Я подумал, что, должно быть, нравлюсь ей, иначе бы она не стала обращаться со мной так осторожно и заботливо. Я видел ее совсем голой. За всю свою жизнь я не видел обнаженных женщин, кроме мамы. Я знаком с Чили всего ничего, но что значит время, когда говорит сердце? Сейчас мое сердце говорило с Чили Уиллоу, которая мазала мне царапины и москитные укусы йодом и улыбалась. Мое сердце говорило ей: Если бы ты была моей подружкой, я бы подарил тебе сотню светляков в бутылке из зеленого стекла, чтобы ты не сбилась в темноте с дороги. Я бы подарил тебе луг в диких цветах, среди которых не было бы двух одинаковых. Я бы подарил тебе свой велосипед с золотым глазом в фаре, чтобы он защищал тебя. Я бы написал для тебя рассказ, в котором ты была бы принцессой, и поселил бы тебя в замке из белого мрамора. Если бы ты сказала, что я нравлюсь тебе, я бы подарил тебе волшебство. Только скажи, что я тебе небезразличен. Только скажи…
– А ты храбрый парень, – сказала мне Чили. Где-то в дальнем, самом темном углу хижины заплакал ребенок.
– О Господи, – вздохнула мама Чили, откладывая шитье. – Опять Бубба проснулся. Поднявшись из кресла, она двинулась в угол, откуда доносился плач, шлепая своими резиновыми тапками по дощатому полу.
– Сейчас я его покормлю, – сказала Чили, – пускай потерпит минутку.
– Ничего, не отвлекайся, я покормлю его. Билл скоро вернется, и на твоем месте я бы надела колечко – ты же знаешь, он от этого бесится.
– Да, знаю, – вздохнула Чили. Глаза Чили потемнели, что-то в ее лице погасло. Она приложила ватку к последней царапине на моем плече и закупорила пузырек с йодом.
– Все, теперь ты здоров. Больница закрыта. Мать Чили вышла к нам, держа на руках младенца, которому не было еще, наверное, и года. Я остался стоять посреди комнаты, а Чили поднялась с колен и, повернувшись, прошла на кухню. Когда она вернулась, на безымянном пальце ее правой руки появилось тоненькое золотое колечко. Чили взяла у своей матери ребенка, уселась с ним в кресло-качалку и, покачиваясь, что-то тихо запела.
– Он постоянно хочет есть, – объяснила мне мать Чили. – Вырастет богатырем, это уж точно. Сделав шаг к окну, она чуть отодвинула грязную занавеску.
– А вот и Билл. Он подкинет тебя до дома, паренек. Я услышал, как во дворе зарычал грузовик, затормозивший чуть ли не у самого крыльца. Дверь заскрипела и стукнула, закрывшись. В комнате появился Билл: он был высок и строен, у него были коротко стриженные волосы ежиком, карие глаза с тяжелыми веками, и ему было, наверное, все восемнадцать. На Билле были грязные джинсы и голубая рубашка с пятном машинного масла на груди, а в довершение всего он жевал спичку.
– А это кто такой? – первым делом поинтересовался он.
– Паренька нужно подвезти в Зефир, – ответила Биллу мать Чили. – Он заблудился в лесу.
– Обратно в Зефир я ни за что не потащусь! – отрезал Билл и цыкнул зубом. – Я только что чуть не изжарился в этом чертовом грузовике!
– Где ты был? – спросила Билла Чили, укачивая ребенка.
– Чинил тачку старика Уолша. И если вы думаете, что это было плевое дело, то лучше бы вам не злить меня. Бросив взгляд на Чили, Билл прошествовал на кухню. Я видел, как его взгляд не остановился ни на ее лице, ни на золотых волосах, потому что он смотрел на нее и не видел, словно ее и не было здесь вовсе, и лицо Чили стало безжизненным и тоскливым.
– Деньги-то хоть привез? – подала голос мать Чили.
