В облаке мерцающего света, горевшего между нами, морщины на лице Леди начали разглаживаться. Казалось, что с каждой секундой она становится все моложе и моложе.
– Там я видела разные чудесные вещи, например живых мертвецов, и у меня был друг, отличный парень, пусть он даже и был весь покрыт чешуей и не ходил, а только ползал на брюхе. На меня теперь смотрела совсем молодая женщина. Ее красота была настолько ослепительной, что мои глаза заболели, как от яркого света, а лицо залил жар.
– Там я познакомилась с мастером масок, самолично однажды плюнула в глаза Сатане и часто танцевала на балу Общества Тьмы. Леди превратилась в юную девушку, с высокими и гордыми скулами, с длинными темными волосами, с острым подбородком; глаза ее были полны пугающих воспоминаний.
– В ту пору я действительно жила, – проговорила она своим чистым и сильным голосом. – Я успела прожить тысячу жизней и так и не умерла. Ты видишь, какой я была в ту пору, молодой человек?
– Да, мэм, – ответил я и поразился, услышав свой голос, который доносился откуда-то издалека. – Я вижу вас. И в следующее мгновение наваждение рассыпалось в прах. Так быстро, быстрее удара сердца. Еще секунду назад я смотрел в лицо прекрасной молодой девушке – и снова передо мной морщины Леди, которой вот-вот должно было исполниться сто шесть лет. Ее глаза слегка потускнели, но в их глубине вес равно горел лихорадочный жар. Точно такой же, что пробегал по моему телу – Может, когда-нибудь ты напишешь книгу и обо мне, сказала Леди. В ее словах мне послышался приказ, хотя казались они не более чем пожеланием. – А теперь почему бы тебе не пойти поболтать с Амелией и Чарльзом, пока я тут перекинусь парой словечек с твоей мамой? Я сказал, что так и сделаю. На подгибавшихся ногах я прошел мимо мамы к двери. Моя рубашка вся была мокра от пота. Когда я наконец взялся за дверную ручку, что-то словно ударило меня, и я обернулся.
– Прошу прошения, мэм, – нерешительно начал я. – Нет ли у вас средства, которое поможет мне справиться с математикой? У меня на носу годовой зачет. Какой-нибудь волшебный напиток или что-нибудь в этом роде?
– Кори! – потрясенно воскликнула мама. Но Леди только улыбнулась мне.
– Молодой человек, – ответила она, – у меня есть то, что вам нужно. Передай Амелии, что я велела дать тебе стаканчик Напитка Номер Десять. После этого вы должны будете отправиться домой и проявить все прилежание. Нужно приналечь на учебу, и тогда результат будет отличный. Но только приналечь нужно будет по-настоящему, гораздо сильнее, чем вы это делали раньше. Леди подняла палец.
– В этом-то весь фокус. Я вышел из спальни Леди и тихонько прикрыл за собой дверь, готовый испить бокал с волшебством.
– Напиток Номер Десять? – переспросила мама.
– Стакан орехового молока, – объяснила Леди. – У нас с Амелией есть целый список напитков для тех, кому необходимо получить чуть-чуть уверенности в себе и в благополучном исходе предприятия.
– И в этом заключается все ваше колдовство?
– По большей части да. Главное – дать людям ключ от замка в их сердце, а после они могут справиться со всем сами. Леди склонила голову к плечу.
– Но есть и другое колдовство. Есть настоящая магия. И об этом я хотела бы с вами поговорить. Моя мама, не понимавшая, о чем пойдет речь, молча ждала.
– Я вижу сны, – сказала ей Леди. – Сны по ночам и наяву. Заданный порядок вещей нарушился. Ткань мира порвалась и на нашей, и на другой стороне.
– На другой стороне?
– Там, куда уходят мертвые, – объяснила Леди. – На другом берегу реки. Не Текумсы, конечно. Другой реки, широкой и темной, той, через которую и мне довольно скоро предстоит переправиться. Там я оглянусь назад, рассмеюсь и скажу: “Так вот из-за чего был весь сыр-бор”. Мама покачала головой, все еще не понимая, к чему клонит Леди.
– Мир дал трещину, – продолжала Леди. – И в мире живых, и в мире мертвых все пошло иначе. Когда Данбала отказался от угощения, я впервые почувствовала, что что-то пошло не так. Дженна Вельвадайн рассказал мне, что случилось в вашей церкви в пасхальное утро. В этом тоже замешан мир духов.
– Но там были просто осы, – пораженно проговорила мама.
– Для вас это были просто осы. Для меня это было послание. Кто-то, находящийся на той стороне, испытывает ужасную боль.
– Я не…
– Вы не понимаете, – закончила за маму Леди – В этом нет ничего удивительного. Я тоже многого не понимаю Но мне известен язык боли, миз Мэкинсон. В детстве я хорошо научилась этому языку. С этими словами Леди протянула руку к своему ночному столику, выдвинула один из ящичков и достала оттуда листок линованной бумаги. Потом показала листок маме.
– Вам знаком этот рисунок? Мама внимательно рассмотрела рисунок. Это был карандашный набросок мертвой головы, похожий на череп с крыльями, уносящими его от остова из костей.
– В своих снах я часто вижу человека с такой татуировкой на плече. Кроме того, я вижу руки, в одной из которых бейсбольная бита, обмотанная черной лентой, то, что мы называем костолом, а в другой – жесткая струна. Я слышу голоса, но что они говорят – не могу разобрать. Кто-то громко кричит на кого-то, а еще там играет музыка.
– Музыка? – От страха мама похолодела внутри, потому что на рисунке Леди она уверенно узнала череп, вытатуированный на плече несчастного утопленника из озера Саксон, о котором не раз рассказывал отец.
– Может быть, это играет пластинка, – продолжила Леди, – или кто-то бьет по клавишам пианино. Я рассказала обо всем Чарльзу. Подумав, он напомнил мне о статье, которую прочел в мартовском номере “Журнала”. Ведь ваш муж был единственным, кто видел человека, что утонул вместе с машиной в озере Саксон, верно?
– Да.
– Как вы считаете, тут есть какая-то связь? Мама глубоко вздохнула, надолго задержала дыхание, собираясь с духом, потом выдохнула и ответила:
– Да, здесь есть связь.
– Я так и думала. Ваш муж хорошо спит по ночам?
– Нет. Он.., тоже видит сны. Сны об озере.., и об утопленнике. Его мучают кошмары.
– Очевидно, покойный хочет чего-то добиться от вашего мужа. Хочет что-то ему объяснить. Мои сны – это послания с той стороны. Их можно сравнить с обычным телефоном, вот только слышимость очень плохая.
– Послание, – прошептала мама. – Но от кого?
– Вот этого-то я и не знаю, – призналась Леди. – Такая боль кого угодно может свести с ума. Слезы затуманили глаза мамы. – Я не могу… Я не… Она смешалась; слеза, похожая на текучую ртуть, сбежала по ее щеке.
– Покажите вашему мужу этот рисунок. Скажите, что если он хочет со мной поговорить об этом, то двери моею дома всегда для него открыты. Пусть он заглянет ко мне – он знает, где я живу.
– Он не придет. Он боится вас.
– Все равно передайте ему то, что я сказала, – повторила Леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100