Элисон еще немного потянула время, а потом неохотно проговорила:
— Ты должен понимать, что действуешь вопреки нашим рекомендациям. Есть только один охотник, который может согласиться на такие сроки, но я даже не знаю, есть ли у него лагерь на Голубом Ниле. Он русский, а наши сведения о нем противоречивы. Некоторые говорят, что он бывший кагэбэшник и принадлежал к головорезам Менгисту.
Менгисту был своего рода «черным Сталиным», который низложил, а потом и казнил императора Хайле Селассие и за шестнадцать лет деспотического правления поставил Эфиопию на колени. Когда финансировавшая его советская империя рухнула, тирана свергли и вынудили бежать из страны.
— Я готов лечь в постель с дьяволом, — сказал он, — и обещаю, что не буду жаловаться.
— Ну ладно, никаких возражений…
Она продиктовала ему имя и телефонный номер в Аддис-Абебе.
— Я люблю тебя, милая Элисон, — заявил Николас.
— Ну разумеется, — ответила она и положила трубку. Харпер полагал, что дозвониться в Аддис-Абебу будет нелегко, и не был разочарован в своих ожиданиях. Но в конце концов это удалось. Женщина со слегка шепелявым эфиопским акцентом сняла трубку и немедленно перешла на английский, когда он попросил Бориса Брусилова.
— В настоящий момент Борис отправился на сафари, — сказала она. — Я возеро Тессэ, его жена. — В Эфиопии жены не принимают имя мужа. Николас достаточно помнил амхарский язык, чтобы перевести — ее имя означало «Госпожа Солнце», очень мило. — Но если это связано с сафари, я могу вам помочь.
Николас встретил Ройан у выхода из больницы.
— Как мама?
— С ногой все хорошо, но мама еще убивается по своему псу — Магу.
— Надо будет достать ей нового щенка. У одного из моих егерей родились прекрасные щенки спаниеля. Все можно устроить. — Он помолчал и деликатно спросил: — А ты сможешь покинуть мать? Я имею в виду, если мы поедем в Африку.
— Я поговорила с ней. Ее будет навещать женщина из нашего церковного прихода. Даже поживет с мамой, пока она не сможет передвигаться самостоятельно.
Ройан повернулась на сиденье и в упор посмотрела на собеседника.
— Ты что-то затеял с тех пор, как мы в последний раз виделись, — обвиняюще заявила она. — По лицу вижу.
— Аллах, защити меня от ведьм. — Николас сделал арабский охраняющий жест от сглаза.
— Перестань! — Он легко мог заставить ее рассмеяться, и она не могла понять: хорошо это или плохо. — Говори, что у тебя припрятано в рукаве.
— Погоди, пока доберемся до музея.
Он был непоколебим, и Ройан пришлось обуздать свое нетерпение.
Войдя в уже знакомое здание, Николас провел ее через египетский зал к африканским млекопитающим и остановился перед диорамой с горными антилопами. Здесь были представлены средние и мелкие виды — импала, газели Томсона и Гранта, геренук и прочие.
— Madoqua harperii. — Он указал на небольшое существо с края стенда. — Дик-дик Харпера, известный также как полосатый дик-дик.
Перед Ройан стоял маленький зверек размером не больше зайца. Коричневая шкура покрыта темными полосками на спинке, а нос удлинен почти до состояния хобота.
— Немного лохматый, — осторожно сказала она, не желая обижать хозяина, который, кажется, гордился экспонатом. — А в нем есть что-нибудь особенное?
— Особенное? — удивленно переспросил Николас. — Эта женщина спрашивает меня, есть ли в нем что-то особенное! — Он потешно закатил глаза, и Ройан, не удержавшись, расхохоталась. — Перед тобой единственная существующая особь. Это одно из самых редких животных на Земле. Оно такое редкое, что, возможно, уже вымерло. Такое редкое, что многие зоологи считают его выдумкой, несуществующим. Они полагают, что мой достопочтенный дедушка, в честь которого оно и названо, его придумал. Один ученый намекал, что дед мог взять шкуру полосатого мангуста и придать ей форму обычного дик-дика. Можно ли вообразить более гнусное обвинение?
— Я сражена подобной несправедливостью, — засмеялась Ройан.
— И, черт подери, ты совершенно права. Потому что мы отправляемся в Африку, чтобы добыть еще одну особь Madoqua harperii и вернуть семье доброе имя.
— Не понимаю.
— Пойдем со мной, и я все объясню.
Николас повел ее обратно в кабинет и извлек из кучи бумаг на столе записную книжку, переплетенную красной кожей. Обложка выцвела, была покрыта пятнами от воды и выгорела на тропическом солнце; уголки и корешок совсем измялись и обтрепались.