– Да, денег я привез. Вы что, держите меня совеем за идиота, думаете, я буду задарма ломаться в такую жарищу?
– У Буббы кончилось молоко! – подала голос Чили. Я услышал, как в кувшин полилась тухлая вода из носика насоса.
– Черт, – ругнулся Билл.
– Так ты отвезешь паренька в Зефир или нет? – снова спросила мать Чили.
– Нет, – ответил Билл.
– Подержи-ка. – Чили поднялась из кресла и передала ребенка матери. – Я сама отвезу его.
– Вот уж черта с два! – Билли снова вошел в комнату, держа в руке кружку с очередным Флинстоуном на боку, в которой плескалась вода. – У тебе больше нет прав, и потому я не дам тебе сесть за руль!
– Пойми, этому мальчику нужно…
– Не твое дело развозить пацанов по домам, – оборвал ее Билли, при этом его глаза снова смотрели на Чили и не видели ее. – Твое место в доме. Объясните ей, миссис Парселл.
– Я под чужие дудки не пою, – ответила мать Чили. Отстранив ребенка, которого протянула ей дочь, она снова опустилась в кресло-качалку, закурила новую сигарету и взялась за штопку. Допив коричневатую воду из кружки до дна, Билли поморщился.
– Ладно. Черт с ним. Отвезу его на бензозаправку рядом с авиабазой. Там есть телефон, и он сможет оттуда позвонить своим родичам.
– Как ты смотришь на это, Кори? – спросила меня Чили.
– Я… – Моя голова до сих пор шла кругом от вида золотого колечка на руке Чили. Боль никак не отпускала мое сердце. – Это меня устроит. Вполне.
– Верно, пацан, соглашайся на то, что предлагают задарма, или отваливай, – подхватил Билл. – Мне ничего не стоит спустить твою задницу с крыльца.
– У меня нет денег, чтобы звонить из автомата, – сказал я.
– Пацан, ты вообще никуда не годишься, у тебя чертовски жалкий вид, – заявил Билл, возвращаясь с кружкой обратно на кухню. – Своих денег у тебя нет, а кроме того, ты пытаешься отнять деньги у меня. Мне работать надо, а не катать мальчишек по лесу! Чили засунула руку в карман джинсов.
– У меня тут есть пара монеток, – сказала она, и на свет появился маленький пластиковый кошелек в форме сердечка. Пластик потрескался, сам кошелек был стареньким и затертым, из тех, что покупают маленьким девочкам у Вулворта за девяносто девять центов. Чили открыла защелку кошелечка. Я заметил внутри немного денег, в основном мелочь.
– Мне нужен всего дайм, – торопливо сказал я ей. Чили протянула мне дайм с головой Меркурия на орле, я взял у нее монетку и засунул в карман своих джинсов. Чили подарила мне улыбку, что само по себе стоило целого состояния.
– Счастливо добраться до дома.
– Теперь все будет в порядке, я не заблужусь больше. Я взглянул на личико ребенка и увидел, что у него такие же васильковые глазки, как и у Чили.
– Если идешь, то пошли. Толкнув меня, Билл прошествовал к двери. На своих жену и ребенка он даже не взглянул. Он вышел на улицу, крепко хлопнув сетчатой дверью, и я услышал, как взревел мотор пикапа. Я просто не мог оторваться от Чили Уиллоу. Позже, по прошествии многих лет, я услышал об “электричестве”, о флюидах, что возникают между людьми, и узнал, что это означает; отец рассказывал мне, как это бывает у птиц и пчел, да и тогда я уже много что знал от своих одноклассников. Но все, что я знал в тот миг, была невыносимая тоска разлуки, а еще ужасное желание быть старше, выше, сильнее, мужественнее. Чтобы суметь поцеловать губы на этом милом лице и повернуть время вспять, чтобы никогда больше у нее не было от Билли ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100