Хоть бы притащила нам как-нибудь пару бутылок.
— Не знала, что ты уважаешь баварское пиво! — И мать украдкой насмешливо посмотрела на отца, который, сидя на диване, читал вполголоса газету.
— Водка здоровее, — ответил отец. — Сколько бы люди ни расхваливали это новомодное зелье, водка делается из лучшего датского зерна, и я привык к ней. Дома, на Борнхольме, каждый из нас получал порцию водки, даже дети. Видишь ли, это придает организму силу. Поэтому-то я и справлялся лучше других, когда служил на винокуренном заводе. Там мне приходилось иногда выпивать по целому литру в день!
Отец говорил, обращаясь больше к нам, детям, чем к матери. При этом он качал головой, и я понял, что он пьян. Георг тоже это заметил. И мы подавали матери знаки, чтобы она была осторожней. Лучше бы она поддакивала ему во всем, как это делали мы, или уж по крайней мере молчала.
Но для этого у матери не хватало выдержки. Она презрительно усмехнулась:
— Вздор! Какая же у тебя сила сопротивления? Одна болтовня! Раз ты такой твердый, как говоришь, то почему же не можешь спокойно видеть бутылку?
Мы шикали на нее и тянули за платье, каждый в свою сторону. Я уже начал реветь, а Георг сердился.
— Мама, да замолчи же! Ну, пожалуйста, замолчи! Он и умолял и угрожал.
Отец засмеялся и кивнул головой.
— Замолчи, мать! Хэ! Если вы заставите ее замолчать, то Ханс йорген Андерсен угостит вас. Ну, да замолчи же, мама! — Он засмеялся, передразнивая нас.
— Что? Угостить детей? Вот это на тебя похоже! Пожалуй, еще захочешь, чтобы я была рабыней такого пропойцы, как ты, и молчала! Можешь убить меня, но я выскажу тебе всю правду!
Мать словно бросала ему вызов и была вне себя от возмущения.
Подействовала ли на отца эта угроза, не знаю, но он тяжело поднялся со стула.
— А! Так ты и смерти не боишься, будешь продолжать? А? Будешь? — Он остановился между диваном и столом. — Я думаю, мы поступим проще!
Мать вскрикнула и перебежала в угол за печку. Она легко могла выйти из комнаты, но вместо этого остановилась в углу, заслоняя лицо руками. Я не понимал ее и больше всего удивлялся, почему она не замолчит, а продолжает осыпать отца упреками. Мы бросились к нему и, невзирая на его железные кулаки, схватили за руки, умоляя оставить мать в покое. Казалось, он колебался одно мгновение, но слово «убей» подействовало, как удар кнута, и он отбросил нас в сторону.
— Убей! Убей же! Пусть дети видят, как ты истязаешь их мать! — кричала она, словно бросая ему вызов. Отец кинулся на нее, а мы с Георгом — на него и закричали. Он замахнулся на нас и задел меня по лицу рукой, так что я полетел на пол и ударился затылком о что-то твердое.
Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу на диване, а мать, склонившись надо мной, смывает кровь с моего лица. Отца не было. Мать он не .тронул и, прежде чем уйти, поднял меня и положил на диван.
— Уж лучше бы мне самой от него досталось!—со слезами говорила мать, умывая меня.
— Да, теперь-то легко говорить, — ворчал Георг. — А сама не можешь выдержать удар, умеешь лишь языком болтать.
Отец говорил правду, — он был рожден в пьяном угаре. Во времена его детства на острове Борнхольм гнали самогон. Конечно, водку уже не хлебали вместо супа ложкой, как это делалось в страдную летнюю пору в дни молодости моего деда, но и женщины и дети — все распивали самогон; дети брали с собой в школу по полбутылке водки. Это и теперь еще практикуется в некоторых частях Шварцвальда, а также кое-где в Швейцарии. Женщины за обедом пили водку наравне с мужчинами. Дедушкина семья особенно славилась умением гнать прекрасную домашнюю водку, а также и тем, что редко кто из них пьянел. Анэ Миккельсен, племянница отца, в течение многих лет выпивала почти ежедневно пол-литра. Дедушка пил столько же, пока ему не перевалило за шестьдесят. Тут скряга проснулся в нем и одержал верх над пьяницей — конечно, после жестокой внутренней борьбы, — и он совсем перестал пить. Братья и сестры отца все были падки на спиртное.
