Его даже на звание «Человек года» выдвинули.
Тут пришел мой черед улыбаться. Я заметил:
– Достойнее, видать, не нашлось.
Теперь инспектор сел. Нас разделял стол. Кленси впился в меня глазами:
– Тебе в тюрьме не понравится, Джек.
– Тут ты прав.
– Хуже того, ты тюрьме не понравишься. Особенно если узнают, что ты был полицейским.
– Ты уж постараешься, чтобы узнали.
– Такие истории, Джек, распространяются подобно лесному пожару.
Я не ответил. Когда они начинают глумиться, лучше не вмешиваться, пусть стараются. Кленси добавил:
– Они уже становятся к тебе в очередь, Джек. Ты понимаешь, о чем я?
Инспектор встал и снова спросил:
– У тебя все есть – чай, сигареты, верно? – Он окинул взглядом пустой стол. – Не сомневаюсь, ты уже позаботился, чтобы тебе достали наркотики. Говорят, в тюрьме можно достать практически все. Мне пора – у меня гольф до обеда.
Кленси постучал в дверь, оглянулся и сказал:
– Я бы рад бросить тебе спасательный канат, сказать несколько теплых слов в трудную минуту…
Я встретился с ним взглядом и спросил:
– Потому что мы когда-то были друзьями?
– Увы, все что я могу сказать… Вероятно, ты считаешь, что я принес тебе плохие новости, но дальше будет только хуже.
Дверь открылась, и он вышел. Меня отвели назад в мою камеру. Мужик на второй койке мирно спал. Может быть, для него все худшее было уже позади. По прошествии нескольких часов в коридоре появился сержант. Ему было лет пятьдесят. Причем выглядел он плохо. Сержант подошел к камере и проговорил:
– Джек, вот… извини, что раньше не смог прийти…
Он передал мне сумку и добавил:
– Не хотел, чтобы наша молодежь меня застукала.
И ушел.
Я не мог вспомнить, как его звали. Лицо было слегка знакомым, но я не мог сообразить, кто он такой. Открыл сумку: сигареты, зажигалка, бутерброды, бутылка виски.
В 1888 году Уильям Блант сидел в тюрьме в Голуэе. Вот что он рассказывал:
Отношения между заключенными и надсмотрщиками были теплыми, потому что и те, и другие были выходцами из одного и того же класса, родились в деревне и от рождения отличались любовью к природе и одинаковыми добродетелями, недостатками и слабостями.
Из книги «Женщины тюрьмы Голуэя» Джеральдины Картин.
Я постарался растянуть виски надолго, пил маленькими глотками, чтобы хоть немного расслабиться. Не курил, пока более-менее не успокоился. Тогда достал одну сигарету. А… проняло сразу… Даже подумал, не съесть ли бутерброд. Есть не стал, но хотя бы прикинул: может, стоит. Засунул все остальное под подушку. Когда пришел молодой часовой с проверкой, он посмотрел на меня с подозрением. Если бы он вошел и начал обыск, я бы с ним подрался. Во всяком случае, я так думал. Но часовой прогремел ключами и пошел дальше.
Мой товарищ по камере зашевелился. Сначала застонал, потом осторожно сел. Из всех его пор так и разило алкоголем. Под пятьдесят, тощий, уже начинал лысеть, лицо красное. Одет сокамерник был в джинсы и рубашку от Келвина Кляйна. Я заметил, еще когда его переворачивал. Он неуверенно поднял голову, и я сразу догадался, что она у него разламывается. Он спросил:
– Кто вы?
– Джек Тейлор.
– Вы мой адвокат?
– Нет.
Он шевельнулся, стараясь найти положение, в котором бы не так болела голова.
– Вы здесь, чтобы вчинить мне иск… поговорить со мной?
– Нет… Я тут тоже пленник.
– А…
Я немного подождал, потом спросил:
– Что, может помочь?
– Помочь?
– Да, прямо сейчас… что вам надо?
– Выпить.
– Ладно.
Я показал товарищу по камере бутылку. У него челюсть отвисла от изумления.
– Это шутка?
– Нет, это «Падди».
Его тело сотрясла крупная дрожь. Я нашел пустую чашку, налил туда немного виски и сказал:
– Держите обеими руками.
Сокамерник послушался. Умудрился выпить, но едва не забился в конвульсиях, когда жидкость достигла желудка.
– Подождите, вас может вырвать. Иногда с первым глотком так бывает, зато второй уже задерживается.
Он кивнул. По лицу бедолаги ручьями стекал пот. По прошествии нескольких минут он пришел в себя. Я воочию наблюдал изменения его физического состояния, по мере того как его тело цеплялось за эту предательскую помощь. Мужчина протянул чашку. Рука лишь слегка дрожала.
– Можно еще?
– Не спешите: нам это на всю ночь.
Я налил ему немного и предложил:
– Сигарету?
Он в изумлении тряхнул головой и проговорил:
– Господи, да кто вы такой?
– Никто… никто в глубокой жопе.
– Как и я.
