскатистым «р» и тщательно его переводил:
– «Мужчина нашпоривал лошадь, которая уходила на третий галоп. Он про себя… подумал, что ему нужно нагнать карету кардинала».
Юлаф передал книгу князю.
– Читайте медленно! – велел он ему.
Князь вздохнул и взял книгу. Его спас телефонный звонок.
– Мадемуазель Стивен! – резко проговорила Маргарет, умиравшая каждый раз от ревности, когда звонила Элоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Эдуар работал в комбинезоне цвета хаки, в хирургической маске для защиты дыхательных путей. В этот момент появилась Гертруда. Через пластик она казалась призрачной и нереальной.
Князь приподнял пластиковый лист, закрывающий вход в гараж, и Гертруда вошла. Старая княгиня была потрясена таким большим количеством различных инструментов, каких-то приборов, сварочных аппаратов, и самое главное – видом своего королевского автомобиля.
– До какого состояния ты его довел?! – воскликнула она с ужасом. – Ты уверен, что сможешь снова его собрать?
Он нежно ее обнял и прижал к себе, что очень растрогало старую женщину.
– Не волнуйтесь, ба Гертруда; я очень хороший механик, и ваша куча железа скоро будет как новая. Черный цвет делает этот «роллс» похожим на катафалк; правда, в наши дни катафалки бывают и бордовые!
– В какой цвет ты ее хочешь выкрасить, мой дорогой?
– Я хотел бы с вами посоветоваться. Как насчет темно-зеленого цвета и легкой позолоты вокруг дверных ручек?
– Это на самом деле очень красиво, – сказала Гертруда.
– Тогда решено! – весело воскликнул Эдуар. – Кожу на сиденьях я пропитаю маслом собственного изобретения.
Князь тщательно тер крыло машины наждаком. Княгиня с восхищением наблюдала за четкостью и методичностью его движений. Хорошие мастера устают гораздо меньше, чем это может показаться, благодаря умению работать.
– Ты свою вторую бабушку, о которой часто вспоминаешь, тоже называл «ба»?
– Конечно, а вам это не нравится? Вам бы хотелось, чтобы я называл вас как-то иначе?
– Вовсе нет. Мне очень нравится слово «ба».
– Возможно, вы единственная княгиня, которую когда-либо так называли.
Гертруда задержалась в гараже, она была счастлива, что между ней и внуком возникла такая близость.
– Другую бабушку ты очень любил?
– Рашель? О да, конечно. Она была незаурядным человеком.
– Скажи, только не думая! Ты любил ее больше меня?
Эта ребяческая ревность растрогала Эдуара.
– Нет, моя дорогая. Вы в моем сердце и в моей жизни занимаете особое место!
Князь поцеловал Гертруду в губы так целомудренно, как это обычно делают дети.
– Я люблю тебя так же сильно, как солнце, – сказал Эдуар, впервые обращаясь к княгине на «ты».
Вальтер стучал по гладкой поверхности пластика.
– Ваша светлость, – окликнул он княгиню. Старик просунул свою седую голову в гараж.
– Месье герцог просит мадам княгиню подняться в библиотеку, – доложил Вальтер. – У герцога разговор с банкиром, мадам, и предстоит решать серьезные вопросы.
Гертруда вздохнула:
– Этот старый осел совсем запутался.
Ворча, она отправилась к Гролоффу. Вальтер, заинтересовавшись работой Эдуара, замешкался возле него.
– Как я слышал, ваш отец тоже любил механику. Мне кажется, это королевское хобби. Вы изобразите ваш фамильный герб на дверцах машины?
– А может, еще и корону? – пошутил Эдуар. – Вы путаете Версуа с Букингемом, мой милый Вальтер.
– Если те, кто по праву могут себе позволить нечто экстраординарное, этого не делают, кто же тогда? – сказал назидательно Вальтер. – Герб – это так красиво, так поэтично. Возможно, в Англии не было бы сейчас королевы, если бы отменили кареты и гербы!
Эдуар положил руку на плечо Вальтера.
– Вы мне очень нравитесь, Вальтер.
– Вы мне тоже, Ваша светлость, – сказал слуга. – Впрочем, я не смог бы работать у людей, которые мне не нравятся.
– Как вы относитесь к моей бабушке?
– Есть одно слово, его постоянно повторяет мой внучатый племянник: «супер». Помимо уважения, которое я испытываю к княгине, я тоже считаю ее «супер». – И он задумчиво прибавил: – Надеюсь, что она сможет выдержать удар.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил встревоженно князь.
Вальтер покачал головой:
– Когда приходят банкиры, это всегда плохо.
– Вы думаете, у княгини финансовые затруднения?
– Я не думаю, я знаю.
Новость привела Эдуара в ужас, он никак этого не ожидал. Он думал, что в Швейцарии находится казна Черногории, из которой можно черпать деньги, не считая. Представление о неисчерпаемости богатства позволяло Эдуару тратить деньги без зазрения совести. Обычно правительства в изгнании располагали достаточными средствами, что помогало им смириться с потерей власти.
– По-вашему, это серьезно?
– Замок заложен под стопроцентную стоимость, кредиторы проявляют настойчивость, и бедный герцог выкручивается как может. Если заместитель директора Женевского банка приехал собственной персоной, значит, дела совсем плохи.
Князь вспомнил праздники, которые он устраивал, свой роскошный гардероб, и ему стало стыдно. Княгиня всегда безропотно оплачивала все его счета, ни разу не намекнув, чтобы он как-то умерил свои безумные запросы. Гертруда в своем желании обеспечить внуку соответствующий его рангу образ жизни, готова была на все: она влезла в долги, заложила замок.
– Спасибо, Вальтер, что вы мне об этом сказали.
– Только не говорите княгине.
– Не беспокойтесь, я ведь не доносчик.
Вальтер ушел. Князю доложили о приходе Дмитрия Юлафа.
– Проведите его в мою комнату, я сейчас приду. Для Эдуара эти занятия были пыткой. Ему не нравился ни черногорский язык, ни этот человек.
Дмитрий Юлаф был плохим учителем. Его уроки сводились к тому, что Эдуар должен был повторять за ним целые фразы, которые сам же Юлаф и переводил. Он не очень хорошо знал грамматику, и Эдуар убедился, что скрипач говорил на своем родном языке с такими же ошибками, что и на французском.
Сняв комбинезон и вымыв руки, князь отправился к Юлафу. Неподвижный взгляд, застывшая поза делали музыканта похожим на экспонат музея восковых фигур.
Юлаф даже не улыбнулся при появлении Эдуара, ограничившись сухим рукопожатием. Руки у скрипача были горячими, словно его лихорадило.
– С вами все в порядке? – спросил машинально Эдуар.
Юлаф как-то неопределенно кивнул и вынул из потрепанного портфеля книгу.
Он по-прежнему был одет в то же самое тряпье. Создавалось впечатление, что это его единственный костюм. Галстук-бабочка свисал как увядший цветок, а на бортах пиджака алели красные пятна от соуса.
Помятая, порванная игральная карта служила ему книжной закладкой. Это была трефовая восьмерка. Юлаф читал параграф из трех строк своим раскатистым «р» и тщательно его переводил:
– «Мужчина нашпоривал лошадь, которая уходила на третий галоп. Он про себя… подумал, что ему нужно нагнать карету кардинала».
Юлаф передал книгу князю.
– Читайте медленно! – велел он ему.
Князь вздохнул и взял книгу. Его спас телефонный звонок.
– Мадемуазель Стивен! – резко проговорила Маргарет, умиравшая каждый раз от ревности, когда звонила Элоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97