Девушка отлично справилась с заданием, порадовав учителей. Она проявила заметные актерские способности, приобрела светский лоск и даже ухитрилась забеременеть. «Пора отважиться на это приобретение, – сказал себе Дик, ощутив плотскую привязанность к молодой женщине. – Она нужна моему телу, а значит, я должен доставить ему это удовольствие».
Дик догадывался, что сексуальная красотка – лакомый кусочек не для него одного. Первой жертвой всеподчиняющей саксапильности Клер стал Берт. Парень пытался взять Клер силой, забыв о том, что она принадлежит отцу. Подобное предательство не прощают. Дик произвел мгновенную очень болезненную операцию – вырвал сына из сердца и вычеркнул его из завещания.
Семейную жизнь магната можно было назвать удачной. Клер стремительно делала актерскую карьеру, становясь любимицей публики. Дик чувствовал себя сильным, властным и чрезвычайно чувственным мужчиной. Воспоминания о любовных баталиях с Клер освещали его рабочие будни, поднимая уровень адреналина в крови.
Конечно, вскоре появились «доброжелатели», стремящиеся продать Дику информацию об интимных похождениях его супруги в стороне от семейного гнездышка. Дик пренебрегал сплетнями, сжигал анонимки и с позором прогонял доносчиков.
Закрывая глаза на лос-анджелесскую жизнь жены, Дик оберегал свой покой. Душевное равновесие было необходимо ему для делового преуспевания. К тому же, пока в его руках не было достоверных фактов, подтверждающих дурное поведение жены, Дик был спокоен за свою репутацию. Он имел достаточно средств, чтобы припугнуть шантажистов или заткнуть рот сплетникам.
Но около года назад Дик допустил промашку. Он согласился встретиться с журналистом Дастином Морисом, певшим дифирамбы актерским победам Клер Ривз. Некоторое время назад журналист покинул редакцию «Ироничного наблюдателя», как сказала Клер, по причине судебного разбирательства с геями. Дик, не любивший «голубых», испытывал некоторую симпатию к пострадавшему молодому журналисту.
– Мне, видимо, следует помочь ему выкарабкаться. Ведь малый усердно исполнял обязанности твоего борзописца. – Предложил жене Дик.
– Не беспокойся, милый. Я сама предприму что-нибудь. В Лос-Анджелесе у меня хорошие связи.
Но журналист не вернулся на свой пост, и Дик забыл о нем до того утра, когда Дастин Морис появился в его кабинете. Мужчины пристально посмотрели друг на друга, оценивая возможный результат встречи. Дик предполагал, что услышит просьбу о помощи в журналистской карьере. Дастин прикинул, насколько сильным может быть удар этого коренастого, седовласого крепыша.
– Давать оценку моему поступку – ваша привилегия, мистер Стеферсон Уэлси. Я мог бы наплести с три короба об уважении к вам и желании защитить ваше доброе имя… Это было бы ложью. Но поймите одно – мне не нужны деньги. Я лишь хочу отомстить. За свое профессиональное имя и за мужское достоинство, оскверненное женщиной.
Выложив на стол перед Диком серию сделанных снимков, Дастин предусмотрительно отступил к двери, делая вид, что рассматривает японскую статуэтку эпохи Минь.
Подняв руку, чтобы смахнуть в корзину всю эту мерзость, Дик не мог отвести взгляд от фотографий. В объятиях темнокожих атлетов Клер выглядела так упоительно-беззащитно, словно попавшая в лапы насильников тринадцатилетняя школьница. А потом Мэл, ее секретарь, занимающийся со своей хозяйкой совсем иным делом в бассейне. И наконец, Дастин! Дик затрясся от ярости – смазливый подонок тайно снимал собственные упражнения с Клер! Он хотел вызвать охрану, но ослабевшая рука задержалась и, механически нащупав в коробочке капсулу с сердечным лекарством, сунула под язык.
– Убирайся вон, подонок! Я не стану преследовать тебя. Но если хоть что-то из этой коллекции появится в прессе, обещаю, ты – не жилец!
Дик упаковал полученные от Дастина снимки в плотный конверт и спрятал его в сейф. После того как сердце успокоилось и вернулась способность мыслить трезво, Дик решил, что разумнее забыть обо всем, сохранив с Клер прежние отношения. Он изменил лишь одну деталь – изъял завещание, делающее Клер мультимиллионершей. С этого времени Дик стал втайне приглядываться к жизни Берта и тихо радовался победам сына, а также хорошим отзывам о нем коллег и любителей гоночного спорта. Берт стал отличным конструктором, доведя до совершенства свой болид. Вместе с инженером команды «Ренетон» Уэлси собственноручно поддерживал боевое техническое состояние победоносного автомобиля.
