Положение осложнялось: враги успели укрепиться.
Из-за ограды глухо доносились стоны.
Лян Юня будто полоснуло ножом по сердцу. Он с силой прикусил нижнюю губу. Перед ними возвышалась высокая стена. Ему хотелось позвать за собой партизан,, взмахнуть маузером, броситься на штурм... Ворвавшись внутрь, уничтожить Цао и его банду, освободить томящихся в застенке крестьян. Но он сдержал свой порыв и приказал партизанам отходить.
Он был очень недоволен собой. В доме Яна он рассказал бойцам об укреплении противника и закончил так:
— Во всем виноват я. Мы не предприняли разведки, положились только на свое знание местности. После операции на собрании специально обсудим мою ошибку. А сейчас время не терпит. Пусть теперь все выскажутся, что нам делать дальше.
— Добыть бы «языка»! — сказал Чэнь.
— Командир! — вставил слово Ян. — Можно мне сказать пару слов?
— Конечно, отец! Говори.
— Мой двоюродный брат — это Юань с задней улицы — теперь работает у них поваром. Я сумею у пего кое-что узнать. Подождать только надо немного.
— Отлично! — Лян Юнь крепко потряс, руку старика. — Просто превосходно, отец!
Партизаны удалились в горы. Когда стемнело, они снова пришли в Фанчэнпу. У выхода из ущелья их уже поджидал Ян. При виде Лян Юня он бросился к нему навстречу.
— Командир, едва тебя дождался! Идите скорее! Юань только что прислал весточку: как стемнеет, Цао отправится на отмель закапывать людей живьем в землю. Хочет закопать восемнадцать человек! Командир, ты должен их спасти!
Времени раздумывать не было. Юй отправился в разведку. Отряд выступил следом, держа путь к отмели. Издали обошли деревню. Вот и море. Здесь год назад Лян Юнь впервые вылез на берег после взрыва японского склада. Сейчас отмель была так же просторна и пустынна, как и тогда. Прибежал Юй и доложил, что ямы уже выкопаны. Бандиты
еще не появлялись. Лян Юнь расположил партизан за песчаными дюнами и в зарослях. Наступила тишина.
Медленно тянулось время. От деревни донеслись крики и брань. К морю приближалась темная масса. Когда она приблизилась, при неясном свете звезд можно было различить связанных людей, медленно продвигавшихся вперед и осыпаемых ударами прикладов и плетей. Они ступили на отмель. Толстый человек с сигаретой в зубах махнул рукой. Все остановились.
— Бедняки! — Толстяк взял сигарету в правую руку. — Не вините меня за жестокость. Во всем виноваты только вы сами и ваши коммунисты. Кто велел вам идти за коммунистами? Даже после смерти будете помнить — у Цао и черепицы нельзя тронуть, а если уж тронули — расплачиваться будете целым домом. Не можете расплатиться — на свою судьбу не сетуйте...
По толпе связанных прошло волнение. Кто пытался освободиться, кто причитал. Толстяк злобно прикрикнул на них. Высоко подняв вверх руку с револьвером, он два раза выстрелил в воздух.
— Что, и умереть спокойно не хотите!
— Гадина толстая! — раздался из толпы крестьян чей-то молодой голос. — Зверствуй, зверствуй пока! Но придет и твой час!..
— Ха-ха-ха!.. — расхохотался Цао, подняв морду к небу. Резко оборвал смех и жестко сказал: — Марш в ямы!
Конвоиры хватали крестьян и сталкивали их в вырытые могилы. Бандиты железными лопатками стали тут же засыпать людей песком. В эту минуту Лян Юнь скомандовал:
— Огонь!..
Из-за дюн, из зарослей, как новогодние хлопушки, загремели выстрелы. Бандиты падали как подкошенные.
Лян Юнь давно держал на мушке толстяка. В темноте он был уверен, что это Цао. Толстяк с горящей
сигаретой во рту был мишенью — лучше не придумаешь. Отдав команду, Лян Юнь в ту же секунду нажал спуск. Толстяк взмахнул в воздухе руками и упал на песок.
Ошеломленные бандиты устремились к деревне. И в эту минуту навстречу им тоже хлестнули пули. Партизанская засада у дороги отрезала им путь к отступлению. Как волки, попавшие в окружение, беспорядочно отстреливаясь, разбегались они в стороны. Но везде их встречали пули. Один за другим бандиты падали на землю. Несколько человек устремились к морю и бросились в воду. Партизаны преследовали их. Разгорелась перестрелка, и через несколько минут волны раскачивали у берега безжизненные трупы карателей.
Крестьяне попрятались от выстрелов на дно могил. Из них никто не пострадал. Партизаны вытащили их из ям, развязали. Люди обнимали своих спасителей. Вдруг из деревни донеслись выстрелы. Это завязалась перестрелка третьей партизанской группы с бандитами, засевшими в укреплении.
