. . . . . 6200 -
Оный же прынец, отъезжая, вновь взаймы выпросил. 6200 62
Адъютанту его. . . . . . . . . . 3000 -
Прочим всем. . . . . . . . . . 3200 -
В 1866 году по случаю свободы книгопечатания. . 50 -
В 1867 году на предметы вопче. . . . . . 5000 -
В 1870 году квартальному надзирателю на университеты 600 -
В 1871 году ему же на распространение здравых понятий 1000 -
В 1872 году ему же на памятник Пушкину. . . 15 -
В 1873 году призывал генерал. На усиление средств. 16000 -
В 1874 году на устройство асфальтовой мостовой. 7200 -
В 1875 году на сады и увеселения. . . . . 2000 -
В 1876 году на издание лексикона. . . . . 100 -
В 1877 году в квартал на потреотизм. . . . 95000 -
В 1878 году на сей же предмет. . . . . . 87000 -
В 1879 году призывал генерал. На усиление средств. 20000 -
Немецкий прынец в свое место проезжал. . . . 12400 -
В 1889 году на необходимости. . . . . . 25000 -
С 1859 по 1880 г. включительно за "посмотрим". . 120000 -
С 1867 по 1880 год включительно оклада. . . 140000 -
Итого с 1818 по 1880 год включительно
Ассигнациями. . . 15475 40
Серебром. . . 1167465 77
Конец
* * *
– Вот это, брат, так жизнеописание! – в восторга воскликнул Глумов. – Выходит, что ты в течение 62 лет «за житие» всего-навсего уплатил серебром миллион сто семьдесят одну тысячу восемьсот восемьдесят семь рублей тридцать одну копейку. Ни копейки больше, ни копейки меньше – вся жизнь как на ладони! Ну, право, недорого обошлось!
– Живу-с, – скромно ответил Парамонов.
– Вот именно. В другом бы царстве с тебя миллионов бы пять слупили, да еще в клетке по ярмаркам показывать возили бы. А у нас начальники хлеб-соль с тобой водят. Право, дай бог всякому! Ну, а в промежутках что же ты делал?
Парамонов не понял сразу.
– Вот, например: дал ты в 1872 году на памятник Пушкину 15 копеек, а в следующем году "на усиление средств" 16 000 рублей. В промежутке-то что же было?
– Жил-с.
– Прекрасно. Живи и впредь. Корреспондент! очередь за тобой!
"Корреспондент" встал и скромно произнес:
– Рассказа у меня наготове нет; но, ежели угодно, я могу прочитать фельетон, написанный мной для "Красы Демндрона"…
– А это и еще лучше. Сообща выслушаем, а может быть, и посоветуем… Прекрасно. Читай, братец. "Корреспондент" начал:
...
ВЛАСТИТЕЛЬ ДУМ
"Негодяй – властитель дум современности. Породила его современная нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и окрылило современное шкурное малодушие.
Я не хочу сказать этим, что он явился в мир только вчера, но утверждаю, что именно вчера он облекся в те ликующие одежды, которые дозволяют безошибочно указать на него в толпе: вот негодяй! И в древности, и в новейшие времена – всегда существовал негодяй (иначе откуда же мы получили бы представление о позоре?), но он прятался в темных извилинах человеконенавистнического ремесла и там пакостил, следуя в этом примеру своего прототипа, сатаны.
Что такое сатана? – это грандиознейший, презреннейший и ограниченнейший негодяй, который не может различить ни добра, ни зла, ни правды, ни лжи, ни общего, ни частного и которому ясны только чисто личные и притом ближайшие интересы. Поэтому его называют врагом человеческого рода, пакостником, клеветником. И по той же причине место действия ему отводят под землей, в темном месте, в аду.
Подобно сему, во тьме же действовал доселе и наперсник сатаны, "негодяй". Об нем знали, но его не видели, его чувствовали, но не осязали.
Ныне – не так. Ныне негодяй сознал самого себя и на вопрос: что есть негодяй? – отвечает смело: негодяй – это я! Подобно отцу своему, сатане, он не чувствует даже потребности выяснить себе сущность негодяйской профессии, а прямо на глазах у всех совершает негодяйские поступки и во всеуслышание говорит негодяйские речи.
Смотрите, как твердо он ступает по негодяйской стезе и какими неизреченно бесстыжими глазами взирает на все живущее! Прислушайтесь, какою уверенностью звучит его голос, когда он говорит: да, я негодяй! Ограниченность мысли породила в нем наглость; наглость, в свою очередь, застраховала его от возможности каких-либо потрясений. Взглянувши на него, вы не запутаетесь в определениях; вы скажете прямо: это негодяй! – и все для вас будет ясно. Никогда не было ничего столь простого, выяснившегося, цельного. Он как-то сразу просиял из тьмы и сам о себе засвидетельствовал.
