Прощай. – Сандра протянула Берту руку, но, вместо того чтобы пожать ее, Берт удобно расположился в кресле.
– Так не пойдет, детка. Я не привык играть втемную. Меня использовали, заставили разыграть непонятную роль, а теперь – «Гуд бай, дружище!»
Берт нажал на кнопку. Появилась заспанная горничная с фальшивой улыбкой на отекшем лице.
– Господам что-то угодно?
– Угодно позавтракать. Что там у вас из деликатесов? Ну, чтобы не пришлось промывать желудок после отравления. Чизбургеры? Тащи, только побольше. И еще хрустящий картофель, попкорн, «пепси»… И будь добра, крошка, устрой хороший кофе. Этого достаточно? – Берт протянул пятьдесят долларов.
– Я живо управлюсь, – пообещала довольная негритянка.
Берт озабоченно присмотрелся к Сандре:
– По-моему, тебе надо отдохнуть. А все разговоры потом, хотя я умираю от желания узнать, кому обязан счастьем обзавестись такой миленькой супругой… Если честно, у тебя измученный вид.
– Пойду приму душ и хорошенько подумаю еще раз. Это здорово, что ты согласился меня выслушать.
Уж очень тяжело держать все в себе. – Она закрылась в пластиковой кабинке в углу номера и сквозь шум воды Берт услышал:
– Совсем не просто признаться в том, что тебя хотели убить.
– Завершай купанье и расскажи все по порядку. Я умираю от любопытства, – крикнул Берт, на самом деле озадаченный случившимся. Когда эта худенькая девочка, так потрясающе похожая на Мону, протопала в душ на своих еще совсем недавно неподвижных ногах, он потряс головой, отгоняя наваждение. Все было очень похоже на сон или болезненный бред после черепной травмы.
Сандра вернулась, закутавшись в полотенце.
– Извини, у меня не во что переодеться, а платье далеко не свежее. Я сразу залезу под одеяло и буду говорить, пока не усну… Потом высплюсь… А завтра – убью их. – Она сняла с мокрых волос полотенце.
– Смешно… Ты и впрямь – вылитая Мона. Только волосы тебе зря покрасили. Были такие славные, детские русые кудряшки…
– Удивительная память для мужчины. Обычно меня в упор не замечали представители сильного пола.
– Но это же совсем другое дело! Все, что касается внешности моей жены, – священно. Но кого ты собираешься пристукнуть?
Сандра вздохнула:
– Кажется, лучше начать все по порядку. Иначе ты ничего не поймешь… Первые дни в клинике прошли в каком-то полусне. Я почти ничего не могла вспомнить о себе, только имена и лица тех людей, что ухаживали за мной после того, как я пришла в сознание. Они и подбросили меня к воротам клиники. Пожилого мужчину с длинными седыми патлами звали Каха, а свою жену он называл просто «старуха». Они испанцы, их лачуга, похожая на избушку туземцев, стоит, очевидно, где-то на берегу. Мне был слышен шум волн. И еще я вспомнила запах трав – старуха варила снадобья, чтобы лечить мои раны. Они говорили по-испански, и я ничего не понимала, да и вообще – проваливалась в сон или, возможно, теряла сознание… Было очень больно… – Сандра поморщилась, стараясь сосредоточиться. – Потом в клинике врачи стали допытываться, кто я, но мне абсолютно не за что было уцепиться. Я знала лишь, что я американка, вспомнила конфеты, которые любила, запахи духов…
На одной из бесед профессор назвал имя Моны и показал ваши фотографии в журналах. У меня в голове словно вспыхнул прожектор, выхватывая из прошлого отдельные картины – гонки, тебя в гипсе и в вечернем костюме, женщину в ярко-красном платье с огромным вырезом на спине – тогда, на вечеринке после гонок в Бельгии и еще раньше… Помнишь, меня унесли из ресторана, а рядом с тобой осталась здоровая, прекрасная женушка… И, кроме того… – Сандра смутилась. – Ты нравился мне, Берт. Наверно, я здорово завидовала твоей жене.
Сознание сыграло со мной злую шутку – выдало желаемое за реальность… Я назвалась Моной, а доктора и капитан с радостью ухватились за это!
Мне надо было срочно делать операцию на изуродованном лице и требовался образец… Образцом стала Мона…
Ужасное началось позже – я стала вспоминать собственное прошлое… Однажды в парке мне попалась дама в инвалидном кресле, и я физически почувствовала подлокотники и кнопочки у пальцев, которыми регулировала движение… Из мрака всплыло имя – Сандра! И тут же отказали ноги. Я сидела на скамейке, окаменев от ужаса, и даже не могла позвать на помощь находящуюся рядом санитарку… Минут пять или десять я чувствовала себя полностью оглушенной, а потом мысли заработали быстро-быстро.