Я все-таки не верю, что пьянство передается по наследству, что в самих клетках человеческого организма может быть заложена потребность в алкоголе. Если бы это было так, то датский народ, который лет полтораста тому назад сплошь пьянствовал, давно бы уже вымер. Против пьянства велось много фальшивой и ошибочной агитации. Редко бывает, что только наследственная страсть заставляет человека прибегать к водке, чаще всего — это потребность скрасить свое существование. Человека трудно отучить от водки, только пугая его мрачными последствиями и предсказывая ему уродливое потомство, которое будет страдать водянкой. Ведь дома у него бегает детвора, и если не поить детей водкой, а кормить как следует, они растут вполне здоровыми, хотя отец каждый день прикладывается к бутылке. Большинство детей бывает зачато в пьяном угаре, но, несмотря на это, они рождаются жизнеспособными.
Вырождение нельзя объяснять только пьянством, а если тут и существует связь, то вырождение является причиной, а не следствием. Вино служит для поднятия тонуса организма. Распространяющееся среди низших классов воздержание от вина не является следствием агитации трезвенников. Эта воздержанность тесно связана с тем, что жизнь рядового рабочего теперь наполнилась новым содержанием: идеями, за которые он борется, и чувством человеческого достоинства.
Конечно, для подрастающего поколения среда в этом смысле играет огромную роль. Не легко бывает бороться с дурными привычками. Если все вокруг пьют, то можно привыкнуть к пьянству и думать, что так и должно быть. Но необходимо бороться и восставать против дурных нравов и обычаев, особенно если человек родился, подобно мне, с чувством протеста в крови, можно сказать, ворчуном по природе. Кроме того, необходимо обладать достаточной силой воли, чтобы противостоять этому искушению, — а это, конечно, бывает не так уж часто. Увлечение пьянством иногда можно объяснить своего рода «геройством», но молодому парню, только вступающему в жизнь, угрожает серьезное разочарование, если он будет искать героев среди пьяниц. Водка ведь тоже имеет свою романтику, и одержимый пристрастием к ней может совершать настоящие подвиги. Но, к счастью, у нас гораздо чаще встречаются молодые люди, которые презирают пьянство, уважают себя, стремятся добиться чего-нибудь в жизни.
Как я уже говорил, наш род с отцовской стороны с давних пор буквально купался в алкоголе; что касается родственников по материнской линии, то сведения о них до меня не дошли. Из всех нас, братьев и сестер, оставшихся в живых, один только Георг питал слабость к спиртному, что, несомненно, соответствовало всему его духовному складу. Мы, остальные шестеро детей, никогда не страдали этим пороком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Не знала, что ты уважаешь баварское пиво! — И мать украдкой насмешливо посмотрела на отца, который, сидя на диване, читал вполголоса газету.
— Водка здоровее, — ответил отец. — Сколько бы люди ни расхваливали это новомодное зелье, водка делается из лучшего датского зерна, и я привык к ней. Дома, на Борнхольме, каждый из нас получал порцию водки, даже дети. Видишь ли, это придает организму силу. Поэтому-то я и справлялся лучше других, когда служил на винокуренном заводе. Там мне приходилось иногда выпивать по целому литру в день!
Отец говорил, обращаясь больше к нам, детям, чем к матери. При этом он качал головой, и я понял, что он пьян. Георг тоже это заметил. И мы подавали матери знаки, чтобы она была осторожней. Лучше бы она поддакивала ему во всем, как это делали мы, или уж по крайней мере молчала.
Но для этого у матери не хватало выдержки. Она презрительно усмехнулась:
— Вздор! Какая же у тебя сила сопротивления? Одна болтовня! Раз ты такой твердый, как говоришь, то почему же не можешь спокойно видеть бутылку?
Мы шикали на нее и тянули за платье, каждый в свою сторону. Я уже начал реветь, а Георг сердился.
— Мама, да замолчи же! Ну, пожалуйста, замолчи! Он и умолял и угрожал.
Отец засмеялся и кивнул головой.
— Замолчи, мать! Хэ! Если вы заставите ее замолчать, то Ханс йорген Андерсен угостит вас. Ну, да замолчи же, мама! — Он засмеялся, передразнивая нас.
— Что? Угостить детей? Вот это на тебя похоже! Пожалуй, еще захочешь, чтобы я была рабыней такого пропойцы, как ты, и молчала! Можешь убить меня, но я выскажу тебе всю правду!
Мать словно бросала ему вызов и была вне себя от возмущения.
Подействовала ли на отца эта угроза, не знаю, но он тяжело поднялся со стула.
— А! Так ты и смерти не боишься, будешь продолжать? А? Будешь? — Он остановился между диваном и столом. — Я думаю, мы поступим проще!