— Охотничий дневник старого сэра Джонатана, — пояснил Николас.
Кое-где между страницами дневника были заложены поблекшие дикие цветы, которым, должно быть, насчитывалось не менее столетия. Рядом с текстом имелись картинки, изображающие людей и животных, нарисованные чернилами, тоже выцветшими от времени. Николас прочитал, начиная с даты вверху страницы:
— «Второе февраля 1902. В лагере на реке Аббай. Весь день шли по следу двух больших слонов. Не могли их догнать. Очень жарко. Мои люди измучены. Оставили погоню и вернулись в лагерь. На обратном пути заметил маленькую антилопу, щиплющую траву на склоне у реки, и подстрелил из винтовки „ригби“. При ближайшем рассмотрении это оказался представитель рода Madoqua. Однако таких больших мне не приходилось встречать, он крупнее обычного дик-дика, и на шерсти имеются полоски. Думаю, это новый вид».
Николас оторвал взгляд от дневника.
— Старый прадедушка Джонатан предоставил нам прекрасный предлог отправиться в ущелье Аббая. — Он закрыл книгу и продолжил: — Как ты заметила, снаряжение нашей экспедиции потребует месяцев планирования и организации, не говоря уж об издержках. Для этого потребуется получение разрешения от эфиопского правительства. В Африке это может занять месяцы, если не годы.
— Не думаю, что эфиопское правительство было бы склонно к сотрудничеству, знай они нашу истинную цель, — согласилась Ройан.
— С другой стороны, существует ряд официальных компаний, занимающихся организацией сафари по всей стране. У них есть необходимые разрешения, связи в правительстве, машины, оборудование для устройства лагеря и другие припасы для путешествия в отдаленных местах. Местные власти вполне привыкли к охотникам, приезжающим из-за границы по договоренности с этими компаниями, в то время как пара белых, разгуливающих самостоятельно, несомненно, заставила бы местных военных, да и всех остальных, наброситься на них, как быков на красную тряпку.
— Значит, мы отправимся туда в качестве охотников на дик-дика?
— Я уже забронировал одного из устроителей сафари в Аддис-Абебе, столице. Планирую разделить наш проект на три независимых части. Первая — рекогносцировка. Если сумеем отыскать необходимые вехи, то уедем и вернемся еще раз с людьми и необходимым оборудованием. Это будет этап два. Этап три, разумеется, вывоз добычи из Эфиопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Ты должен понимать, что действуешь вопреки нашим рекомендациям. Есть только один охотник, который может согласиться на такие сроки, но я даже не знаю, есть ли у него лагерь на Голубом Ниле. Он русский, а наши сведения о нем противоречивы. Некоторые говорят, что он бывший кагэбэшник и принадлежал к головорезам Менгисту.
Менгисту был своего рода «черным Сталиным», который низложил, а потом и казнил императора Хайле Селассие и за шестнадцать лет деспотического правления поставил Эфиопию на колени. Когда финансировавшая его советская империя рухнула, тирана свергли и вынудили бежать из страны.
— Я готов лечь в постель с дьяволом, — сказал он, — и обещаю, что не буду жаловаться.
— Ну ладно, никаких возражений…
Она продиктовала ему имя и телефонный номер в Аддис-Абебе.
— Я люблю тебя, милая Элисон, — заявил Николас.
— Ну разумеется, — ответила она и положила трубку. Харпер полагал, что дозвониться в Аддис-Абебу будет нелегко, и не был разочарован в своих ожиданиях. Но в конце концов это удалось. Женщина со слегка шепелявым эфиопским акцентом сняла трубку и немедленно перешла на английский, когда он попросил Бориса Брусилова.
— В настоящий момент Борис отправился на сафари, — сказала она. — Я возеро Тессэ, его жена. — В Эфиопии жены не принимают имя мужа. Николас достаточно помнил амхарский язык, чтобы перевести — ее имя означало «Госпожа Солнце», очень мило. — Но если это связано с сафари, я могу вам помочь.
Николас встретил Ройан у выхода из больницы.
— Как мама?
— С ногой все хорошо, но мама еще убивается по своему псу — Магу.
— Надо будет достать ей нового щенка. У одного из моих егерей родились прекрасные щенки спаниеля. Все можно устроить. — Он помолчал и деликатно спросил: — А ты сможешь покинуть мать? Я имею в виду, если мы поедем в Африку.
— Я поговорила с ней. Ее будет навещать женщина из нашего церковного прихода. Даже поживет с мамой, пока она не сможет передвигаться самостоятельно.
Ройан повернулась на сиденье и в упор посмотрела на собеседника.
— Ты что-то затеял с тех пор, как мы в последний раз виделись, — обвиняюще заявила она. — По лицу вижу.
