Связываться с ним осенники обычно не решаются. Но Укол вошел в раж и орет уже на всю казарму:
- Ты чо, за пидора меня держишь?! Да такого даже опускать западло! Я ему этот патрон просто в жопу засуну!
Укол разворачивается к дрожащему Наде и пробивает ему "фанеру":
- Чушкан, снял труханы, чо не ясно?
Надя не двигается. Получает еще несколько раз ногой от Укола. Падает на койку Гунько. Тот, матерясь, сбрасывает его на пол. Вскакивает и принимается пинать бойца.
Паша вопросительно поглядывает на меня.
Пожимаю плечами. Или Надя сумеет доказать, что он человек, или…
Всхлипывая, боец поднимается и стягивает трусы до колен.
Секс сплевывает на пол, встает с койки, зажимает в зубах сигарету и демонстративно уходит.
- Нагибайся, пидор! - командует Укол Наде.
Тут происходит невиданное.
На Укола всей своей медвежьей тушей наваливается Вася Свищ.
Оба они падают в проход между коек. Слышен сдавленный хрип Укола и удары пяток о паркет.
Ошарашенный Надя резким движением надевает трусы обратно и отступает от сцепившихся старых.
Борьба длится недолго.
Вася разжимает горло Укола, нашаривает на полу выроненный тем патрон, поднимается, сует ноги в сапоги и как был - в трусах и майке - идет на выход.
- Ебаны в рот… - доносится с рядов роты связи.
Наш взвод молчит.
Гунько и Колбаса помогают Уколу подняться.
Тот, по-обыкновению, орет, что замочит всех, а Свища - дважды. Но уже отовсюду раздаются смешки и подначки. Укол быстро тушуется, уходит курить в сортир.
Надю отправляют в постель.
Я смотрю на его друга Кувшина. В полутьме видны белки глаз и губы, сжатые в узкую полоску. Выражением лица Кувшин напоминает мне Черепа.
Такое же оно у того было, прошлой осенью. Когда мы в сушилке решали, как кончить Соломона.
Ночью неожиданно включается свет и командуют "подъем!" Тревога? Не похоже. Время тревоги всегда заранее известно. К тревогам у нас готовятся по несколько дней.
По взлетке ходит смурной дежурный по части майор Прокофьев. За ним семенит сержант Самойлов из роты связи с журналом учета личного состава.
- Вызывайте командира роты! - приказывает дэчэ и кричит в нашу сторону: - Сержант Колбасов, стройте взвод охраны! Команда "подъем" была!
Строимся, сонные, с опухшими мордами.
И тут только замечаем, что койка Нади пуста.
- Все. Пиздец… - негромко говорит Колбасов. - Теперь всем пиздец…
Проводят прекличку.
Нет Надеждина у нас и двух бойцов у "мандавох".
- Да был он после отбоя… - Колбаса растерянно смотрит на дежурного по части.
- Воронцова вызывайте. И старшину роты связи.
Дневальный отзванивается в военгородок. Колбаса берет у него трубку и что-то говорит. Взводный орет так, что Колбаса отдергивает голову от трубки. Слов не разобрать, но рычание слышится отчетливо.
Поворачиваюсь к Кувшину:
- Слышь, если ты в курсе - говори прямо. Знаешь, куда Надя подорвался?
Кувшин мотает головой.
- Ты мне не пизди, воин! - замахивается на него Кица но осекается под взглядом Прокофьева.
Дежурный подходит к нашему строю и с минуту разглядывает всех.
- Доигрались? - неожиданно визгливым голосом произносит он и оборачивается на дежурного по роте: - Дневальных сюда!
Подбегают оба дневальных, из молодых.
Ничего не видели и не слышали. Казарму никто не покидал.
- Суки, бля! - расхаживает дежурный по казарме. - Ебаные суки! Именно в мое дежурство…
На удивление знакомая фраза… Точно так причитал весной помдеж, когда из окна выкинули казарменную "крысу" Чернику.
