роман
Глава 1
Я торопилась. Есть вещи едва ли не страшнее смерти. Именно это грозило мне, но я не могла допустить, чтобы произошло самое ужасное. Деликатно, но твердо я попросила посторониться шедшую передо мной пожилую леди, после чего зашагала быстрее.
. . .Телефонный номер Пола был занят, и я не стала дожидаться, когда он освободится. Набросив платок на свои непослушные черные с блеском волосы, я слегка подкрасила губы, поправила чулки и, надев пальто, отправилась к Полу. В данный момент Пол был для меня самым главным мужчиной в мире.
Газетный киоскер на перекрестке Лексингтон-авеню и Шестидесятой улицы сказал:
— Добрый день, миссис Кэртон. Как поживает мистер Бэртон?
— Мистер Бэртон! — презрительно фыркнула я. —Во Франции стреляют в мужей за несравненно меньшие провинности и вся нация сочувствует женщине. А у нас в Америке? — Я негодующе покачала головой.
Я перешла Пятьдесят девятую улицу, свернула налево на Пятьдесят восьмую и оказалась в заведении Пола. В приемной за столом сидела незнакомая мне девица.
— Где Пол? — спросила я.
— Занят. Извините, вы кто?
— Конни Бэртон. Где Пол?
— У вас договоренность о встрече, мисс Бэртон?
— Миссис Бэртон. Если же соблюдать формальности до конца, то зовут меня миссис Стив Бэртон. — Так где же Пол?
Из двери, ведущей в салон, вышел Пол, семеня по паркету своими маленькими ножками. Он выглядел элегантным и деловитым в белом рабочем халате с высоким воротничком. Пол был обременен женой и четырьмя детьми, но из профессиональных соображений в рабочее время старался придать себе изысканно-элегантный и чуть томный вид разочарованного в жизни эстета. Салон красоты позволял ему содержать семью.
— Миссис Бэртон! — Он был рад увидеть меня. Он всегда был рад меня видеть. Я бросала вызов таившемуся в недрах его души художнику. — Миссис Бэртон, чем я . . .
— У вас есть свободное кресло?
— Да . . . под номером пять.
— Тогда следуйте за мной, — распорядилась я.
Я села в кресло перед зеркалом. Пол стоял за мной, глядя на мое отражение. Когда я смахнула с головы платок, он положил руки на мои волосы.
— Великолепно! — воскликнул он. — Антрацитовый блеск, благородство эбенового дерева!
— Сделайте меня блондинкой, — попросила я. Пол молчал.
— Да, блондинкой. Чем светлее, тем лучше.
— Нет, — возразил он. Губы его были плотно сжаты. — Этого я сделать не могу.
— У вас нет выбора. Делайте, как я говорю, или весь Нью-Йорк узнает о вас правду. О вашей жене и четверых детях.
— Теперь уже о пятерых.
— Я расскажу даже о том, что в школе вы играли в футбол, тогда ваш имидж эстета рухнет бесповоротно. Мир поймет, что вы самозванец.
— Миссис Бэртон! Но назовите же мне причину! Объясните, почему вы желаете стать блондинкой? Вы, закончившая престижный колледж в Коннектикуте, благородная, воспитанная . . .
— Не пытайтесь уговаривать меня! Я разработала стратегический план и теперь готовлюсь к контратаке.
— Ага . . . это касается вашего мужа?
— Смейтесь, когда называете его подобным образом. Пол улыбнулся:
— Ваш муж шагнул за границы отведенной ему резервации? Кивнув, я сказала:
— Мой муж тайно посещает неведомые мне пределы . . .
— И она . . . она блондинка?
— Я никогда не встречала ее. Но Стив — добропорядочный гражданин. Он стопроцентный американец и никогда не позволит себе сменить жену на кого-либо, кроме блондинки.
— Возможно, вы заблуждаетесь, миссис Бэртон. Возможно, вы абсолютно неправы, думая так о вашем супруге.
Я постаралась доказать Полу, что абсолютно права. Это происходило каждую среду в течение многих недель: Стив выдумывал очередной повод, чтобы провести вечер вне дома. Он возвращался, напевая веселые мотивчики, и выглядел чрезвычайно довольным собой. Мне это казалось отвратительным. Я изо всех сил притворялась спящей. Когда он, стараясь не разбудить меня, тихонько устраивался на краешке кровати, только страх перед смертной казнью не позволял мне придушить его.
В первую среду он солгал, будто редактор просил его заменить Джима Холла и написать отчет о встречах боксеров в Гардене. На следующий день в утренних выпусках газет я прочла заметку о прошедших боях, подписанную Джимом Холлом. Стив пробормотал что-то насчет «типографской ошибки», но больше никогда не ссылался на служебные обязанности как предлог для отлучки из дома.