Дику удалось скрыть от Клер встречу с Морисом, но вот заставить себя исполнять супружеские обязанности он не смог. Вместо прежнего возбуждения, возникавшего всякий раз при встрече с Клер, Дика охватывал паралич. Его тело холодело от прикосновений жены, будто он прикасался к змее.
Клер должна была навестить его через неделю, чтобы отметить свой день ангела в кругу нью-йоркских друзей. Дик заказал у «Картье» именной браслет с изображением киноленты из агатов и бриллиантов. В центральный «кадр» была вмонтирована живописная миниатюра, сделанная со свадебного фото, – Клер обнимала счастливого мужа. Дик собирался выдержать встречу в прежних, теплых тонах и даже прошел курс гормонотерапии, улучшающей потенцию. Кто знает, может, дело именно в этом, и охлаждение к жене предопределяется естественным для шестидесятипятилетнего мужчины снижением сексуального влечения?
Сообщение о гибели молодой супруги Дастина Мориса потрясло Дика. Конечно, он не попал под обаяние гнусного плейбоя, и уверения писак о том, что ставший наследником состояния жены, Морис теряет рассудок от горя, не убедили Дика. Ситуация казалась ему предельно ясной. Лишь идиоты и любители романтических историй могли поверить в скорбь развращенного авантюриста, но Дика сразило участие во всей этой истории Клер. Она, а не кто-либо другой, стала ближайшей приятельницей Сандры, она оказалась в Испании, ни словом не заикнувшись о поездке мужу, и она же управляла самолетом в тот злосчастный день!
Дик застонал. Его изворотливый ум, старавшийся найти уловку для оправдания жены, не находил ничего лучшего, как подхватить версию о роковом бриллианте, добившем свою хозяйку.
«Чушь. Этого не может быть, потому что это невозможно», – с отчаянием постановил Дик и лег, чувствуя ломящую тяжесть в затылке.
Врачам не удавалось сбить приступ гипертонии, угрожающий кризом. Дик проводил дни в кровати. Он изображал сон, успокаивая бдительность сиделки. Но в черепной коробке дремлющего больного происходили бурные баталии. Даже сильные успокоительные средства не могли усмирить его ярость. Дику казалось, что его голова гудит от напряжения как высоковольтный трансформатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Дик догадывался, что сексуальная красотка – лакомый кусочек не для него одного. Первой жертвой всеподчиняющей саксапильности Клер стал Берт. Парень пытался взять Клер силой, забыв о том, что она принадлежит отцу. Подобное предательство не прощают. Дик произвел мгновенную очень болезненную операцию – вырвал сына из сердца и вычеркнул его из завещания.
Семейную жизнь магната можно было назвать удачной. Клер стремительно делала актерскую карьеру, становясь любимицей публики. Дик чувствовал себя сильным, властным и чрезвычайно чувственным мужчиной. Воспоминания о любовных баталиях с Клер освещали его рабочие будни, поднимая уровень адреналина в крови.
Конечно, вскоре появились «доброжелатели», стремящиеся продать Дику информацию об интимных похождениях его супруги в стороне от семейного гнездышка. Дик пренебрегал сплетнями, сжигал анонимки и с позором прогонял доносчиков.
Закрывая глаза на лос-анджелесскую жизнь жены, Дик оберегал свой покой. Душевное равновесие было необходимо ему для делового преуспевания. К тому же, пока в его руках не было достоверных фактов, подтверждающих дурное поведение жены, Дик был спокоен за свою репутацию. Он имел достаточно средств, чтобы припугнуть шантажистов или заткнуть рот сплетникам.
Но около года назад Дик допустил промашку. Он согласился встретиться с журналистом Дастином Морисом, певшим дифирамбы актерским победам Клер Ривз. Некоторое время назад журналист покинул редакцию «Ироничного наблюдателя», как сказала Клер, по причине судебного разбирательства с геями. Дик, не любивший «голубых», испытывал некоторую симпатию к пострадавшему молодому журналисту.
– Мне, видимо, следует помочь ему выкарабкаться. Ведь малый усердно исполнял обязанности твоего борзописца. – Предложил жене Дик.
– Не беспокойся, милый. Я сама предприму что-нибудь. В Лос-Анджелесе у меня хорошие связи.