Колбаса о чем-то переговаривается с дежурным по роте.
Стоим минут двадцать. Разглядываем стенд с инструкциями и узоры линолиума под ногами Все, о чем думаю - будет ли пиздец лично мне и не сильно ли я чморил Надю. Вспоминаю недавний с ним разговор в сортире. Особо плохого, вроде, ему не делал. В том, что Надя сдаст всех, кто над ним издевался - не сомневаюсь.
Больше всех нервничают осенники. Из наших - Кица и Гитлер.
Вася Свищ стоит с непроницаемым лицом, разглядывая потолок.
- Ты подковки-то доделал? - спрашиваю его, пытаюсь отвлечься от неприятных мыслей.
Вася поворачивает голову и мрачно усмехается.
- Ось будут тоби пидковкы… Нэ потрибно було бийцив чипаты…
Вот и отвлекся…
- Вася, причем тут я? Хуль ты пиздишь… Бендеровец, бля… Я его вообще не трогал…
Гитлер, стоящий позади меня, тут же вскипает:
- А ты теперь самый чистый, типа того? Типа, не при делах? А кто его на "рукоходе" отпиздел, а?
- Да уж чья б мычала, Гитлер… Он как ноги свои покажет - тут тебе и пизда.
- Последний раз кажу - я не Гитлер тебе!
Встревает Колбаса:
- Э, тихо там!
Гитлер что-то еще бормочет под нос, но затихает.
Теперь я уверен и в том, что и наш призыв закладывать друг друга будет по-полной.
Все же удачно тогда я поговорил с Надей. Может, и не сдаст меня. Хотя - сдаст, конечно же. Бля, если дойдет до следствия и "дизеля"…
Сейчас бы поссать и покурить. Обдумать все. На "дизель" из-за чмо… Хоть самому сваливай.
- Вася, ты куда патрон тот дел? - шепотом спрашиваю Свища.
Ефрейтор молчит.
- Слышь, Василий… Дело-то верное… - мгновенно просекает тему Паша Секс.
Строй оживляется. Появился шанс "перевести стрелку" на самого бойца. Хищение боеприпасов - тут ему самому отмазываться придется. Нас взъебут за "неуставняк" и что не доложили - но основное на Надю ляжет.
Судьба такая у него. Лучше бы он повесился, что ли…
Свищ стоит каменной глыбой и даже ухом не ведет. Его призыв лишь матерится вполголоса. Но если Вася уперся - не сдвинуть.
Приходит злой и невыспавшийся ротный связистов Парахин. Сразу за ним - наш Воронцов.
Ворон тяжело дышит, супит косматые брови и нехорошо скалится.
- Ну вот вам всем и пиздец. Домой - года через два. А то и три, - сипло говорит взводный.
Взгляд его останавливается на непроспавшемся еще Уколе.
- Та-ак, бля…
Дальнейшее происходит быстро.
Укола до утра запирают в оружейке.
Ротный "мандавох" быстро раскалывает дневальных - те сообщают, что Надя и другие два бойца вышли из казармы в три часа. Сейчас десять минут пятого. Далеко не ушли, значит.
Находятся дружки сбежавших мандавох. Вместе с Кувшином их ведут в канцелярию. Там с ними уединяются офицеры и наш взводный. Одного из бойцов направляют на беседу с сержантами. Из ленинской комнаты, где проходит беседа, слышны звуки падающей мебели.
Поступает информация - бойцы двинули на подсобку, к землякам-свинарям. Там планируют переодеться в "гражданку" и утром, в обход части, пробираться в Токсово, на электричку до Питера.
- Долбоебы… - удрученно говорит наш Ворон. - Возьмете - не пиздить. Ко мне сюда, целого и невредимого.