В следующую среду он радостно объявил мне во время обеда, что вечерком собирается навестить специалиста на предмет преждевременного выпадения волос и чрезмерной перхоти. Что касается волос, то если они у него когда-то и падали, то только вместе с ним, а перхоти на его одежде я не замечала ни разу. На мой вопрос, для чего он вырядился, словно павлин, он ответил просто: чтобы я всегда гордилась своим мужем, где бы он ни находился.
С каждым разом объяснения становились все туманнее. Однажды у него заболел приятель, и ему оказалось необходимо посидеть возле его постели и натереть спину камфарным маслом. Когда он вернулся домой, камфарой от него не пахло. Он издавал запах, характер которого я затруднилась определить, хотя о лекарстве здесь не могло быть и речи.
В следующую среду появлялся какой-нибудь новый, еще менее правдоподобный предлог...
— По средам, — задумчиво сказал Пол. — Интересно, почему всегда по средам?
— Ее свободный вечер, — ответила я. — Ведь это предельно ясно.
— Да ... но в то же время данный факт и обнадеживает: он до сих пор не предложил ей оставить работу.
— Не утешайте меня.
— Извините . . . Хотя с другой стороны, возможно, она замужем и ее супруг ... ну, скажем, посещает каждую среду собрания Ассоциации молодых христиан. Как, например, я.
Возможно также, что виновата была и я сама. В силу каких-то причин по средам я выглядела особенно безвкусно одетой, была скучной, без женской изюминки. Поэтому он и нашел кого-то моложе и жизнерадостней, красивей, очаровательней, с более современным набором женских уловок. Со мной он скучал. Пять лет без трех дней — немалый срок для супружеской жизни. Бывали, правда, моменты, когда мне казалось, что я не права, когда у меня появлялись основания предполагать, что я по-прежнему женщина его мечты. Взять, например, годовщину нашей свадьбы, исполняющуюся в следующую субботу. Было заметно, что он старался изо всех сил сделать этот день по-настоящему торжественным, памятным. Обед в лучшем ресторане, театр, ужин в «Розовой гостиной», шампанское и приятная музыка.
Хотя, вернее всего, это был отвлекающий маневр с целью усыпить мою бдительность.
— Хорошо, миссис Бэртон, хорошо.
Спустя час и двадцать минут моя добрая старая неизменная компания в клубе «Маленьких фей» стала бы безутешно рыдать при моем появлении. Мои дорогие, взрастившие меня тетя и дядя лишили бы меня наследства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Глава 1
Я торопилась. Есть вещи едва ли не страшнее смерти. Именно это грозило мне, но я не могла допустить, чтобы произошло самое ужасное. Деликатно, но твердо я попросила посторониться шедшую передо мной пожилую леди, после чего зашагала быстрее.
. . .Телефонный номер Пола был занят, и я не стала дожидаться, когда он освободится. Набросив платок на свои непослушные черные с блеском волосы, я слегка подкрасила губы, поправила чулки и, надев пальто, отправилась к Полу. В данный момент Пол был для меня самым главным мужчиной в мире.
Газетный киоскер на перекрестке Лексингтон-авеню и Шестидесятой улицы сказал:
— Добрый день, миссис Кэртон. Как поживает мистер Бэртон?
— Мистер Бэртон! — презрительно фыркнула я. —Во Франции стреляют в мужей за несравненно меньшие провинности и вся нация сочувствует женщине. А у нас в Америке? — Я негодующе покачала головой.
Я перешла Пятьдесят девятую улицу, свернула налево на Пятьдесят восьмую и оказалась в заведении Пола. В приемной за столом сидела незнакомая мне девица.
— Где Пол? — спросила я.
— Занят. Извините, вы кто?
— Конни Бэртон. Где Пол?
— У вас договоренность о встрече, мисс Бэртон?
— Миссис Бэртон. Если же соблюдать формальности до конца, то зовут меня миссис Стив Бэртон. — Так где же Пол?
Из двери, ведущей в салон, вышел Пол, семеня по паркету своими маленькими ножками. Он выглядел элегантным и деловитым в белом рабочем халате с высоким воротничком. Пол был обременен женой и четырьмя детьми, но из профессиональных соображений в рабочее время старался придать себе изысканно-элегантный и чуть томный вид разочарованного в жизни эстета. Салон красоты позволял ему содержать семью.
— Миссис Бэртон! — Он был рад увидеть меня. Он всегда был рад меня видеть. Я бросала вызов таившемуся в недрах его души художнику. — Миссис Бэртон, чем я . . .
— У вас есть свободное кресло?
— Да . . . под номером пять.
— Тогда следуйте за мной, — распорядилась я.
Я села в кресло перед зеркалом. Пол стоял за мной, глядя на мое отражение. Когда я смахнула с головы платок, он положил руки на мои волосы.
— Великолепно! — воскликнул он. — Антрацитовый блеск, благородство эбенового дерева!