И проник всюду. Во все слои так называемого общества, во все профессии, во все места. Везде он является с открытым лицом, везде возвещает о себе: вы меня знаете? – я негодяй! Я – ярмо, призванное раздавить жизнь. Я – позор, призванный упразднить убеждение, честность, правду, самоотвержение. Я – распутство, поставившее себе задачей наполнить вселенную гноем измены, подкупа, вероломства, предательства.
Вы встретитесь с ним и в великосветском салоне, и на купеческом именинном пироге, и за скромною трапезой чиновника, и в театре, и в трактире, и на конке. И всюду он проповедует: нет выхода вне негодяйства! все буду! негодяями, все! будут! будут! Ибо он ищет утопить в позоре не только себя лично, но и все живущее, не только настоящее, но и будущее.
И все стихает при его появлении, все ждет, какой новый позор провещают его позорные уста. Он не довольствуется инсинуацией, как его негодяи предшественники, но прямо источает ложь, хулу и клевету. Прямо утверждает: негодяйство – вот единственная почва, на которой человек может стоять твердо, на которой он может делать не мечтательное, а действительное дело.
Спросите его, что он разумеет под действительным делом – он и на это даст ясный ответ. Действительное современное дело, скажет он, это измена и предательство; это прекращение жизни, это возврат к мраку времен. Возразите ему: но ведь человеческое общество не может питаться одной изменой, одним междоусобием; оно обязано сеять семена будущего… Он и на это ответит: будущее может занимать только опасных мечтателей; негодяй же довольствуется тем, что составляет насущную задачу дня!
Он скажет это так авторитетно и веско, что спор прервется сам собой…
Случалось ли вам, читатель, присутствовать при подобных спорах? Сначала вы слышите общий говор и шум, потом начинаете в этом шуме различать какую-то крикливую, резкую ноту; постепенно эта нота звучит громче и громче и, наконец, раздается одна. Спорящие стихли; комната наполняется шепотом, среди которого от времени до времени раздается тихий, словно вымученный смех…
Ах, этот смех! что в нем слышится? рабское ли поощрение, робкий ли протест или просто-напросто бессилие?
Что до меня, то мне в этом смехе чудится вопль. Нет под ногами почвы! некуда прислониться! нечем защититься! Перед глазами кишит толпа, в которой каждый чувствует себя одиноким, заподозренным, бессильным, неприкрытым, каждый видит себя предоставленным исключительно самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Оный же прынец, отъезжая, вновь взаймы выпросил. 6200 62
Адъютанту его. . . . . . . . . . 3000 -
Прочим всем. . . . . . . . . . 3200 -
В 1866 году по случаю свободы книгопечатания. . 50 -
В 1867 году на предметы вопче. . . . . . 5000 -
В 1870 году квартальному надзирателю на университеты 600 -
В 1871 году ему же на распространение здравых понятий 1000 -
В 1872 году ему же на памятник Пушкину. . . 15 -
В 1873 году призывал генерал. На усиление средств. 16000 -
В 1874 году на устройство асфальтовой мостовой. 7200 -
В 1875 году на сады и увеселения. . . . . 2000 -
В 1876 году на издание лексикона. . . . . 100 -
В 1877 году в квартал на потреотизм. . . . 95000 -
В 1878 году на сей же предмет. . . . . . 87000 -
В 1879 году призывал генерал. На усиление средств. 20000 -
Немецкий прынец в свое место проезжал. . . . 12400 -
В 1889 году на необходимости. . . . . . 25000 -
С 1859 по 1880 г. включительно за "посмотрим". . 120000 -
С 1867 по 1880 год включительно оклада. . . 140000 -
Итого с 1818 по 1880 год включительно
Ассигнациями. . . 15475 40
Серебром. . . 1167465 77
Конец
* * *
– Вот это, брат, так жизнеописание! – в восторга воскликнул Глумов. – Выходит, что ты в течение 62 лет «за житие» всего-навсего уплатил серебром миллион сто семьдесят одну тысячу восемьсот восемьдесят семь рублей тридцать одну копейку. Ни копейки больше, ни копейки меньше – вся жизнь как на ладони! Ну, право, недорого обошлось!
– Живу-с, – скромно ответил Парамонов.
– Вот именно. В другом бы царстве с тебя миллионов бы пять слупили, да еще в клетке по ярмаркам показывать возили бы. А у нас начальники хлеб-соль с тобой водят. Право, дай бог всякому! Ну, а в промежутках что же ты делал?
Парамонов не понял сразу.
– Вот, например: дал ты в 1872 году на памятник Пушкину 15 копеек, а в следующем году "на усиление средств" 16 000 рублей. В промежутке-то что же было?
– Жил-с.
– Прекрасно. Живи и впредь. Корреспондент! очередь за тобой!