Далеко за полночь в деревню на помощь хуань-сянтуаням прибыли из города гоминдановские регулярные части. К этому времени партизаны были уже далеко.
Ликвидация помещика Цао и урок, преподанный бандитам на отмели, возымели свое действие. Враги остерегались зверствовать по-старому. Крестьяне приободрились. Они передавали друг другу подробности о налете партизан. К ним снова вернулась уверенность. Многие говорили: «Настанет, наконец, светлый день! Коммунисты и Восьмая армия не ушли. Рано или поздно, а гоминдановцам конец придет!»
Партизанские отряды действовали по всему району. В городе тряслись от страха в своих особняках гоминдановские главари. В пригородных деревнях
стояли чанкайшистские войска. Хуаньсянтуани, почувствовав за своей спиной силу, снова начали бесчинствовать.
В Фанчэнпу они начали сооружать настоящий дзот. Приехал брат убитого помещика — Цао Вань-шоу. Этот Цао служил при японцах в марионеточной армии, был даже командиром роты. Опытный каратель! Он привел с собой пополнение для хуаньсянтуаней и принял под свое командование людей старшего брата. Он поклялся, что отомстит за брата, уничтожит всех партизан в районе, а Лян Юня возьмет живьем.
Однажды к партизанам пришел пожилой крестьянин. Часовые привели его в лагерь. Крестьянин заявил, что хочет видеть начальника района. Лян Юню его лицо показалось очень знакомым.
— Начальник Лян, не узнаешь меня? — спросил незнакомец, поглаживая бородку.
— Встречал вроде, — ответил, улыбаясь, Лян Юнь. Он прищурил глаза, стараясь вспомнить, кто перед ним.
— Ха-ха! Не узнал?
— Ай-я! Папаша Чэнь! — Лян Юнь бросился к старику и обнял его.
Перед ним стоял связной из уездного комитета партии. Лян Юнь видел его только один раз на каком-то заседании.
— Память у тебя неплохая! Узнал все-таки! Вот тебе письмо.
Лян Юнь принял от старика конверт. Вскрыл письмо.
«Товарищ Лян Юнь!
Хуаньсянтуани за последнее время активизировались. Вам нужно быть постоянно начеку. Гоминдановцы совершили недавно нападение на нашу главную базу. Поэтому нужно непрестанно теребить и дезорганизовывать врага в городе, любыми способами срывать его карательные планы и держать в напряжении, чтобы облегчить нам работу.
Ли С ю а н ь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Из-за ограды глухо доносились стоны.
Лян Юня будто полоснуло ножом по сердцу. Он с силой прикусил нижнюю губу. Перед ними возвышалась высокая стена. Ему хотелось позвать за собой партизан,, взмахнуть маузером, броситься на штурм... Ворвавшись внутрь, уничтожить Цао и его банду, освободить томящихся в застенке крестьян. Но он сдержал свой порыв и приказал партизанам отходить.
Он был очень недоволен собой. В доме Яна он рассказал бойцам об укреплении противника и закончил так:
— Во всем виноват я. Мы не предприняли разведки, положились только на свое знание местности. После операции на собрании специально обсудим мою ошибку. А сейчас время не терпит. Пусть теперь все выскажутся, что нам делать дальше.
— Добыть бы «языка»! — сказал Чэнь.
— Командир! — вставил слово Ян. — Можно мне сказать пару слов?
— Конечно, отец! Говори.
— Мой двоюродный брат — это Юань с задней улицы — теперь работает у них поваром. Я сумею у пего кое-что узнать. Подождать только надо немного.
— Отлично! — Лян Юнь крепко потряс, руку старика. — Просто превосходно, отец!
Партизаны удалились в горы. Когда стемнело, они снова пришли в Фанчэнпу. У выхода из ущелья их уже поджидал Ян. При виде Лян Юня он бросился к нему навстречу.
— Командир, едва тебя дождался! Идите скорее! Юань только что прислал весточку: как стемнеет, Цао отправится на отмель закапывать людей живьем в землю. Хочет закопать восемнадцать человек! Командир, ты должен их спасти!
Времени раздумывать не было. Юй отправился в разведку. Отряд выступил следом, держа путь к отмели. Издали обошли деревню. Вот и море. Здесь год назад Лян Юнь впервые вылез на берег после взрыва японского склада. Сейчас отмель была так же просторна и пустынна, как и тогда. Прибежал Юй и доложил, что ямы уже выкопаны. Бандиты
еще не появлялись. Лян Юнь расположил партизан за песчаными дюнами и в зарослях. Наступила тишина.
Медленно тянулось время. От деревни донеслись крики и брань. К морю приближалась темная масса. Когда она приблизилась, при неясном свете звезд можно было различить связанных людей, медленно продвигавшихся вперед и осыпаемых ударами прикладов и плетей. Они ступили на отмель. Толстый человек с сигаретой в зубах махнул рукой. Все остановились.
