ну вот, ты теперь себя оправдал! А невеста, прежде чем сесть за обед, повела его в будуар и показала шелковый голубой халат и расшитые золотом торжковские туфли, сказав: это – вам! Понятно, что после этого веселое выражение не сходило с лица Балалайкина.
Но даже в эти торжественные минуты Фаинушка не покинула своего "голубя". Как и всегда, она усадила его на место, завесила салфеткой и потрепала по щеке, шепнув на ухо (но так, что все слышали):
– Сиди тут, папаша, и не скучай без меня! а я на тебя, своего голубка, смотреть буду.
За обедом все гости оживились, и это было в особенности лестно для нас с Глумовым, потому что преимущественно мы были предметом общих разговоров и похвал. Иван Тимофеич соловьем разливался, рассказывая подробности нашего чудесного обращения на стезю благонамеренности.
– Вижу я, – повествовал он, – что на Литейной неладное что-то затевается; сидят молодые люди в квартире – ни сами никуда, ни к себе никого… какая есть тому причина? Однако ж, думаю: грех будет, ежели сразу молодых людей в отчаянность привести – подослал, знаете, дипломата нашего, говорю: смотри, ежели что – ты в ответе! И что же! не прошло двух недель, как слышу: помилуйте! да они хоть сейчас на какую угодно стезю готовы! Ну, я немножко подождал-таки, поиспытал, а потом вижу, что медлить нечего – и сам открылся: будьте знакомы, друзья!
– А теперь они нам в письменных делах по кварталу помогают, – подтвердил Прудентов.
– И мне по пожарной части, – отозвался Молодкин.
– А сколько тайных благодеяниев делают! – воскликнул от полноты сердца Очищенный, – одна рука дает, другая – не ведает.
– Ах, голуби, голуби! – воскликнул старый меняло.
Поток похвал был на минуту прерван созерцанием громадной кулебяки, которая оказалась вполне соответствующею только что съеденной ухе. Но когда были проглочены последние куски, Иван Тимофеич вновь и еще с большим рвением возвратился к прерванному разговору.
– На днях это начали мы, по требованию, в квартале "Устав о благопристойном во всех отношениях поведении" сочинять, – сказал он, – бились, бились – ни взад, ни вперед! И вдруг… они! Сейчас же сообразили, вникли, промежду себя поговорили – откуда что взялось! Статья за статьей! Статья за статьей!
– Так вы и законодательными работами занимаетесь? – приветливо обратился ко мне Перекусихин 1-й.
– Я всем занимаюсь-с. И сочинить закон могу, и упразднить могу. Смотря по тому, что в сферах требуется.
– И представьте, вашество, какую они, в видах благопристойности, штуку придумали! – продолжал рекомендовать нас Иван Тимофеич, – чтобы при каждой квартире беспременно иметь два ключа, и один из них хранить в квартале!
При этом известии даже Перекусихины рты разинули, несмотря на то, что оба достаточно-таки понаторели в законодательных трудах.
– Чтоб, значит, во всякое время: пришел гость, что надобно взял и ушел! – пояснил Очищенный.
– Гм… это… Это, я вам доложу… Это все равно, что без мыла в душу влезть! – молвил Перекусихин 1-й.
– Позвольте, однако ж! – обеспокоился Перекусихин 2-й, – а ежели у кого… например, деньги?
Опять все разинули рты, ибо слово Перекусихина 2-го было веское и на всех нагнало тоску. Но тут уж Иван Тимофеич вступился.
– Ах, вашество! – сказал он с чувством, – что же такое деньги? Деньги – наживное дело! У вас есть деньги, а ват у меня или у них (он указал на Прудентова и Молодкина) и совсем их нет! Да и что за сласть в этих деньгах – только соблазн один!
– Однако!
– Нет, я вам доложу, – отозвался Перекусихин 1-й, – у нас, как я на службе состоял, один отставной фельдъегерь такой проект подал: чтобы весь город на отряды разделить. Что ни дом, то отряд, со старшим дворником во главе. А, кроме того, еще летучие отряды… вроде как воспособление!
– Вот это бесподобно! – откликнулись со всех сторон.
– А я так иначе бы распорядился, – сказал Редедя, – двойные ключи, отряды – это все прекрасно; а я бы по пушечке против каждого дома поставил. В случае чего: дворник! выполняй свою обязанность!
– Бесподобно! бесподобно!
– И на случай войны не без пользы, – согласился Перекусихин 1-й, – там, какова пора ни мера, а мы – готовы! Милости просим в гости, честные господа!
Словом сказать, в какие-нибудь полчаса выплыло наружу столько оздоровительных проектов, что злополучный меняло слушал-слушал, да и пришел в умиление.
