Ольга отвернулась и вновь принялась рыться в сундуке.
Детская любовь, подумала Уинсом. Кому как не ей знать силу детской любви? Она так долго любила Храбрую Душу, с которым росла вместе…
Плечи Уинсом безнадежно опустились.
– Конечно, – продолжала Ольга, вновь выпрямляясь, – я всегда думала, что Инга станет женой одного из мальчишек, с которыми играла. Правда, выбор был невелик.
– Разве?
– Ярл Эйольф держал ее при себе и сделал все, чтобы ее возможные поклонники узнали, что у девушки нет ни гроша. Лучшее средство, чтобы отпугнуть назойливых ухажеров! Наш старый ярл не очень-то великодушен!
Уинсом напряженно размышляла над словами старухи. Теперь, когда Эйрик мертв, Инга может выйти замуж за Грольфа или Бренда. Грольф, конечно, красив, но куда ему до Бренда! Нет, нельзя винить Ингу за то, что выбрала именно Бренда, иначе просто быть не могло!
– А Бренд… Бренд любит ее? – выпалила Уинсом и тут же в ужасе зажала рот рукой.
Ольга, слегка наклонив голову, наблюдала за молодой женщиной.
– Конечно, любит, – резко ответила она наконец. – Как сестру.
– Как сестру, – тупо повторила Уинсом. О, как она хотела верить этим словам!
ГЛАВА 37
Дни тянулись медленно. Никто не приходил навестить новобрачных, чему Бренд был очень рад. Правда, весть о его возвращении, по-видимому, разнеслась по Стевенджеру. Бренд ожидал, что слуги старого ярла расскажут об этом всем, а не только Инге. Его не переставал занимать вопрос, остались ли у него на родине хоть какие-то друзья. Возможно, большинство мужчин приняли сторону ярла. Но когда бы Бренд ни выглядывал на улицу, подсознательно ожидая появления гостей, взгляд его встречал лишь заснеженные холмы да замерзшие деревья, но ни живой души во всей округе.
Бренд привык часто осведомляться у жены о здоровье Торхолла. Когда он спросил об этом впервые, Уинсом удивилась, но Бренд, хотя и сохранял покорно-лукавый вид, все же упорствовал. Он должен знать, становится ли лучше Торхоллу. Уинсом, нерешительно кивнув, объяснила, что Торхоллу помогают обрезки заплесневелого сыра. Ольга, кажется, хорошо знала, как лечить подобные болезни. И Уинсом со временем заключила нечто вроде перемирия со сварливым стариком. Они часами беседовали, иногда об обычаях викингов, иногда о семьях, его и ее. И старик действительно выглядел бодрее после таких бесед, Ольга была права.
И когда старая женщина велела Торхоллу почистить брюкву на обед, Уинсом еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Зато она от души веселилась, пересказывая всю историю мужу. Торхолл поглядел на овощи так, словно видел впервые в жизни, хотя каждый день ел их. Подняв нож, он молча взглянул на неуживчивую старуху и приступил к делу. Позже Ольга сказала, что он достаточно хорошо справился с работой. А потом – о чудо из чудес! – Уинсом даже заметила, что старый Освальд и Торхолл играют в кости у очага.
Все это она рассказывала Бренду, не переставая упоминать о том, что Торхоллу становится лучше. Все же он понимал, что старик еще далеко не поправился, и неизвестно, доживет ли он до собрания Тинга. Задумчиво глядя в огонь, Бренд гадал, сможет ли он оправдаться. Ему так важно обелить свое имя! Он не сдастся. То, что сейчас происходит, – просто временные неприятности.
Громкий стук в дверь прервал его размышления.
– Это Инга! – воскликнул Бренд, завидев гостью, но не замечая сокрушенного лица жены.
Девушка поспешила к нему с распростертыми руками.
– Бренд! Ты прекрасно выглядишь!