Но журналист не вернулся на свой пост, и Дик забыл о нем до того утра, когда Дастин Морис появился в его кабинете. Мужчины пристально посмотрели друг на друга, оценивая возможный результат встречи. Дик предполагал, что услышит просьбу о помощи в журналистской карьере. Дастин прикинул, насколько сильным может быть удар этого коренастого, седовласого крепыша.
– Давать оценку моему поступку – ваша привилегия, мистер Стеферсон Уэлси. Я мог бы наплести с три короба об уважении к вам и желании защитить ваше доброе имя… Это было бы ложью. Но поймите одно – мне не нужны деньги. Я лишь хочу отомстить. За свое профессиональное имя и за мужское достоинство, оскверненное женщиной.
Выложив на стол перед Диком серию сделанных снимков, Дастин предусмотрительно отступил к двери, делая вид, что рассматривает японскую статуэтку эпохи Минь.
Подняв руку, чтобы смахнуть в корзину всю эту мерзость, Дик не мог отвести взгляд от фотографий. В объятиях темнокожих атлетов Клер выглядела так упоительно-беззащитно, словно попавшая в лапы насильников тринадцатилетняя школьница. А потом Мэл, ее секретарь, занимающийся со своей хозяйкой совсем иным делом в бассейне. И наконец, Дастин! Дик затрясся от ярости – смазливый подонок тайно снимал собственные упражнения с Клер! Он хотел вызвать охрану, но ослабевшая рука задержалась и, механически нащупав в коробочке капсулу с сердечным лекарством, сунула под язык.
– Убирайся вон, подонок! Я не стану преследовать тебя. Но если хоть что-то из этой коллекции появится в прессе, обещаю, ты – не жилец!
Дик упаковал полученные от Дастина снимки в плотный конверт и спрятал его в сейф. После того как сердце успокоилось и вернулась способность мыслить трезво, Дик решил, что разумнее забыть обо всем, сохранив с Клер прежние отношения. Он изменил лишь одну деталь – изъял завещание, делающее Клер мультимиллионершей. С этого времени Дик стал втайне приглядываться к жизни Берта и тихо радовался победам сына, а также хорошим отзывам о нем коллег и любителей гоночного спорта. Берт стал отличным конструктором, доведя до совершенства свой болид. Вместе с инженером команды «Ренетон» Уэлси собственноручно поддерживал боевое техническое состояние победоносного автомобиля.
Дику удалось скрыть от Клер встречу с Морисом, но вот заставить себя исполнять супружеские обязанности он не смог. Вместо прежнего возбуждения, возникавшего всякий раз при встрече с Клер, Дика охватывал паралич. Его тело холодело от прикосновений жены, будто он прикасался к змее.
Клер должна была навестить его через неделю, чтобы отметить свой день ангела в кругу нью-йоркских друзей. Дик заказал у «Картье» именной браслет с изображением киноленты из агатов и бриллиантов. В центральный «кадр» была вмонтирована живописная миниатюра, сделанная со свадебного фото, – Клер обнимала счастливого мужа. Дик собирался выдержать встречу в прежних, теплых тонах и даже прошел курс гормонотерапии, улучшающей потенцию. Кто знает, может, дело именно в этом, и охлаждение к жене предопределяется естественным для шестидесятипятилетнего мужчины снижением сексуального влечения?
Сообщение о гибели молодой супруги Дастина Мориса потрясло Дика. Конечно, он не попал под обаяние гнусного плейбоя, и уверения писак о том, что ставший наследником состояния жены, Морис теряет рассудок от горя, не убедили Дика. Ситуация казалась ему предельно ясной. Лишь идиоты и любители романтических историй могли поверить в скорбь развращенного авантюриста, но Дика сразило участие во всей этой истории Клер. Она, а не кто-либо другой, стала ближайшей приятельницей Сандры, она оказалась в Испании, ни словом не заикнувшись о поездке мужу, и она же управляла самолетом в тот злосчастный день!
Дик застонал. Его изворотливый ум, старавшийся найти уловку для оправдания жены, не находил ничего лучшего, как подхватить версию о роковом бриллианте, добившем свою хозяйку.
«Чушь. Этого не может быть, потому что это невозможно», – с отчаянием постановил Дик и лег, чувствуя ломящую тяжесть в затылке.
Врачам не удавалось сбить приступ гипертонии, угрожающий кризом. Дик проводил дни в кровати. Он изображал сон, успокаивая бдительность сиделки. Но в черепной коробке дремлющего больного происходили бурные баталии. Даже сильные успокоительные средства не могли усмирить его ярость. Дику казалось, что его голова гудит от напряжения как высоковольтный трансформатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98