Я вспомнила сразу все и поняла, что, вернув свое настоящее имя, попаду в руки моих преследователей. А если мне не удастся подняться со скамейки и пойти, я не смогу больше скрываться под именем Мона. Все было так просто, так очевидно… Я встала и пошла…
Закрыв глаза, она откинулась на подушки, и Берт испугался, что слишком упорствовал в своем допросе. В дверь постучали – негритянка вкатила скрипучую тележку, сопровождаемую букетом запахов уличного гриль-бара. Жадно принюхавшись, Сандра подняла голову:
– Ого, целое пиршество. Я, оказывается, страшно проголодалась.
– Ну и хорошо, миссис! Аппетит – главное в жизни. Нет аппетита – и жизнь ни к чему… Моему брату удалили язву желудка… – начала длинный рассказ горничная, но Берт категорически пресек его:
– Нам не терпится побыть наедине с завтраком, дорогуша.
Разломив поджаренную курицу, он протянул половину Сандре и, постелив на одеяло салфетку, устроил на кровати поднос с тарелками.
– Теперь, с полным ртом, мне, наверно, не удастся выглядеть убедительной. Но так даже лучше – не очень страшно…
И вот я уже совсем была готова признаться профессору и полицейскому Лухасу в том, что перепутала свое прошлое. Я твердила свое настоящее имя, как крючком выуживая с его помощью из памяти все новые детали… Берт, ты не думаешь, что я сумасшедшая? Поклянись!
Он поднял два пальца с зажатым картофельным чипсом:
– Клянусь, что буду воспринимать все сказанное тобой как правду и только правду.
– Ладно. У тебя просто нет другого выхода. Налей мне «пепси» для храбрости и слушай. – Сандра положила на тарелку недоеденную ножку курицы и в упор посмотрела на Берта. Он застыл с полным ртом, сделав серьезное лицо.
– В конце апреля, накануне моего дня рождения, мы поехали с Дастином в маленькое путешествие, выбрав чрезвычайно экзотическое место у берегов Испании. Через два дня к нам прибыла Клер Ривз… Ты, наверно, видел ее в фильмах. Клер давно дружила с Дастином и даже взяла в Лос-Анджелесе надо мной шефство. Я была польщена такой дружбой…
Клер стала уговаривать меня отметить двадцатипятилетие как-то оригинально. Она придумала совершить символическую прогулку на спортивном самолете, убеждая меня, что таким образом я избавлюсь от преследовавших меня страхов… Ведь я рассказывала тебе о том, как «отпраздновала» шестнадцатилетие…
Мой муж сказал, что сумеет выручить меня в любой ситуации… Когда мы стали набирать высоту, я уцепилась за его шею и зажмурилась… Нет, я не боялась, мне было хорошо… – Округлившиеся глаза Сандры неподвижно смотрели сквозь Берта, различая там, в неведомой дали роковой майский день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Так не пойдет, детка. Я не привык играть втемную. Меня использовали, заставили разыграть непонятную роль, а теперь – «Гуд бай, дружище!»
Берт нажал на кнопку. Появилась заспанная горничная с фальшивой улыбкой на отекшем лице.
– Господам что-то угодно?
– Угодно позавтракать. Что там у вас из деликатесов? Ну, чтобы не пришлось промывать желудок после отравления. Чизбургеры? Тащи, только побольше. И еще хрустящий картофель, попкорн, «пепси»… И будь добра, крошка, устрой хороший кофе. Этого достаточно? – Берт протянул пятьдесят долларов.
– Я живо управлюсь, – пообещала довольная негритянка.
Берт озабоченно присмотрелся к Сандре:
– По-моему, тебе надо отдохнуть. А все разговоры потом, хотя я умираю от желания узнать, кому обязан счастьем обзавестись такой миленькой супругой… Если честно, у тебя измученный вид.
– Пойду приму душ и хорошенько подумаю еще раз. Это здорово, что ты согласился меня выслушать.
Уж очень тяжело держать все в себе. – Она закрылась в пластиковой кабинке в углу номера и сквозь шум воды Берт услышал:
– Совсем не просто признаться в том, что тебя хотели убить.
– Завершай купанье и расскажи все по порядку. Я умираю от любопытства, – крикнул Берт, на самом деле озадаченный случившимся. Когда эта худенькая девочка, так потрясающе похожая на Мону, протопала в душ на своих еще совсем недавно неподвижных ногах, он потряс головой, отгоняя наваждение. Все было очень похоже на сон или болезненный бред после черепной травмы.
Сандра вернулась, закутавшись в полотенце.
– Извини, у меня не во что переодеться, а платье далеко не свежее. Я сразу залезу под одеяло и буду говорить, пока не усну… Потом высплюсь… А завтра – убью их. – Она сняла с мокрых волос полотенце.
– Смешно… Ты и впрямь – вылитая Мона. Только волосы тебе зря покрасили. Были такие славные, детские русые кудряшки…
– Удивительная память для мужчины. Обычно меня в упор не замечали представители сильного пола.
– Но это же совсем другое дело! Все, что касается внешности моей жены, – священно. Но кого ты собираешься пристукнуть?