Они обнялись. Уиндом чувствовала себя так, будто из груди вырвали сердце. Она отвернулась, по щекам поползли жгучие слезы.
Бренд, чуть отстранив Ингу, внимательно присмотрелся к ней.
– А ты, похоже, заболела, – нахмурился он: откровенные слова заставили Ингу вспыхнуть.
Уинсом незаметно вытерла соленые капли и начала возиться у стола, надеясь, что никто не обращает на нее внимания.
Инга подошла и села рядом.
– Уинсом, – вежливо приветствовала она. Уинсом кивнула и, поспешив к очагу, примостилась рядом с Торхоллом. Потом не глядя подняла чашу с настоем и поднесла к губам старика.
Торхолл, как-то странно взглянув на нее, послушно выпил.
– Ничего не осталось, Уинсом, – сообщил он, не отнимая чаши от губ.
– О, прости, – пробормотала она, – я не видела…
– Да, – тихо сказал он, глядя на нее из-под кустистых бровей. – Мужайся.
Мужаться? Неужели все замечают ее страх? Если даже Торхолл стремится утешить ее, значит, можно подозревать самое худшее!
Оглядев комнату, она заметила сочувственный взгляд Олафа. Арни и стражники играли в кости и веселились. Бренд не обращал на нее внимания, целиком поглощенный Ингой. Значит, пока знают только Торхолл и Олаф.
Кто-то дотронулся до ее плеча.
– Выпей это, – велела Ольга, поднося тяжелую чашу с дымящимся отваром.
Уинсом послушалась. Значит, знают только Ольга, Торхолл и Олаф.
Она сидела с опущенной головой, желая лишь одного: сделаться незаметной, раствориться, исчезнуть. Никогда она не чувствовала себя такой несчастной и одинокой.
Уинсом грустно вздохнула. Бренд прав, Инга выглядит совсем плохо. Куда девалась живая, смеющаяся девушка? Сегодня Инга совсем бледная и осунувшаяся. Страдает из-за Бренда? Так сильно любит его?
Торхолл пошевелился и сел. Уинсом поглядела на старика. Только второй раз за все время он попытался подняться, но Уинсом обрадовалась, что Торхолл сегодня не так слаб. Он тоже не отрывал взгляда от Инги.
– Бренд, – начала Инга дрожащим голосом, сжав горло изящной ручкой.
Бренд встал, глядя на нее сверху вниз, и нежно сжал другую руку.
Уинсом закрыла глаза, не в силах вынести жестокой боли, пронзившей сердце.
– Бренд, я должна что-то сказать тебе… Уинсом выжидала, закрыв глаза. Она просто не сможет пережить этого, не сможет дальше терпеть. Сейчас, сейчас Инга скажет:
– Бренд, я люблю тебя! Разведись с ней. Уйдем вместе.
Прошла вечность, прежде чем Инга смогла выговорить то, что жгло душу:
– Бренд, это я убила Эйрика.
ГЛАВА 38
Уинсом ахнула и широко раскрытыми глазами уставилась на Бренда. Тот, побелев, как смерть, пошатнулся, ноги подкосились, и он рухнул на скамью, не отрывая взгляда от Инги. Горло сжалось так, что слова не шли с языка. Наконец он ухитрился прохрипеть:
– Ты… ты… но как?!
Торхолл, сидевший подле Уинсом, неожиданно замер и попытался выпрямиться. В комнате воцарилась зловещая тишина. Олаф, опомнившись, шагнул к Инге и, явно выражая общее мнение, воскликнул:
– Не может быть!
Инга кивнула, ломая руки, и, посмотрев на тонкие покрасневшие пальцы, прошептала:
– Это я убийца.
Бренд вперился в нее взглядом, словно никогда не видел раньше, в животе защемило, будто все внутренности скрутились в комок.
– Почему, Инга? Зачем? – хрипло повторял он. Девушка взглянула на него с немой мольбой о сочувствии, написанной на прелестном лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84