Нас разделяют на "тройки" и расслылают по объектам. Со мной вместе Арсен и Секс. Наша задача - шароебиться по трассе на райцентр в надежде встретить беглецов, если те уже свалили с подсобки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
- Ты чо, за пидора меня держишь?! Да такого даже опускать западло! Я ему этот патрон просто в жопу засуну!
Укол разворачивается к дрожащему Наде и пробивает ему "фанеру":
- Чушкан, снял труханы, чо не ясно?
Надя не двигается. Получает еще несколько раз ногой от Укола. Падает на койку Гунько. Тот, матерясь, сбрасывает его на пол. Вскакивает и принимается пинать бойца.
Паша вопросительно поглядывает на меня.
Пожимаю плечами. Или Надя сумеет доказать, что он человек, или…
Всхлипывая, боец поднимается и стягивает трусы до колен.
Секс сплевывает на пол, встает с койки, зажимает в зубах сигарету и демонстративно уходит.
- Нагибайся, пидор! - командует Укол Наде.
Тут происходит невиданное.
На Укола всей своей медвежьей тушей наваливается Вася Свищ.
Оба они падают в проход между коек. Слышен сдавленный хрип Укола и удары пяток о паркет.
Ошарашенный Надя резким движением надевает трусы обратно и отступает от сцепившихся старых.
Борьба длится недолго.
Вася разжимает горло Укола, нашаривает на полу выроненный тем патрон, поднимается, сует ноги в сапоги и как был - в трусах и майке - идет на выход.
- Ебаны в рот… - доносится с рядов роты связи.
Наш взвод молчит.
Гунько и Колбаса помогают Уколу подняться.
Тот, по-обыкновению, орет, что замочит всех, а Свища - дважды. Но уже отовсюду раздаются смешки и подначки. Укол быстро тушуется, уходит курить в сортир.
Надю отправляют в постель.
Я смотрю на его друга Кувшина. В полутьме видны белки глаз и губы, сжатые в узкую полоску. Выражением лица Кувшин напоминает мне Черепа.
Такое же оно у того было, прошлой осенью. Когда мы в сушилке решали, как кончить Соломона.
Ночью неожиданно включается свет и командуют "подъем!" Тревога? Не похоже. Время тревоги всегда заранее известно. К тревогам у нас готовятся по несколько дней.
По взлетке ходит смурной дежурный по части майор Прокофьев. За ним семенит сержант Самойлов из роты связи с журналом учета личного состава.
- Вызывайте командира роты! - приказывает дэчэ и кричит в нашу сторону: - Сержант Колбасов, стройте взвод охраны! Команда "подъем" была!
Строимся, сонные, с опухшими мордами.
И тут только замечаем, что койка Нади пуста.
- Все. Пиздец… - негромко говорит Колбасов. - Теперь всем пиздец…
Проводят прекличку.
Нет Надеждина у нас и двух бойцов у "мандавох".
- Да был он после отбоя… - Колбаса растерянно смотрит на дежурного по части.
- Воронцова вызывайте. И старшину роты связи.
Дневальный отзванивается в военгородок. Колбаса берет у него трубку и что-то говорит. Взводный орет так, что Колбаса отдергивает голову от трубки. Слов не разобрать, но рычание слышится отчетливо.
Поворачиваюсь к Кувшину:
- Слышь, если ты в курсе - говори прямо. Знаешь, куда Надя подорвался?
Кувшин мотает головой.
- Ты мне не пизди, воин! - замахивается на него Кица но осекается под взглядом Прокофьева.
Дежурный подходит к нашему строю и с минуту разглядывает всех.
- Доигрались? - неожиданно визгливым голосом произносит он и оборачивается на дежурного по роте: - Дневальных сюда!
Подбегают оба дневальных, из молодых.
Ничего не видели и не слышали. Казарму никто не покидал.
- Суки, бля! - расхаживает дежурный по казарме. - Ебаные суки! Именно в мое дежурство…
На удивление знакомая фраза… Точно так причитал весной помдеж, когда из окна выкинули казарменную "крысу" Чернику.