– Ах, голуби, голуби! – вздохнул он, – все-то вы отягощаетесь! все-то придумываете, как бы для нас лучше, да как бы удобнее… Легко ли дело из пушек палить, а вы и того нестрашитесь, лишь бы польза была!
Но упоминовение о пушках и возможности войны не могло и на разговор не повлиять соответствующим образом. На сцену выступил вопрос о боевой готовности.
– А как вы полагаете, Полкан Оамсоныч, – спросил Перекусихин 1-й, – ежели теперича немец или турок… готова ли была бы Россия дать отпор?
– То есть, ежели сейчас… сию минуту… пиши пропало! – отчеканил Редедя.
– Что уж это так… очень уж как будто решительно! – испугался Перекусихин 1-й.
– Да как вам сказать… Что боевая сила у нас в исправности – это верно; и оружие есть… средственное, но есть – допустим и это; и даже порох найдется, коли поискать… Но чего нет, так нет – это полководцев-с! нет, нет и нет!
– Уж будто…
– Несомненно-с. И не только у нас – нигде полководцев нет! И не будет-с.
– Однако же, если есть потребность в полководцах, то должны же отыскаться и средства для удовлетворения этой потребности?
– И средства есть. И предлагали-с.
Редедя, видимо, ожесточился и начал с такою быстротой посылать ножом в рот соус с тарелки, что тарелка скрежетала, а сталь ножа, сверкая, отражалась на стене в виде мелких зайчиков.
– И штука совсем простая, – продолжал Редедя, – учредите международную корпорацию странствующих полководцев – и дело в шляпе. Ограничьте число – человек пять-шесть, не больше, – но только, чтоб они всегда были готовы. Понадобился кому полководец – выбирай любого. А не выбрал, понадеялся на своего доморощенного – не прогневайся!
– Но кого же в эту корпорацию назначать будут? и кто будет назначать?
– Охотники найдутся-с. Уж ежели кто в себе эту силу чувствует, тот зевать не будет. Сам придет и сам себя объявит…
– Гм…
Проект был удивительно странный, а с первого взгляда даже глупый. Но когда стали обсуждать и рассматривать, то и он оказался не без пользы. Главное, что соблазняло – это легкость добывания полководцев. Понадобилось воевать: господин полководец Непобедимый! вот вам войско, а сухари "верный человек" поставит – извольте вести к победам! И поведет. Идея эта до того увлекла Перекусихина 2-го, что он сейчас же начал фантазировать и отыскивать для нее применения в других ведомствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Но даже в эти торжественные минуты Фаинушка не покинула своего "голубя". Как и всегда, она усадила его на место, завесила салфеткой и потрепала по щеке, шепнув на ухо (но так, что все слышали):
– Сиди тут, папаша, и не скучай без меня! а я на тебя, своего голубка, смотреть буду.
За обедом все гости оживились, и это было в особенности лестно для нас с Глумовым, потому что преимущественно мы были предметом общих разговоров и похвал. Иван Тимофеич соловьем разливался, рассказывая подробности нашего чудесного обращения на стезю благонамеренности.
– Вижу я, – повествовал он, – что на Литейной неладное что-то затевается; сидят молодые люди в квартире – ни сами никуда, ни к себе никого… какая есть тому причина? Однако ж, думаю: грех будет, ежели сразу молодых людей в отчаянность привести – подослал, знаете, дипломата нашего, говорю: смотри, ежели что – ты в ответе! И что же! не прошло двух недель, как слышу: помилуйте! да они хоть сейчас на какую угодно стезю готовы! Ну, я немножко подождал-таки, поиспытал, а потом вижу, что медлить нечего – и сам открылся: будьте знакомы, друзья!
– А теперь они нам в письменных делах по кварталу помогают, – подтвердил Прудентов.
– И мне по пожарной части, – отозвался Молодкин.
– А сколько тайных благодеяниев делают! – воскликнул от полноты сердца Очищенный, – одна рука дает, другая – не ведает.
– Ах, голуби, голуби! – воскликнул старый меняло.
Поток похвал был на минуту прерван созерцанием громадной кулебяки, которая оказалась вполне соответствующею только что съеденной ухе. Но когда были проглочены последние куски, Иван Тимофеич вновь и еще с большим рвением возвратился к прерванному разговору.
– На днях это начали мы, по требованию, в квартале "Устав о благопристойном во всех отношениях поведении" сочинять, – сказал он, – бились, бились – ни взад, ни вперед! И вдруг… они! Сейчас же сообразили, вникли, промежду себя поговорили – откуда что взялось! Статья за статьей! Статья за статьей!
– Так вы и законодательными работами занимаетесь? – приветливо обратился ко мне Перекусихин 1-й.