"Корреспондент" встал и скромно произнес:
– Рассказа у меня наготове нет; но, ежели угодно, я могу прочитать фельетон, написанный мной для "Красы Демндрона"…
– А это и еще лучше. Сообща выслушаем, а может быть, и посоветуем… Прекрасно. Читай, братец. "Корреспондент" начал:
...
ВЛАСТИТЕЛЬ ДУМ
"Негодяй – властитель дум современности. Породила его современная нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и окрылило современное шкурное малодушие.
Я не хочу сказать этим, что он явился в мир только вчера, но утверждаю, что именно вчера он облекся в те ликующие одежды, которые дозволяют безошибочно указать на него в толпе: вот негодяй! И в древности, и в новейшие времена – всегда существовал негодяй (иначе откуда же мы получили бы представление о позоре?), но он прятался в темных извилинах человеконенавистнического ремесла и там пакостил, следуя в этом примеру своего прототипа, сатаны.
Что такое сатана? – это грандиознейший, презреннейший и ограниченнейший негодяй, который не может различить ни добра, ни зла, ни правды, ни лжи, ни общего, ни частного и которому ясны только чисто личные и притом ближайшие интересы. Поэтому его называют врагом человеческого рода, пакостником, клеветником. И по той же причине место действия ему отводят под землей, в темном месте, в аду.
Подобно сему, во тьме же действовал доселе и наперсник сатаны, "негодяй". Об нем знали, но его не видели, его чувствовали, но не осязали.
Ныне – не так. Ныне негодяй сознал самого себя и на вопрос: что есть негодяй? – отвечает смело: негодяй – это я! Подобно отцу своему, сатане, он не чувствует даже потребности выяснить себе сущность негодяйской профессии, а прямо на глазах у всех совершает негодяйские поступки и во всеуслышание говорит негодяйские речи.
Смотрите, как твердо он ступает по негодяйской стезе и какими неизреченно бесстыжими глазами взирает на все живущее! Прислушайтесь, какою уверенностью звучит его голос, когда он говорит: да, я негодяй! Ограниченность мысли породила в нем наглость; наглость, в свою очередь, застраховала его от возможности каких-либо потрясений. Взглянувши на него, вы не запутаетесь в определениях; вы скажете прямо: это негодяй! – и все для вас будет ясно. Никогда не было ничего столь простого, выяснившегося, цельного. Он как-то сразу просиял из тьмы и сам о себе засвидетельствовал.
И проник всюду. Во все слои так называемого общества, во все профессии, во все места. Везде он является с открытым лицом, везде возвещает о себе: вы меня знаете? – я негодяй! Я – ярмо, призванное раздавить жизнь. Я – позор, призванный упразднить убеждение, честность, правду, самоотвержение. Я – распутство, поставившее себе задачей наполнить вселенную гноем измены, подкупа, вероломства, предательства.
Вы встретитесь с ним и в великосветском салоне, и на купеческом именинном пироге, и за скромною трапезой чиновника, и в театре, и в трактире, и на конке. И всюду он проповедует: нет выхода вне негодяйства! все буду! негодяями, все! будут! будут! Ибо он ищет утопить в позоре не только себя лично, но и все живущее, не только настоящее, но и будущее.
И все стихает при его появлении, все ждет, какой новый позор провещают его позорные уста. Он не довольствуется инсинуацией, как его негодяи предшественники, но прямо источает ложь, хулу и клевету. Прямо утверждает: негодяйство – вот единственная почва, на которой человек может стоять твердо, на которой он может делать не мечтательное, а действительное дело.
Спросите его, что он разумеет под действительным делом – он и на это даст ясный ответ. Действительное современное дело, скажет он, это измена и предательство; это прекращение жизни, это возврат к мраку времен. Возразите ему: но ведь человеческое общество не может питаться одной изменой, одним междоусобием; оно обязано сеять семена будущего… Он и на это ответит: будущее может занимать только опасных мечтателей; негодяй же довольствуется тем, что составляет насущную задачу дня!
Он скажет это так авторитетно и веско, что спор прервется сам собой…
Случалось ли вам, читатель, присутствовать при подобных спорах? Сначала вы слышите общий говор и шум, потом начинаете в этом шуме различать какую-то крикливую, резкую ноту; постепенно эта нота звучит громче и громче и, наконец, раздается одна. Спорящие стихли; комната наполняется шепотом, среди которого от времени до времени раздается тихий, словно вымученный смех…
Ах, этот смех! что в нем слышится? рабское ли поощрение, робкий ли протест или просто-напросто бессилие?
Что до меня, то мне в этом смехе чудится вопль. Нет под ногами почвы! некуда прислониться! нечем защититься! Перед глазами кишит толпа, в которой каждый чувствует себя одиноким, заподозренным, бессильным, неприкрытым, каждый видит себя предоставленным исключительно самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130