МОНАСТЫРЬ СВЯТОЙ МАГДАЛИНЫ
Во время бесконечных молитв с четками в дни перед закрытием монастыря все девушки думали только об одном: о дне, когда они смогут свободно дышать и связывать перебираемые четки с чем-то, кроме наказания. Когда они наконец покинули прачечную, настоящего освобождения не наступило, потому что для них до конца жизни четки олицетворяли мучения.
У моего товарища по камере был дублинский акцент. Я достаточно долго служил в столице республики, чтобы распознать его. Я спросил:
– С юга?
– Да… а вы дублинец?
– Нет.
Мужчина вытер пот со лба и заметил:
– Я в Голуэе впервые.
– Ну и как, нравится?
Он улыбнулся, но лишь потому, что ему стало немного легче, и сказал:
– Я Дэнни Флин.
– Так что вы совершили, Дэнни?
– Не знаю. Я приехал на мальчишник… на Ки-стрит… вы такую улицу знаете?
– Знаю.
– Господи, мне сорок шесть, я уже стар для мальчишников… зачем приперся?
Я достал бутерброды:
– Пожевать не хотите?
– Что там у вас… магазин? Нет, спасибо. Я несколько дней не ел. Помню, зашел в бар «У Фрини». Имя помню, а дальше… полный провал. У меня такие потери памяти и раньше бывали. Вы знаете, что это такое?
– Увы. Со мной тоже случалось.
– Чего я не делал, чтобы завязать. Не пью, не пью, потом раз, и все. – Дэнни добавил: – Теперь бы я не отказался от сигареты.
Я дал ему сигарету, зажигалку, зевнул и сказал:
– Хочу попробовать несколько часов поспать. Почему бы и вам не попытаться?
Я протянул ему бутылку и попросил:
– Пейте помедленнее – может, и заснете.
– Спасибо, Джек.
Я лег на спину, ощущая смертельную усталость. Только задремал, как услышал:
– Джек?
– Да.
– Это может показаться странным.
– Я привык к странностям.
Дэнни коротко рассмеялся:
– Не уверен, что смогу правильно изложить.
– Просто выкладывайте. Здесь никто очки не присуждает.
– Ладно, значит, так. Я чувствую себя в безопасности. Разве не глупо? Я в тюрьме с незнакомцем, влип один Бог ведает в какие неприятности, но не испытываю привычного для себя отчаяния.
– Наверное, виски помогло.
– Нет, от алкоголя я тупею. Но не настолько, чтобы не испытывать страх. А здесь последний час я чувствую себя нормально.
– Так наслаждайтесь.
– Что?
– Если у вас покой в душе, цените это, цепляйтесь за него. Моя беда в том, что если мне случайно везло, я анализировал это до отупения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Тут пришел мой черед улыбаться. Я заметил:
– Достойнее, видать, не нашлось.
Теперь инспектор сел. Нас разделял стол. Кленси впился в меня глазами:
– Тебе в тюрьме не понравится, Джек.
– Тут ты прав.
– Хуже того, ты тюрьме не понравишься. Особенно если узнают, что ты был полицейским.
– Ты уж постараешься, чтобы узнали.
– Такие истории, Джек, распространяются подобно лесному пожару.
Я не ответил. Когда они начинают глумиться, лучше не вмешиваться, пусть стараются. Кленси добавил:
– Они уже становятся к тебе в очередь, Джек. Ты понимаешь, о чем я?
Инспектор встал и снова спросил:
– У тебя все есть – чай, сигареты, верно? – Он окинул взглядом пустой стол. – Не сомневаюсь, ты уже позаботился, чтобы тебе достали наркотики. Говорят, в тюрьме можно достать практически все. Мне пора – у меня гольф до обеда.
Кленси постучал в дверь, оглянулся и сказал:
– Я бы рад бросить тебе спасательный канат, сказать несколько теплых слов в трудную минуту…
Я встретился с ним взглядом и спросил:
– Потому что мы когда-то были друзьями?
– Увы, все что я могу сказать… Вероятно, ты считаешь, что я принес тебе плохие новости, но дальше будет только хуже.
Дверь открылась, и он вышел. Меня отвели назад в мою камеру. Мужик на второй койке мирно спал. Может быть, для него все худшее было уже позади. По прошествии нескольких часов в коридоре появился сержант. Ему было лет пятьдесят. Причем выглядел он плохо. Сержант подошел к камере и проговорил:
– Джек, вот… извини, что раньше не смог прийти…
Он передал мне сумку и добавил:
– Не хотел, чтобы наша молодежь меня застукала.
И ушел.
Я не мог вспомнить, как его звали. Лицо было слегка знакомым, но я не мог сообразить, кто он такой. Открыл сумку: сигареты, зажигалка, бутерброды, бутылка виски.
В 1888 году Уильям Блант сидел в тюрьме в Голуэе. Вот что он рассказывал:
Отношения между заключенными и надсмотрщиками были теплыми, потому что и те, и другие были выходцами из одного и того же класса, родились в деревне и от рождения отличались любовью к природе и одинаковыми добродетелями, недостатками и слабостями.
Из книги «Женщины тюрьмы Голуэя» Джеральдины Картин.