– Я всем занимаюсь-с. И сочинить закон могу, и упразднить могу. Смотря по тому, что в сферах требуется.
– И представьте, вашество, какую они, в видах благопристойности, штуку придумали! – продолжал рекомендовать нас Иван Тимофеич, – чтобы при каждой квартире беспременно иметь два ключа, и один из них хранить в квартале!
При этом известии даже Перекусихины рты разинули, несмотря на то, что оба достаточно-таки понаторели в законодательных трудах.
– Чтоб, значит, во всякое время: пришел гость, что надобно взял и ушел! – пояснил Очищенный.
– Гм… это… Это, я вам доложу… Это все равно, что без мыла в душу влезть! – молвил Перекусихин 1-й.
– Позвольте, однако ж! – обеспокоился Перекусихин 2-й, – а ежели у кого… например, деньги?
Опять все разинули рты, ибо слово Перекусихина 2-го было веское и на всех нагнало тоску. Но тут уж Иван Тимофеич вступился.
– Ах, вашество! – сказал он с чувством, – что же такое деньги? Деньги – наживное дело! У вас есть деньги, а ват у меня или у них (он указал на Прудентова и Молодкина) и совсем их нет! Да и что за сласть в этих деньгах – только соблазн один!
– Однако!
– Нет, я вам доложу, – отозвался Перекусихин 1-й, – у нас, как я на службе состоял, один отставной фельдъегерь такой проект подал: чтобы весь город на отряды разделить. Что ни дом, то отряд, со старшим дворником во главе. А, кроме того, еще летучие отряды… вроде как воспособление!
– Вот это бесподобно! – откликнулись со всех сторон.
– А я так иначе бы распорядился, – сказал Редедя, – двойные ключи, отряды – это все прекрасно; а я бы по пушечке против каждого дома поставил. В случае чего: дворник! выполняй свою обязанность!
– Бесподобно! бесподобно!
– И на случай войны не без пользы, – согласился Перекусихин 1-й, – там, какова пора ни мера, а мы – готовы! Милости просим в гости, честные господа!
Словом сказать, в какие-нибудь полчаса выплыло наружу столько оздоровительных проектов, что злополучный меняло слушал-слушал, да и пришел в умиление.
– Ах, голуби, голуби! – вздохнул он, – все-то вы отягощаетесь! все-то придумываете, как бы для нас лучше, да как бы удобнее… Легко ли дело из пушек палить, а вы и того нестрашитесь, лишь бы польза была!
Но упоминовение о пушках и возможности войны не могло и на разговор не повлиять соответствующим образом. На сцену выступил вопрос о боевой готовности.
– А как вы полагаете, Полкан Оамсоныч, – спросил Перекусихин 1-й, – ежели теперича немец или турок… готова ли была бы Россия дать отпор?
– То есть, ежели сейчас… сию минуту… пиши пропало! – отчеканил Редедя.
– Что уж это так… очень уж как будто решительно! – испугался Перекусихин 1-й.
– Да как вам сказать… Что боевая сила у нас в исправности – это верно; и оружие есть… средственное, но есть – допустим и это; и даже порох найдется, коли поискать… Но чего нет, так нет – это полководцев-с! нет, нет и нет!
– Уж будто…
– Несомненно-с. И не только у нас – нигде полководцев нет! И не будет-с.
– Однако же, если есть потребность в полководцах, то должны же отыскаться и средства для удовлетворения этой потребности?
– И средства есть. И предлагали-с.
Редедя, видимо, ожесточился и начал с такою быстротой посылать ножом в рот соус с тарелки, что тарелка скрежетала, а сталь ножа, сверкая, отражалась на стене в виде мелких зайчиков.
– И штука совсем простая, – продолжал Редедя, – учредите международную корпорацию странствующих полководцев – и дело в шляпе. Ограничьте число – человек пять-шесть, не больше, – но только, чтоб они всегда были готовы. Понадобился кому полководец – выбирай любого. А не выбрал, понадеялся на своего доморощенного – не прогневайся!
– Но кого же в эту корпорацию назначать будут? и кто будет назначать?
– Охотники найдутся-с. Уж ежели кто в себе эту силу чувствует, тот зевать не будет. Сам придет и сам себя объявит…
– Гм…
Проект был удивительно странный, а с первого взгляда даже глупый. Но когда стали обсуждать и рассматривать, то и он оказался не без пользы. Главное, что соблазняло – это легкость добывания полководцев. Понадобилось воевать: господин полководец Непобедимый! вот вам войско, а сухари "верный человек" поставит – извольте вести к победам! И поведет. Идея эта до того увлекла Перекусихина 2-го, что он сейчас же начал фантазировать и отыскивать для нее применения в других ведомствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130