— Помню, только кухня и комната рядом с ней были готовы.
-— Ну-ну... А начинали на голом месте. Наверно, рассказывал тогда: тут такая лачуга стояла. А теперь — особняк! Два этажа, подвал под домом, шесть комнат, гараж...
Словно не расслышав этого, Кристина спросила:
— Гедре нет дома?
— Рабочий день, как ей быть. Да я сам минуту назад заскочил, перекушу малость и опять айда. Рейсы далекие, и если хочешь зашибить деньгу, надо вкалывать.
Зенонас окинул взглядом Кристину, маленькие колючие глазки остановились на ее пустых руках, тощей сумочке; он отвернулся и снова стал уплетать колбасу с хлебом и помидор. Глотал, причмокивал и почему-то все время пожимал плечами.
— Я бы позвонила, но у вас телефона нет.
— Ну-ну, нету!.. Все у нас есть! Три, девять, один и семнадцать. Запиши.
— Запомню,— и Кристина повторила про себя: три, девять, один, семнадцать... три, девять... Ах, предложил бы он мне ломтик этой колбасы. Сам жрет как боров... Колбаса толстая, домашняя, пахнет дымом и чесноком... Даже присесть не предлагает. И сам стоя жрет. На стульях — грязная одежда.
— Когда Гедре придет?
— До часу у нее — одна ставка, а сейчас другую гонит. Санатории растут, персонала не хватает. Правда, под вечер придется с ней на участок смотаться. Не приведи господь заморозки будут — столько помидоров, красные, на кустах. А может, ты все-таки останешься, Кристина?
— Не могу.
— Как же это получается?—Зенонас снова вытер пальцы о лоснящиеся брюки, потом провел рукавом по губам.— К родной сестре приехала и не подождешь. Переночевала бы, побыла бы...
— Должна вернуться в Вангай.
— А ты из Вангая?
— Недавно приехала.
— Загляни как-нибудь в воскресенье. Опять же... чтоб на огород не ушли. Позвони с вечера — три, девять, один и семнадцать. Недавно Виргиния была. Она- то нередко заезжает.
— Как она, Виргиния-то?
— Еще спрашиваешь... Не знаешь, как жена директора такого комбината может жить? Вдобавок общественницей стала. Ведь, по правде говоря, при начальстве работает, вот и речи с трибуны толкает, и в районную газету пишет. Все агитирует, агитирует...
— За что агитирует?— улыбнулась Кристина.
— Да за то самое, что и все,— расхохотался Зенонас, однако тут же замолк.— Работа ждет, Кристина.
Запер дверь и уже с крыльца спросил*
— А ты не по делу?
Кристина пролезла под бельем, развешанным на веревке.
— Чуть было не забыл! А вдруг дождь? Подожди, соберу.
Пока Зенонас собрал белье, пока отнес в комнату и опять запер дверь, Кристина стояла у куста смородины и с каким-то отвращением общипывала пожелтевшие листочки.
— Может, говорю, дело у тебя?— вспомнил Зенонас.
— Гедре хотела повидать.
— А, тогда ладно. Краем уха слышал — у Гедре есть к тебе дельце, но я не вмешиваюсь. Приезжай в воскресенье, потолкуете, посоветуетесь. Только обязательно приезжай, не откладывай.
У железных ворот стоял высокий самосвал. Зенонас позвонил ключами, обернулся, с явным удовольствием оглядел дом, расплылся в улыбке.
— На этой улице ни одного под стать моему не найдешь. Квадратура — максимум. Думаешь, пустует? В трех комнатах целый год курортники. По три койки в каждой. Койка в сутки — два рубля. Посчитай, арифметика простая. Еще спасибо говорят, вот оно как. Народ теперь денежный, с Урала до нас добираются, из Сибири. Грязевые ванны их сюда манят, как мух мед, люди о здоровье своем пекутся. А ты-то как?— спросил, уже распахнув дверцу кабины.
— С грехом пополам,— спокойно и тихо ответила Кристина.
— Слышали кое-что... Значит, как говорил — приезжай в воскресенье, потолкуем.
Вскочил в кабину, завел мотор. Жаркая волна выхлопных газов ударила прямо в лицо, и Кристина отшатнулась. Однако не успела сделать и трех шагов, как
из узкого переулка выскочила Гедре. Потертый плащ нараспашку, из-под него белеют полы халата. Вся пунцовая, распаренная, будто гонится за ней кто-то.
— Кого я вижу? Криста?— не столько обрадовалась, сколько удивилась она при виде сестры, однако немедленно вцепилась в локоть.— Не стоять же на улице!
Привела в гостиную, просторную и светлую, устланную огромным ковром, усадила в мягкое кресло, сама присела на стул у двери. Все такая же неспокойная, настороженная, с пухлым полиэтиленовым мешочком в руках.
— В мыслях не было домой заходить, все некогда, да так уж получилось...— сыпала скороговоркой.— Да что мне от тебя скрывать — лекарства привезли, а я с аптекаршей дружу. Так что она мне достала редкие, такие редкие ампулы. Цена им копейка, но когда человека прижмет, а достать-то негде, пяти рублей за штуку не пожалеет. Ты посиди, я на место положу. Не держу на виду, как знать, что может случиться... От зависти теперь люди готовы глотку друг другу перегрызть.
Кристина сидела в прохладной, наполненной запахами новой мебели комнате сама не своя, в полной растерянности. Словно не у сестры сидела, а у какой-то чужой женщины, заставившей ее заключить сделку с совестью.
— Такова жизнь, Криста,— перевела дух Гедре.— Такова у меня жизнь, ни добавить, ни отнять. Каждый божий день без передышки. Во, руки дрожат... И не спрашивай почему. Да что я тут разохалась,— спохватилась она, подошла к серванту, разлила по рюмкам коньяк.— Не могу по-людски тебя принять, некогда. Давай выпьем, Криста, давненько не видались.
Выпив, успокоилась, отдышалась, даже послала сестре улыбку. Улыбка была неестественной, словно лицо ее давно отвыкло улыбаться.
— Вот хорошо, что домой забежала, а то бы разминулись. Выпей, Криста.
Кристина отодвинула рюмку на середину стола.
— Не могу.
— Счастливая.
— Наверное. Тетя Гражвиле говорила, что ты у нее была, меня искала.
Гедре растерялась, с опаской глянула на дверь.
— Была, точно была и тебя искала. Зенонас при
вязался, все долбит и долбит — как так можно, говорит.
— Насчет чего он привязался? И что он долбит?
Гедре посмотрела грустно, смущаясь, вздохнула.
— Эх, Криста.
— Говори, говори.
Сестра потянулась за полной рюмкой.
— Точно не будешь? Чтоб не испарился.
Выпила до дна, спрятала пустые рюмки в сервант,
уселась.
— Зенонас никак не может забыть про ту половину дома в Вангае. Говорит, надо бы продать.
— Продать?
— Так Зенонас считает. Да и я, как подумаю. Ты в нем не живешь, зачем держать без пользы.
— Тетя Гражвиле живет.
— Это правда, живет. Но у Виргинии есть такой план... Дома теперь дороги.
— Перестань, Гедре,— прервала Кристина.
Гедре снова посмотрела на дверь, потом — на часики на запястье.
— Думаешь, нужен мне этот... твой дом. Свой-то уже в печенках сидит. Сколько здоровья из-за него ухлопано. Думаешь, не понимаю, что от меня осталось? Скелет. Все на две смены да на две, а иногда еще ночное дежурство беру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67