Колбаса о чем-то переговаривается с дежурным по роте.
Стоим минут двадцать. Разглядываем стенд с инструкциями и узоры линолиума под ногами Все, о чем думаю - будет ли пиздец лично мне и не сильно ли я чморил Надю. Вспоминаю недавний с ним разговор в сортире. Особо плохого, вроде, ему не делал. В том, что Надя сдаст всех, кто над ним издевался - не сомневаюсь.
Больше всех нервничают осенники. Из наших - Кица и Гитлер.
Вася Свищ стоит с непроницаемым лицом, разглядывая потолок.
- Ты подковки-то доделал? - спрашиваю его, пытаюсь отвлечься от неприятных мыслей.
Вася поворачивает голову и мрачно усмехается.
- Ось будут тоби пидковкы… Нэ потрибно було бийцив чипаты…
Вот и отвлекся…
- Вася, причем тут я? Хуль ты пиздишь… Бендеровец, бля… Я его вообще не трогал…
Гитлер, стоящий позади меня, тут же вскипает:
- А ты теперь самый чистый, типа того? Типа, не при делах? А кто его на "рукоходе" отпиздел, а?
- Да уж чья б мычала, Гитлер… Он как ноги свои покажет - тут тебе и пизда.
- Последний раз кажу - я не Гитлер тебе!
Встревает Колбаса:
- Э, тихо там!
Гитлер что-то еще бормочет под нос, но затихает.
Теперь я уверен и в том, что и наш призыв закладывать друг друга будет по-полной.
Все же удачно тогда я поговорил с Надей. Может, и не сдаст меня. Хотя - сдаст, конечно же. Бля, если дойдет до следствия и "дизеля"…
Сейчас бы поссать и покурить. Обдумать все. На "дизель" из-за чмо… Хоть самому сваливай.
- Вася, ты куда патрон тот дел? - шепотом спрашиваю Свища.
Ефрейтор молчит.
- Слышь, Василий… Дело-то верное… - мгновенно просекает тему Паша Секс.
Строй оживляется. Появился шанс "перевести стрелку" на самого бойца. Хищение боеприпасов - тут ему самому отмазываться придется. Нас взъебут за "неуставняк" и что не доложили - но основное на Надю ляжет.
Судьба такая у него. Лучше бы он повесился, что ли…
Свищ стоит каменной глыбой и даже ухом не ведет. Его призыв лишь матерится вполголоса. Но если Вася уперся - не сдвинуть.
Приходит злой и невыспавшийся ротный связистов Парахин. Сразу за ним - наш Воронцов.
Ворон тяжело дышит, супит косматые брови и нехорошо скалится.
- Ну вот вам всем и пиздец. Домой - года через два. А то и три, - сипло говорит взводный.
Взгляд его останавливается на непроспавшемся еще Уколе.
- Та-ак, бля…
Дальнейшее происходит быстро.
Укола до утра запирают в оружейке.
Ротный "мандавох" быстро раскалывает дневальных - те сообщают, что Надя и другие два бойца вышли из казармы в три часа. Сейчас десять минут пятого. Далеко не ушли, значит.
Находятся дружки сбежавших мандавох. Вместе с Кувшином их ведут в канцелярию. Там с ними уединяются офицеры и наш взводный. Одного из бойцов направляют на беседу с сержантами. Из ленинской комнаты, где проходит беседа, слышны звуки падающей мебели.
Поступает информация - бойцы двинули на подсобку, к землякам-свинарям. Там планируют переодеться в "гражданку" и утром, в обход части, пробираться в Токсово, на электричку до Питера.
- Долбоебы… - удрученно говорит наш Ворон. - Возьмете - не пиздить. Ко мне сюда, целого и невредимого.
Нас разделяют на "тройки" и расслылают по объектам. Со мной вместе Арсен и Секс. Наша задача - шароебиться по трассе на райцентр в надежде встретить беглецов, если те уже свалили с подсобки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55