Сандра вздохнула:
– Кажется, лучше начать все по порядку. Иначе ты ничего не поймешь… Первые дни в клинике прошли в каком-то полусне. Я почти ничего не могла вспомнить о себе, только имена и лица тех людей, что ухаживали за мной после того, как я пришла в сознание. Они и подбросили меня к воротам клиники. Пожилого мужчину с длинными седыми патлами звали Каха, а свою жену он называл просто «старуха». Они испанцы, их лачуга, похожая на избушку туземцев, стоит, очевидно, где-то на берегу. Мне был слышен шум волн. И еще я вспомнила запах трав – старуха варила снадобья, чтобы лечить мои раны. Они говорили по-испански, и я ничего не понимала, да и вообще – проваливалась в сон или, возможно, теряла сознание… Было очень больно… – Сандра поморщилась, стараясь сосредоточиться. – Потом в клинике врачи стали допытываться, кто я, но мне абсолютно не за что было уцепиться. Я знала лишь, что я американка, вспомнила конфеты, которые любила, запахи духов…
На одной из бесед профессор назвал имя Моны и показал ваши фотографии в журналах. У меня в голове словно вспыхнул прожектор, выхватывая из прошлого отдельные картины – гонки, тебя в гипсе и в вечернем костюме, женщину в ярко-красном платье с огромным вырезом на спине – тогда, на вечеринке после гонок в Бельгии и еще раньше… Помнишь, меня унесли из ресторана, а рядом с тобой осталась здоровая, прекрасная женушка… И, кроме того… – Сандра смутилась. – Ты нравился мне, Берт. Наверно, я здорово завидовала твоей жене.
Сознание сыграло со мной злую шутку – выдало желаемое за реальность… Я назвалась Моной, а доктора и капитан с радостью ухватились за это!
Мне надо было срочно делать операцию на изуродованном лице и требовался образец… Образцом стала Мона…
Ужасное началось позже – я стала вспоминать собственное прошлое… Однажды в парке мне попалась дама в инвалидном кресле, и я физически почувствовала подлокотники и кнопочки у пальцев, которыми регулировала движение… Из мрака всплыло имя – Сандра! И тут же отказали ноги. Я сидела на скамейке, окаменев от ужаса, и даже не могла позвать на помощь находящуюся рядом санитарку… Минут пять или десять я чувствовала себя полностью оглушенной, а потом мысли заработали быстро-быстро.
Я вспомнила сразу все и поняла, что, вернув свое настоящее имя, попаду в руки моих преследователей. А если мне не удастся подняться со скамейки и пойти, я не смогу больше скрываться под именем Мона. Все было так просто, так очевидно… Я встала и пошла…
Закрыв глаза, она откинулась на подушки, и Берт испугался, что слишком упорствовал в своем допросе. В дверь постучали – негритянка вкатила скрипучую тележку, сопровождаемую букетом запахов уличного гриль-бара. Жадно принюхавшись, Сандра подняла голову:
– Ого, целое пиршество. Я, оказывается, страшно проголодалась.
– Ну и хорошо, миссис! Аппетит – главное в жизни. Нет аппетита – и жизнь ни к чему… Моему брату удалили язву желудка… – начала длинный рассказ горничная, но Берт категорически пресек его:
– Нам не терпится побыть наедине с завтраком, дорогуша.
Разломив поджаренную курицу, он протянул половину Сандре и, постелив на одеяло салфетку, устроил на кровати поднос с тарелками.
– Теперь, с полным ртом, мне, наверно, не удастся выглядеть убедительной. Но так даже лучше – не очень страшно…
И вот я уже совсем была готова признаться профессору и полицейскому Лухасу в том, что перепутала свое прошлое. Я твердила свое настоящее имя, как крючком выуживая с его помощью из памяти все новые детали… Берт, ты не думаешь, что я сумасшедшая? Поклянись!
Он поднял два пальца с зажатым картофельным чипсом:
– Клянусь, что буду воспринимать все сказанное тобой как правду и только правду.
– Ладно. У тебя просто нет другого выхода. Налей мне «пепси» для храбрости и слушай. – Сандра положила на тарелку недоеденную ножку курицы и в упор посмотрела на Берта. Он застыл с полным ртом, сделав серьезное лицо.
– В конце апреля, накануне моего дня рождения, мы поехали с Дастином в маленькое путешествие, выбрав чрезвычайно экзотическое место у берегов Испании. Через два дня к нам прибыла Клер Ривз… Ты, наверно, видел ее в фильмах. Клер давно дружила с Дастином и даже взяла в Лос-Анджелесе надо мной шефство. Я была польщена такой дружбой…
Клер стала уговаривать меня отметить двадцатипятилетие как-то оригинально. Она придумала совершить символическую прогулку на спортивном самолете, убеждая меня, что таким образом я избавлюсь от преследовавших меня страхов… Ведь я рассказывала тебе о том, как «отпраздновала» шестнадцатилетие…
Мой муж сказал, что сумеет выручить меня в любой ситуации… Когда мы стали набирать высоту, я уцепилась за его шею и зажмурилась… Нет, я не боялась, мне было хорошо… – Округлившиеся глаза Сандры неподвижно смотрели сквозь Берта, различая там, в неведомой дали роковой майский день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98