– Невеселый пейзаж. Еще вчера я нежилась на экваториальном солнышке и даже думать не хотела, что где-то зима, дождь, противный ветер… – Сандра зябко укуталась в мех.
– Так всегда бывает, когда счастлив. Не можешь поверить, что кто-то мучается, бесится, сходит с ума от ненависти… Я, собственно, хотел извиниться за тот вечер в Гриндельвальде. Мне не хотелось бы ставить точку на фальшивой ноте. Больничная дружба не хуже «окопного братства». Считай, мы прошли плечом к плечу нелегкую войну… Прости меня, ладно? – Берт примирительно сжал лежащую на подлокотнике руку.
– Не стоит беспокоиться – я все забыла. – Сандра зажмурилась, отгоняя мучительные воспоминания. – Многое изменилось за последнее время… Я теперь поняла, что ты имел в виду, говоря о сильнодействующем «лекарстве», творящем чудеса. Любовь, действительно, – волшебная сила. Только вот… – Сандра посмотрела на свои неподвижные нога, – бегать я все же не стала.
– Наверно, важнее, что ты перестала ощущать себя обделенной, ненужной. И научилась любить. – Берт закурил, облокотившись на дубовые балки парапета. Что бы он ни говорил, Сандре почему-то казалось, что думает Берт о своей собственной боли, своих сомнениях и какой-то иной, странной любви.
– Мне тоже жаль, что так неловко тогда получилось с Моной. Может, ты измучил ее, возбуждая ревность. Вот сейчас – полон дом девиц, и мне кажется, все они поглядывают на тебя.
– А как же! Я герой дня, как пишут журналисты, – «событие года». Кроме того, я, кажется, становлюсь богачом! – Берт подмигнул. – И это чертовски приятно, ты не будешь спорить?
– Я только сейчас поняла, что такое богатство… Быть богатой – это значит иметь все, что хочется… Правда, сначала надо научиться хотеть… Раньше я этого не умела.
– Вот видишь, еще одно чудо любви – быть жадным и требовательным к жизни.
– Замечательно подмечено! Это как раз про тебя, – сказала Сандра, почувствовавшая еще в санатории притягательную энергию изувеченного, но не унывающего человека.
– Да я родился с этим! Поторопился даже на свет появиться на целых два месяца. Потом рос быстрее других и к десяти годам успел переломать все конечности… Мона прибавила мощности моему жизненному «мотору», будто в него влили целый бак супертоплива… Только… – Он замолчал и как-то беспомощно пожал плечами. – Большие скорости вообще опасны.
– Нам пора возвращаться, – напомнила Сандра, хотя Берт явно не спешил к гостям.
– Но мы же не видели фейерверка. – Он взглянул на часы. – Ты все испортила. Я хотел сделать сюрприз. Хозяин имения велел стрелять каждые полчаса… Вот, смотри… Загадай желание… И-и-ба-бах!
С треском взвились в небо петарды, завертелись в воздухе огненные колеса, осыпая пруд и парк звездопадом. Стало светло и весело, как в новогоднюю ночь.
– Эти залпы я посвящаю тебе, Фея! И знаешь, что бы там ни было в твоей жизни, постарайся не выпустить руль. Даже если на ладонях кровавые волдыри и в глазах чернота – жми на газ, черт подери! Бери эту жизнь за горло, и она обязательно подчинится!
Берт протянул Сандре руку. Она пожала его крепкую пятерню, ощутив, что слова о кровавых мозолях не были лишь впечатляющей метафорой.
– Спасибо. Я рада, что ты попался на моей «трассе», Берт. Я, кажется, понимаю, как не просто держать скорость, опережать, лидировать… И как трудно ухватить Фортуну за хвост… Но все же желаю тебе этого.
Берт рассмеялся:
– Вот не знал, что у Фортуны есть хвост! Утверждают, следуя мнению Сервантеса, что она – хмельная баба!.. – Он дружески сжал плечи Сандры. – Спасибо за пожелания. Ты храбрая Фея.
На террасу, привлеченные фейерверком, высыпали гости.
– Где наш герой? – Пробился к Берту Феликс. – За тебя, парень! Сегодня пушки грохочут в твою честь.
Хлопнуло шампанское, заискрилось в бокалах, переливаясь пестрыми огнями, рассыпающегося в бархатном небе салюта.
– Вот вы где! – Ведя за руку Мону, Дастин протиснулся к Сандре и Берту. Взяв у официанта шампанское, он протянул бокал Моне. – За верную спутницу самого отчаянного в мире мужчины!
– Наконец-то кто-то вспомнил о супруге героя – его музе и вдохновительнице. Признайся, Берт, если бы не наша встреча в Монако, ты до сих пор бы копался в моторе!
Снисходительно улыбнувшись, Берт обнял жену.
– На тебе, детка, было тоже красное платье… Только вырез, пожалуй, был поскромнее. Да и я занимал лишь вторую ступеньку!
– И то – не вошел в кадр! – засмеялась Мона. А знаете ли, друзья, наш лидер начал со съемок в рекламе дезодоранта!
– Ты забываешь, дорогая, что мистер Морис – журналист. Введенный в заблуждение, он может завтра же опубликовать новую версию моей спортивной биографии, – шутливо заметил Берт.
– Вот и отлично! Пусть хоть кто-то напишет правду! Пойдем, Дастин, я расскажу тебе все, как на исповеди. – Мона подхватила его под локоть, но Дастин не позволил увести себя.
– Здесь, пожалуй, слишком свежо. Тебе лучше вернуться в гостиную, Сандра.
– Я тоже дрожу. – Мона обхватила руками плечи, чуть не выскользнув из платья. Берт поспешил прикрыть жену с тыла, и все переместились в гостиную, к ароматам десерта.
Вечеринка продолжалась на более высоком градусе веселья. Кто-то танцевал, кто-то уже возлежал на коврах. Наиболее трезвые любители спортивных историй собрались вокруг Берта, где автомобилисты наперебой рассказывали случаи из своей богатой приключениями жизни.
– Позвольте представить вам, миссис Морис, Фернанда Леоподиса. – Хозяин подвел к Сандре вылощенного и прилизанного, как манекен, старика. Фернанд был похож на карнавальный персонаж в своем костюме по моде начала века и с моноклем, болтающимся на шелковом шнуре.
– Мечтал, давно мечтал посмотреть своими глазами (он вооружил слезящийся глаз моноклем) на хозяйку «бриллианта Хоупа»… А ведь я знавал вашу бабушку, детка… – Он печально покачал головой, словно ему показали приговоренного к смертной казни. – У каждого своя стезя… Да, увы, своя…
– Простите, любезнейший, моя жена не настроена на исторические беседы. – Дастин оттеснил от Сандры старика, но все уже с интересом смотрели на нее.
– Выходит, вы та самая Керри, о которой писали газеты? – радостно взвизгнула одна из девиц. – Ой, как интересно! Ведь он всех убил! Ну, буквально всех! Это так страшно, ну, как в кино…
– Сибил, помолчи! – Грозно рявкнул Берт. – Не станем же мы все сейчас устраивать стриптиз, отчитываясь о своих болезнях, наследственных капиталах и дурных знамениях… Достаточно того, что эта пара – молодожены, полные надежд на долгую счастливую жизнь.
– Вот что бы ты ни говорил, Берт, ты всегда думаешь только обо мне. – Мона вышла в центр, демонстрируя фигуру и длинные точеные ноги. – Ну, ведь правда?
– Ничего удивительного – ведь вы, Мона, красавица!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98