— Бедняки! — Толстяк взял сигарету в правую руку. — Не вините меня за жестокость. Во всем виноваты только вы сами и ваши коммунисты. Кто велел вам идти за коммунистами? Даже после смерти будете помнить — у Цао и черепицы нельзя тронуть, а если уж тронули — расплачиваться будете целым домом. Не можете расплатиться — на свою судьбу не сетуйте...
По толпе связанных прошло волнение. Кто пытался освободиться, кто причитал. Толстяк злобно прикрикнул на них. Высоко подняв вверх руку с револьвером, он два раза выстрелил в воздух.
— Что, и умереть спокойно не хотите!
— Гадина толстая! — раздался из толпы крестьян чей-то молодой голос. — Зверствуй, зверствуй пока! Но придет и твой час!..
— Ха-ха-ха!.. — расхохотался Цао, подняв морду к небу. Резко оборвал смех и жестко сказал: — Марш в ямы!
Конвоиры хватали крестьян и сталкивали их в вырытые могилы. Бандиты железными лопатками стали тут же засыпать людей песком. В эту минуту Лян Юнь скомандовал:
— Огонь!..
Из-за дюн, из зарослей, как новогодние хлопушки, загремели выстрелы. Бандиты падали как подкошенные.
Лян Юнь давно держал на мушке толстяка. В темноте он был уверен, что это Цао. Толстяк с горящей
сигаретой во рту был мишенью — лучше не придумаешь. Отдав команду, Лян Юнь в ту же секунду нажал спуск. Толстяк взмахнул в воздухе руками и упал на песок.
Ошеломленные бандиты устремились к деревне. И в эту минуту навстречу им тоже хлестнули пули. Партизанская засада у дороги отрезала им путь к отступлению. Как волки, попавшие в окружение, беспорядочно отстреливаясь, разбегались они в стороны. Но везде их встречали пули. Один за другим бандиты падали на землю. Несколько человек устремились к морю и бросились в воду. Партизаны преследовали их. Разгорелась перестрелка, и через несколько минут волны раскачивали у берега безжизненные трупы карателей.
Крестьяне попрятались от выстрелов на дно могил. Из них никто не пострадал. Партизаны вытащили их из ям, развязали. Люди обнимали своих спасителей. Вдруг из деревни донеслись выстрелы. Это завязалась перестрелка третьей партизанской группы с бандитами, засевшими в укреплении.
Далеко за полночь в деревню на помощь хуань-сянтуаням прибыли из города гоминдановские регулярные части. К этому времени партизаны были уже далеко.
Ликвидация помещика Цао и урок, преподанный бандитам на отмели, возымели свое действие. Враги остерегались зверствовать по-старому. Крестьяне приободрились. Они передавали друг другу подробности о налете партизан. К ним снова вернулась уверенность. Многие говорили: «Настанет, наконец, светлый день! Коммунисты и Восьмая армия не ушли. Рано или поздно, а гоминдановцам конец придет!»
Партизанские отряды действовали по всему району. В городе тряслись от страха в своих особняках гоминдановские главари. В пригородных деревнях
стояли чанкайшистские войска. Хуаньсянтуани, почувствовав за своей спиной силу, снова начали бесчинствовать.
В Фанчэнпу они начали сооружать настоящий дзот. Приехал брат убитого помещика — Цао Вань-шоу. Этот Цао служил при японцах в марионеточной армии, был даже командиром роты. Опытный каратель! Он привел с собой пополнение для хуаньсянтуаней и принял под свое командование людей старшего брата. Он поклялся, что отомстит за брата, уничтожит всех партизан в районе, а Лян Юня возьмет живьем.
Однажды к партизанам пришел пожилой крестьянин. Часовые привели его в лагерь. Крестьянин заявил, что хочет видеть начальника района. Лян Юню его лицо показалось очень знакомым.
— Начальник Лян, не узнаешь меня? — спросил незнакомец, поглаживая бородку.
— Встречал вроде, — ответил, улыбаясь, Лян Юнь. Он прищурил глаза, стараясь вспомнить, кто перед ним.
— Ха-ха! Не узнал?
— Ай-я! Папаша Чэнь! — Лян Юнь бросился к старику и обнял его.
Перед ним стоял связной из уездного комитета партии. Лян Юнь видел его только один раз на каком-то заседании.
— Память у тебя неплохая! Узнал все-таки! Вот тебе письмо.
Лян Юнь принял от старика конверт. Вскрыл письмо.
«Товарищ Лян Юнь!
Хуаньсянтуани за последнее время активизировались. Вам нужно быть постоянно начеку. Гоминдановцы совершили недавно нападение на нашу главную базу. Поэтому нужно непрестанно теребить и дезорганизовывать врага в городе, любыми способами срывать его карательные планы и держать в напряжении, чтобы облегчить нам работу.
Ли С ю а н ь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56