— Сделайте меня блондинкой, — попросила я. Пол молчал.
— Да, блондинкой. Чем светлее, тем лучше.
— Нет, — возразил он. Губы его были плотно сжаты. — Этого я сделать не могу.
— У вас нет выбора. Делайте, как я говорю, или весь Нью-Йорк узнает о вас правду. О вашей жене и четверых детях.
— Теперь уже о пятерых.
— Я расскажу даже о том, что в школе вы играли в футбол, тогда ваш имидж эстета рухнет бесповоротно. Мир поймет, что вы самозванец.
— Миссис Бэртон! Но назовите же мне причину! Объясните, почему вы желаете стать блондинкой? Вы, закончившая престижный колледж в Коннектикуте, благородная, воспитанная . . .
— Не пытайтесь уговаривать меня! Я разработала стратегический план и теперь готовлюсь к контратаке.
— Ага . . . это касается вашего мужа?
— Смейтесь, когда называете его подобным образом. Пол улыбнулся:
— Ваш муж шагнул за границы отведенной ему резервации? Кивнув, я сказала:
— Мой муж тайно посещает неведомые мне пределы . . .
— И она . . . она блондинка?
— Я никогда не встречала ее. Но Стив — добропорядочный гражданин. Он стопроцентный американец и никогда не позволит себе сменить жену на кого-либо, кроме блондинки.
— Возможно, вы заблуждаетесь, миссис Бэртон. Возможно, вы абсолютно неправы, думая так о вашем супруге.
Я постаралась доказать Полу, что абсолютно права. Это происходило каждую среду в течение многих недель: Стив выдумывал очередной повод, чтобы провести вечер вне дома. Он возвращался, напевая веселые мотивчики, и выглядел чрезвычайно довольным собой. Мне это казалось отвратительным. Я изо всех сил притворялась спящей. Когда он, стараясь не разбудить меня, тихонько устраивался на краешке кровати, только страх перед смертной казнью не позволял мне придушить его.
В первую среду он солгал, будто редактор просил его заменить Джима Холла и написать отчет о встречах боксеров в Гардене. На следующий день в утренних выпусках газет я прочла заметку о прошедших боях, подписанную Джимом Холлом. Стив пробормотал что-то насчет «типографской ошибки», но больше никогда не ссылался на служебные обязанности как предлог для отлучки из дома.
В следующую среду он радостно объявил мне во время обеда, что вечерком собирается навестить специалиста на предмет преждевременного выпадения волос и чрезмерной перхоти. Что касается волос, то если они у него когда-то и падали, то только вместе с ним, а перхоти на его одежде я не замечала ни разу. На мой вопрос, для чего он вырядился, словно павлин, он ответил просто: чтобы я всегда гордилась своим мужем, где бы он ни находился.
С каждым разом объяснения становились все туманнее. Однажды у него заболел приятель, и ему оказалось необходимо посидеть возле его постели и натереть спину камфарным маслом. Когда он вернулся домой, камфарой от него не пахло. Он издавал запах, характер которого я затруднилась определить, хотя о лекарстве здесь не могло быть и речи.
В следующую среду появлялся какой-нибудь новый, еще менее правдоподобный предлог...
— По средам, — задумчиво сказал Пол. — Интересно, почему всегда по средам?
— Ее свободный вечер, — ответила я. — Ведь это предельно ясно.
— Да ... но в то же время данный факт и обнадеживает: он до сих пор не предложил ей оставить работу.
— Не утешайте меня.
— Извините . . . Хотя с другой стороны, возможно, она замужем и ее супруг ... ну, скажем, посещает каждую среду собрания Ассоциации молодых христиан. Как, например, я.
Возможно также, что виновата была и я сама. В силу каких-то причин по средам я выглядела особенно безвкусно одетой, была скучной, без женской изюминки. Поэтому он и нашел кого-то моложе и жизнерадостней, красивей, очаровательней, с более современным набором женских уловок. Со мной он скучал. Пять лет без трех дней — немалый срок для супружеской жизни. Бывали, правда, моменты, когда мне казалось, что я не права, когда у меня появлялись основания предполагать, что я по-прежнему женщина его мечты. Взять, например, годовщину нашей свадьбы, исполняющуюся в следующую субботу. Было заметно, что он старался изо всех сил сделать этот день по-настоящему торжественным, памятным. Обед в лучшем ресторане, театр, ужин в «Розовой гостиной», шампанское и приятная музыка.
Хотя, вернее всего, это был отвлекающий маневр с целью усыпить мою бдительность.
— Хорошо, миссис Бэртон, хорошо.
Спустя час и двадцать минут моя добрая старая неизменная компания в клубе «Маленьких фей» стала бы безутешно рыдать при моем появлении. Мои дорогие, взрастившие меня тетя и дядя лишили бы меня наследства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40