Вскоре нас остановил французский патрульный корабль, но Силано организовал для меня пропуск. Лейтенант этой шебеки знал мое имя – очевидно, рискованные приключения и непостоянство в выборе союзников снискали мне определенную известность – и пригласил меня на борт. Я вежливо отказался, сказав, что предпочитаю остаться в нанятой лодке.
Он сверился с документом.
– Мне приказано, месье, конфисковать ваш багаж до вашей встречи с графом Алессандро Силано. Здесь говорится, что это необходимо для государственной безопасности.
– Мой багаж состоит из того, что вы видите на мне, учитывая, что мои подвиги оставили меня без денег и без союзников. Уверен, вы не захотите, чтобы я высадился на берег голым.
– Однако у вас за плечами висит ранец.
– Верно. И он весьма тяжел, ведь там лежит увесистый камень. – Я вытянул руку с ранцем так, что он повис над водой. – И если вы, капитан, попытаетесь отобрать у меня и эту жалкую собственность, то я выброшу ее в Нил. Если такое случится, я уверен, что граф Силано в лучшем случае подведет вас под трибунал, а в худшем – напустит какую-нибудь на редкость вредоносную древнюю порчу. Поэтому лучше попросту пропустите меня. Я одинокий американец в вашей французской колонии и прибыл сюда по собственному желанию.
– Но у вас есть еще винтовка, – возразил он.
– Которой я не собираюсь пользоваться, если никто не попытается забрать ее. Последний человек, пытавшийся сделать это, уже умер. Поверьте мне, Силано будет вам признателен.
Недовольно ворча, он еще несколько раз сверился с доставленным ему приказом, но поскольку я стоял у борта, с винтовкой на изготовку, а ранец угрожающе покачивался над речной водой, то настаивать на изъятии этих вещей было бесполезно. И вскоре мы, продолжив плавание под охраной шебеки, словно курицы, защищающей своих цыплят, высадились на пристани Розетты. Дома в этом затененном пальмами и богатом водными источниками сельском городке понастроили в основном из буроватого саманного кирпича, за исключением мечети с ее единственным минаретом. Я оставил особые указания капитану нанятой мной фелюги и отправился по извилистым дорожкам к французскому форту, названному Юлианским, еще незаконченному, но уже украшенному триколором, собрав по пути стайку любопытных уличных мальчишек. У ворот форта меня остановили стражники в черных треуголках, топорщившие внушительные усы. Мою печальную известность подтвердил явно неприязненный взгляд этих стражей, сразу узнавших меня. Совершенно невинный исследователь электричества стал кем-то средним между вечным нарушителем порядка и опасным преступником, и они поглядывали на меня как на зловредного колдуна. Вести из Акры, должно быть, уже долетели сюда.
– Вы не можете войти на территорию форта с винтовкой.
– Ладно, могу и не входить. Я прибыл сюда по приглашению, а не в приказном порядке.
– Мы сохраним ее для вас.
– Вы, французы, имеете привычку брать, но не отдавать.
– Граф не возражает, – вмешался женский голос.
И из темной ниши выступила скромно одетая в длинное платье Астиза, ее голову покрывала накидка, красиво обрамляющая шею. Моя луноликая красавица выглядела весьма озабоченной.
– Он прибыл для консультации в качестве ученого, а не в качестве шпиона.
Очевидно, ей передалась доля влияния Силано. Неохотно солдаты пропустили меня во двор, и засов главных ворот с лязгом закрылся за моей спиной. Под стенами незамысловатого, четырехугольного в плане форта тянулись дощатые строения на кирпичных фундаментах.
– Я сказала ему, что ты можешь прийти, – тихо произнесла она.
Солнце палило нещадно, и я слегка разомлел от этого жара, насыщенного ее ароматами – цветов и специй.
– И уйду с тобой.
– Не обольщайся, Итан: несмотря на твою винтовку, пока мы оба пленники. Нам придется еще раз пойти на компромисс, считаясь с интересами Алессандро. – Она кивнула в сторону крепостных стен, и я увидел, что за нами продолжают следить очередные постовые. – Нам нужно выяснить, есть ли что-то ценное в этих текстах, а потом придумать новый план.
– Неужели ты теперь подыгрываешь Силано?
Она огорченно посмотрела на меня.
– Почему ты не веришь, что я люблю тебя? Я же ехала вместе с тобой до самой Акры, и нас разделил случайный пушечный выстрел, а не мой выбор. Но судьба опять постаралась свести нас. Попытайся же сам лишь немного укрепить свою веру.
– Ты рассуждаешь как Наполеон: «Я все рассчитал. А остальным распорядится судьба».
– Бонапарт по-своему умен.
С этим признанием ума Бонапарта мы подошли к штабу, одноэтажному оштукатуренному зданию с односкатной черепичной крышей и крыльцом, крытым пальмовыми листьями. Внутри царили прохладные сумерки. Привыкнув к тусклому после яркого солнца освещению, я увидел за грубо сколоченным столом Силано, сидящего в компании с двух офицеров. Старшего я помнил со времен высадки в Александрии. Генерал Жак Франсуа Мену храбро сражался и впоследствии, как говорили, принял ислам. Древняя культура Египта очаровала этого не особо внушительного на вид офицера, круглолицего, с канцелярскими усиками, скорее походившего на какого-нибудь счетовода с облысевшей макушкой. Но молодого красивого капитана я видел впервые. В каждой стене этой штабной комнаты имелись закрытые на замки двери.
Силано поднялся из-за стола.
– Ах, месье Гейдж, вы упорно пытаетесь убежать от меня, а наши извилистые пути с тем же упорством вновь пересекаются! – воскликнул он, отвесив мне легкий вежливый поклон. – Наверняка теперь уж вы признали руку судьбы. Разве она не желает, чтобы мы стали друзьями, забыв о вражде?
– Мне было бы легче признать это, если бы ваши прочие друзья перестали пытаться убить меня.
– Даже лучшие друзья порой ссорятся, – небрежно произнес он и спросил, сделав соответствующий жест: – Вы знакомы с генералом Мену?
– Знаком.
– Вот уж не ожидал увидеть вас еще раз, вы на редкость изворотливый американец. Видели бы вы, как рассердился бедняга Никола, когда вы стащили у него воздушный шар!
– Меня вынудила к этому открытая по мне стрельба, – сообщил я генералу.
– Познакомьтесь и с капитаном Пьером Франсуа Бушаром, – продолжил Силано. – Он трудился над сооружением этого форта, когда его люди выкопали странную базальтовую глыбу. К счастью, капитан Бушар быстро оценил ценность их находки. На мой взгляд, этот Розеттский камень может изменить мир.
– Камень?
– Пойдемте. Позвольте мне показать его вам.
Открыв дверь соседней комнаты, Силано пригласил нас войти. Занавешенное от любопытных глаз узкое окно давало мало света. Но в глаза сразу бросался деревянный саркофаг. Его покрывали хорошо сохранившиеся яркие рисунки, видимо изображавшие путешествие души по стране мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112