Мать вскрикнула и перебежала в угол за печку. Она легко могла выйти из комнаты, но вместо этого остановилась в углу, заслоняя лицо руками. Я не понимал ее и больше всего удивлялся, почему она не замолчит, а продолжает осыпать отца упреками. Мы бросились к нему и, невзирая на его железные кулаки, схватили за руки, умоляя оставить мать в покое. Казалось, он колебался одно мгновение, но слово «убей» подействовало, как удар кнута, и он отбросил нас в сторону.
— Убей! Убей же! Пусть дети видят, как ты истязаешь их мать! — кричала она, словно бросая ему вызов. Отец кинулся на нее, а мы с Георгом — на него и закричали. Он замахнулся на нас и задел меня по лицу рукой, так что я полетел на пол и ударился затылком о что-то твердое.
Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу на диване, а мать, склонившись надо мной, смывает кровь с моего лица. Отца не было. Мать он не .тронул и, прежде чем уйти, поднял меня и положил на диван.
— Уж лучше бы мне самой от него досталось!—со слезами говорила мать, умывая меня.
— Да, теперь-то легко говорить, — ворчал Георг. — А сама не можешь выдержать удар, умеешь лишь языком болтать.
Отец говорил правду, — он был рожден в пьяном угаре. Во времена его детства на острове Борнхольм гнали самогон. Конечно, водку уже не хлебали вместо супа ложкой, как это делалось в страдную летнюю пору в дни молодости моего деда, но и женщины и дети — все распивали самогон; дети брали с собой в школу по полбутылке водки. Это и теперь еще практикуется в некоторых частях Шварцвальда, а также кое-где в Швейцарии. Женщины за обедом пили водку наравне с мужчинами. Дедушкина семья особенно славилась умением гнать прекрасную домашнюю водку, а также и тем, что редко кто из них пьянел. Анэ Миккельсен, племянница отца, в течение многих лет выпивала почти ежедневно пол-литра. Дедушка пил столько же, пока ему не перевалило за шестьдесят. Тут скряга проснулся в нем и одержал верх над пьяницей — конечно, после жестокой внутренней борьбы, — и он совсем перестал пить. Братья и сестры отца все были падки на спиртное.
Я все-таки не верю, что пьянство передается по наследству, что в самих клетках человеческого организма может быть заложена потребность в алкоголе. Если бы это было так, то датский народ, который лет полтораста тому назад сплошь пьянствовал, давно бы уже вымер. Против пьянства велось много фальшивой и ошибочной агитации. Редко бывает, что только наследственная страсть заставляет человека прибегать к водке, чаще всего — это потребность скрасить свое существование. Человека трудно отучить от водки, только пугая его мрачными последствиями и предсказывая ему уродливое потомство, которое будет страдать водянкой. Ведь дома у него бегает детвора, и если не поить детей водкой, а кормить как следует, они растут вполне здоровыми, хотя отец каждый день прикладывается к бутылке. Большинство детей бывает зачато в пьяном угаре, но, несмотря на это, они рождаются жизнеспособными.
Вырождение нельзя объяснять только пьянством, а если тут и существует связь, то вырождение является причиной, а не следствием. Вино служит для поднятия тонуса организма. Распространяющееся среди низших классов воздержание от вина не является следствием агитации трезвенников. Эта воздержанность тесно связана с тем, что жизнь рядового рабочего теперь наполнилась новым содержанием: идеями, за которые он борется, и чувством человеческого достоинства.
Конечно, для подрастающего поколения среда в этом смысле играет огромную роль. Не легко бывает бороться с дурными привычками. Если все вокруг пьют, то можно привыкнуть к пьянству и думать, что так и должно быть. Но необходимо бороться и восставать против дурных нравов и обычаев, особенно если человек родился, подобно мне, с чувством протеста в крови, можно сказать, ворчуном по природе. Кроме того, необходимо обладать достаточной силой воли, чтобы противостоять этому искушению, — а это, конечно, бывает не так уж часто. Увлечение пьянством иногда можно объяснить своего рода «геройством», но молодому парню, только вступающему в жизнь, угрожает серьезное разочарование, если он будет искать героев среди пьяниц. Водка ведь тоже имеет свою романтику, и одержимый пристрастием к ней может совершать настоящие подвиги. Но, к счастью, у нас гораздо чаще встречаются молодые люди, которые презирают пьянство, уважают себя, стремятся добиться чего-нибудь в жизни.
Как я уже говорил, наш род с отцовской стороны с давних пор буквально купался в алкоголе; что касается родственников по материнской линии, то сведения о них до меня не дошли. Из всех нас, братьев и сестер, оставшихся в живых, один только Георг питал слабость к спиртному, что, несомненно, соответствовало всему его духовному складу. Мы, остальные шестеро детей, никогда не страдали этим пороком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45