Я постарался растянуть виски надолго, пил маленькими глотками, чтобы хоть немного расслабиться. Не курил, пока более-менее не успокоился. Тогда достал одну сигарету. А… проняло сразу… Даже подумал, не съесть ли бутерброд. Есть не стал, но хотя бы прикинул: может, стоит. Засунул все остальное под подушку. Когда пришел молодой часовой с проверкой, он посмотрел на меня с подозрением. Если бы он вошел и начал обыск, я бы с ним подрался. Во всяком случае, я так думал. Но часовой прогремел ключами и пошел дальше.
Мой товарищ по камере зашевелился. Сначала застонал, потом осторожно сел. Из всех его пор так и разило алкоголем. Под пятьдесят, тощий, уже начинал лысеть, лицо красное. Одет сокамерник был в джинсы и рубашку от Келвина Кляйна. Я заметил, еще когда его переворачивал. Он неуверенно поднял голову, и я сразу догадался, что она у него разламывается. Он спросил:
– Кто вы?
– Джек Тейлор.
– Вы мой адвокат?
– Нет.
Он шевельнулся, стараясь найти положение, в котором бы не так болела голова.
– Вы здесь, чтобы вчинить мне иск… поговорить со мной?
– Нет… Я тут тоже пленник.
– А…
Я немного подождал, потом спросил:
– Что, может помочь?
– Помочь?
– Да, прямо сейчас… что вам надо?
– Выпить.
– Ладно.
Я показал товарищу по камере бутылку. У него челюсть отвисла от изумления.
– Это шутка?
– Нет, это «Падди».
Его тело сотрясла крупная дрожь. Я нашел пустую чашку, налил туда немного виски и сказал:
– Держите обеими руками.
Сокамерник послушался. Умудрился выпить, но едва не забился в конвульсиях, когда жидкость достигла желудка.
– Подождите, вас может вырвать. Иногда с первым глотком так бывает, зато второй уже задерживается.
Он кивнул. По лицу бедолаги ручьями стекал пот. По прошествии нескольких минут он пришел в себя. Я воочию наблюдал изменения его физического состояния, по мере того как его тело цеплялось за эту предательскую помощь. Мужчина протянул чашку. Рука лишь слегка дрожала.
– Можно еще?
– Не спешите: нам это на всю ночь.
Я налил ему немного и предложил:
– Сигарету?
Он в изумлении тряхнул головой и проговорил:
– Господи, да кто вы такой?
– Никто… никто в глубокой жопе.
– Как и я.
МОНАСТЫРЬ СВЯТОЙ МАГДАЛИНЫ
Во время бесконечных молитв с четками в дни перед закрытием монастыря все девушки думали только об одном: о дне, когда они смогут свободно дышать и связывать перебираемые четки с чем-то, кроме наказания. Когда они наконец покинули прачечную, настоящего освобождения не наступило, потому что для них до конца жизни четки олицетворяли мучения.
У моего товарища по камере был дублинский акцент. Я достаточно долго служил в столице республики, чтобы распознать его. Я спросил:
– С юга?
– Да… а вы дублинец?
– Нет.
Мужчина вытер пот со лба и заметил:
– Я в Голуэе впервые.
– Ну и как, нравится?
Он улыбнулся, но лишь потому, что ему стало немного легче, и сказал:
– Я Дэнни Флин.
– Так что вы совершили, Дэнни?
– Не знаю. Я приехал на мальчишник… на Ки-стрит… вы такую улицу знаете?
– Знаю.
– Господи, мне сорок шесть, я уже стар для мальчишников… зачем приперся?
Я достал бутерброды:
– Пожевать не хотите?
– Что там у вас… магазин? Нет, спасибо. Я несколько дней не ел. Помню, зашел в бар «У Фрини». Имя помню, а дальше… полный провал. У меня такие потери памяти и раньше бывали. Вы знаете, что это такое?
– Увы. Со мной тоже случалось.
– Чего я не делал, чтобы завязать. Не пью, не пью, потом раз, и все. – Дэнни добавил: – Теперь бы я не отказался от сигареты.
Я дал ему сигарету, зажигалку, зевнул и сказал:
– Хочу попробовать несколько часов поспать. Почему бы и вам не попытаться?
Я протянул ему бутылку и попросил:
– Пейте помедленнее – может, и заснете.
– Спасибо, Джек.
Я лег на спину, ощущая смертельную усталость. Только задремал, как услышал:
– Джек?
– Да.
– Это может показаться странным.
– Я привык к странностям.
Дэнни коротко рассмеялся:
– Не уверен, что смогу правильно изложить.
– Просто выкладывайте. Здесь никто очки не присуждает.
– Ладно, значит, так. Я чувствую себя в безопасности. Разве не глупо? Я в тюрьме с незнакомцем, влип один Бог ведает в какие неприятности, но не испытываю привычного для себя отчаяния.
– Наверное, виски помогло.
– Нет, от алкоголя я тупею. Но не настолько, чтобы не испытывать страх. А здесь последний час я чувствую себя нормально.
– Так наслаждайтесь.
– Что?
– Если у вас покой в душе, цените это, цепляйтесь за него. Моя беда в том, что если мне случайно везло, я анализировал это до отупения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45