— Аллах, защити меня от ведьм. — Николас сделал арабский охраняющий жест от сглаза.
— Перестань! — Он легко мог заставить ее рассмеяться, и она не могла понять: хорошо это или плохо. — Говори, что у тебя припрятано в рукаве.
— Погоди, пока доберемся до музея.
Он был непоколебим, и Ройан пришлось обуздать свое нетерпение.
Войдя в уже знакомое здание, Николас провел ее через египетский зал к африканским млекопитающим и остановился перед диорамой с горными антилопами. Здесь были представлены средние и мелкие виды — импала, газели Томсона и Гранта, геренук и прочие.
— Madoqua harperii. — Он указал на небольшое существо с края стенда. — Дик-дик Харпера, известный также как полосатый дик-дик.
Перед Ройан стоял маленький зверек размером не больше зайца. Коричневая шкура покрыта темными полосками на спинке, а нос удлинен почти до состояния хобота.
— Немного лохматый, — осторожно сказала она, не желая обижать хозяина, который, кажется, гордился экспонатом. — А в нем есть что-нибудь особенное?
— Особенное? — удивленно переспросил Николас. — Эта женщина спрашивает меня, есть ли в нем что-то особенное! — Он потешно закатил глаза, и Ройан, не удержавшись, расхохоталась. — Перед тобой единственная существующая особь. Это одно из самых редких животных на Земле. Оно такое редкое, что, возможно, уже вымерло. Такое редкое, что многие зоологи считают его выдумкой, несуществующим. Они полагают, что мой достопочтенный дедушка, в честь которого оно и названо, его придумал. Один ученый намекал, что дед мог взять шкуру полосатого мангуста и придать ей форму обычного дик-дика. Можно ли вообразить более гнусное обвинение?
— Я сражена подобной несправедливостью, — засмеялась Ройан.
— И, черт подери, ты совершенно права. Потому что мы отправляемся в Африку, чтобы добыть еще одну особь Madoqua harperii и вернуть семье доброе имя.
— Не понимаю.
— Пойдем со мной, и я все объясню.
Николас повел ее обратно в кабинет и извлек из кучи бумаг на столе записную книжку, переплетенную красной кожей. Обложка выцвела, была покрыта пятнами от воды и выгорела на тропическом солнце; уголки и корешок совсем измялись и обтрепались.
— Охотничий дневник старого сэра Джонатана, — пояснил Николас.
Кое-где между страницами дневника были заложены поблекшие дикие цветы, которым, должно быть, насчитывалось не менее столетия. Рядом с текстом имелись картинки, изображающие людей и животных, нарисованные чернилами, тоже выцветшими от времени. Николас прочитал, начиная с даты вверху страницы:
— «Второе февраля 1902. В лагере на реке Аббай. Весь день шли по следу двух больших слонов. Не могли их догнать. Очень жарко. Мои люди измучены. Оставили погоню и вернулись в лагерь. На обратном пути заметил маленькую антилопу, щиплющую траву на склоне у реки, и подстрелил из винтовки „ригби“. При ближайшем рассмотрении это оказался представитель рода Madoqua. Однако таких больших мне не приходилось встречать, он крупнее обычного дик-дика, и на шерсти имеются полоски. Думаю, это новый вид».
Николас оторвал взгляд от дневника.
— Старый прадедушка Джонатан предоставил нам прекрасный предлог отправиться в ущелье Аббая. — Он закрыл книгу и продолжил: — Как ты заметила, снаряжение нашей экспедиции потребует месяцев планирования и организации, не говоря уж об издержках. Для этого потребуется получение разрешения от эфиопского правительства. В Африке это может занять месяцы, если не годы.
— Не думаю, что эфиопское правительство было бы склонно к сотрудничеству, знай они нашу истинную цель, — согласилась Ройан.
— С другой стороны, существует ряд официальных компаний, занимающихся организацией сафари по всей стране. У них есть необходимые разрешения, связи в правительстве, машины, оборудование для устройства лагеря и другие припасы для путешествия в отдаленных местах. Местные власти вполне привыкли к охотникам, приезжающим из-за границы по договоренности с этими компаниями, в то время как пара белых, разгуливающих самостоятельно, несомненно, заставила бы местных военных, да и всех остальных, наброситься на них, как быков на красную тряпку.
— Значит, мы отправимся туда в качестве охотников на дик-дика?
— Я уже забронировал одного из устроителей сафари в Аддис-Абебе, столице. Планирую разделить наш проект на три независимых части. Первая — рекогносцировка. Если сумеем отыскать необходимые вехи, то уедем и вернемся еще раз с людьми и необходимым оборудованием. Это будет этап два. Этап три, разумеется, вывоз добычи из Эфиопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167