– Надо отойти подальше, вдруг бомба сработает!
Смит тоже отступил назад, а Джеззар, выйдя на крепостные стены, уже грозно покрикивал на турок, укрепляя их боевой дух. Но Фелипо медлил у бойницы, храбро пытаясь остановить движение махины точными пистолетными выстрелами. Чистое безумие.
Наконец разогнавшееся бревно достигло края рва, по инерции перелетело через него и врезалось в основание башни.
Тащившие его солдаты бросились врассыпную, лишь один задержался, чтобы задействовать запальное устройство. Огнепроводный шнур загорелся.
Через несколько мгновений железная голова ствола взорвалась с таким оглушительным грохотом, что я полностью потерял слух. К небу взвился столб пламени и дыма, а обломки кладки, взлетев над башней, казалось, зависли в воздухе, совершая странные замедленные вращения.
Наша крепостная твердыня, уже не раз сотрясавшаяся от взрывов, на сей раз зашаталась, как горький пьяница на лондонской Друри-лейн. Мы с Мириам упали, я накрыл ее своим телом. Сэр Сидней устоял, ухватившись за зубчатый край башни. И я смутно видел, как передняя стена оседает, увлекаемая в адскую бездну. Фелипо и Иерихон исчезли в этом провале.
– Брат! – пронзительно вскрикнула Мириам.
По крайней мере, так я истолковал тот звук, что вырвался из ее открытого рта. В ушах моих стоял отупляющий звон.
Она бросилась к обваливающемуся краю, но мне удалось задержать ее.
Я переполз через ее сопротивляющееся тело на полуразрушенный и угрожающе накренившийся выступ и глянул вниз на оседающие обломки, объятые клубящимся, как из кратера вулкана, черным дымом. Нижняя треть наружного фасада мощной башни полностью обвалилась, а уцелевший верх напоминал полый ствол дерева, скрепленный покореженными платформами этажей. Передние стены рухнули, точно сорванные кулисы, обнажив скрывающихся за ними растерянных актеров. Из-под заполнивших ров камней торчало множество человеческих тел. Новый звук прорвался в мои пострадавшие уши, и, выныривая из одурманенного состояния, я осознал, что его пробили ликующие вопли многотысячной армии. Французы ринулись к пробитой ими бреши.
Держу пари, Нажак среди них, и он будет искать меня.
Придя в себя, Смит обнажил саблю. Его голос я воспринял как невнятный гул, но предположил, что он призывает людей на защиту нижнего пролома. Я откатился назад, увлекая за собой Мириам.
– Обвалы еще не закончились! – крикнул я.
– Что?
– Надо уходить из башни!
Она тоже не расслышала. Кивнув, Мириам повернулась к наступающим французам и, неожиданно вырвавшись от меня, метнулась обратно к краю взорванной стены. Ринувшись за ней, я попытался остановить ее и вновь соскользнул на опасно накренившийся выступ. Она спрыгнула мягко, как кошка, на балки нижнего этажа и по обломанному краю спустилась к тому провалу, куда упал Иерихон. Чертыхаясь про себя, я последовал за ней, уверенный, что остатки крепостной конструкции могут рухнуть в любой момент и похоронить нас в каменной гробнице. Между тем пули жужжали, точно мухи в банке варенья, со всех сторон доносились залпы орудий, и осадные лестницы взмывали вверх, как когтистые лапы.
Смит, возглавлявший отряд британских моряков, пригибаясь, пронесся вниз по покосившимся винтовым лестницам и вылетел за нами к выходящей в ров бреши. Моряки бросились к французам, хлынувшим к пролому по засыпанному обломками рву, завязалась беспорядочная перестрелка, мушкеты и пистолеты извергали клубы дыма и огня, людские крики тонули в грохоте орудий. Вскоре началась рукопашная схватка, в ход пошли штыки, сабли и мушкетные приклады. Повалился на спину смертельно раненный Луи Бон, командовавший французским подразделением. На его место встал молодой адъютант Круазье, оскорбленный около года назад Наполеоном после неудачного преследования арабов. Мириам, отчаянно призывая Иерихона, металась в этой адской неразберихе. И я тоже, в полубессознательном состоянии, почти безоружный и закопченный пороховым дымом, последовал за ней навстречу передовым силам французской армии.
В высоких шапках и перекрещивающихся на широкой груди ремнях гренадеры, выглядевшие настоящими гигантами, устремились в атаку, выплескивая всю ту яростную досаду, что накопилась за время этой длительной и бесплодной осады. Наконец у них появился шанс повторить стремительный захват Яффы. Бросаясь в эту кровавую бойню, они с воинственным ревом перемахивали через обугленный кедровый ствол с раскрывшейся, словно бутон причудливого цветка, металлической главой. Однако их наступление встретило шквал копий, камней и гранат, швыряемых со стен турками Джеззара и косящих их ряды словно пшеницу, срезанную широкими взмахами сноровистого косаря. Если французы истосковались по решительным действиям, то мы противопоставили им разгоряченное отчаянием сопротивление. Если они захватят башню, то Акра будет разгромлена, а всех ее защитников, несомненно, перебьют. Развернувшееся перед башней сражение напоминало красно-синюю мозаику, расцвеченную английскими и французскими мундирами, орущие британские моряки встречали французов выстрелами из пистолетов и ударами абордажных сабель.
Я еще никогда не принимал участия в такой отчаянной рукопашной схватке, она напомнила мне, как троянцы с несокрушимым мужеством и беспощадностью противостояли нападению ахейцев. Извергая хриплые проклятия, люди орудовали саблями и штыками, молотили друг друга всем, что подворачивалось под руки. Круазье, несомненно доказав свою храбрость, расстался с жизнью, получив дюжину сабельных и пулевых ранений. Из-за завалов полуразрушенной башни, продолжавшей угрожающе сотрясаться, мы видели лишь малую часть этого массированного наступления. Я заметил заваленного камнями Фелипо, похоже, ему проломило спину, но он умудрился вытащить пистолет и пальнул в своих революционных противников. В ответ на него нацелилось полдюжины штыков.
Иерихон не только уцелел после падения, но и выбрался из-под обломков. Полуистлевшая одежда на нем висела клочьями, а сам он посерел от пыли и копоти, но, не раздумывая, подхватил какой-то погнутый железный брус и, как Самсон, бросился в самую гущу наступающих французов. Люди попятились, видя, как бешено он вращает этой импровизированной дубиной. Сбоку в него прицелился французский фузилер, но Мириам, раздобыв где-то офицерский пистолет, сжала его двумя руками и выстрелила практически в упор. Несчастному фузилеру начисто снесло половину головы. С другой стороны к Иерихону подбирался гренадер. Быстро метнув томагавк, я успел заметить, как топорик, покрутившись в воздухе, врезался в шею этого пехотинца. Тот рухнул, как срубленное дерево, и я вновь завладел моим единственным оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112