Она погладила юношу по плечу и прошептала:
– Спасибо, Зовущий Птиц, за то, что был так добр ко мне все это время. Не будь тебя, я бы тысячу раз погибла.
Глаза их встретились.
– Были минуты, когда я оказывался бессильным, – печально сказал Зовущий Птиц, и Уинсом поняла, что он вспоминает дни, проведенные в неволе. – Но теперь, когда мы навсегда покинули это место, мудрость предков и знание леса вернулись ко мне. Пойдем. Я благополучно доставлю тебя домой.
Уинсом благодарно стиснула его ладонь, и они пошли по тропинке: он впереди, она сзади, пока не оказались на невысоком холме, за которым лежала деревня. Теперь уже Уинсом вела Зовущего Птиц.
Сбежав по густо поросшему травой склону, она помчалась к знакомому вигваму. Перед жилищем горел костер, на котором готовилась еда.
– Мама! Мама! – позвала на бегу девушка и тут же оказалась в медвежьей силы объятиях приземистой женщины средних лет, выскочившей навстречу дочери.
– О мама, – всхлипывала Уинсом, не сознавая, что мать тоже рыдает. Обе льнули друг к другу, по щекам бежали ручьи слез. Уинсом никак не могла заставить себя разжать руки.
Мать, подняв голову, заметила Зовущего Птиц.
– Сын мой! – вскрикнула она, отстранившись от Уинсом и подходя к юноше. Все трое молча обнимались, вне себя от радости встречи после долгой разлуки. Наконец Уинсом отступила, чтобы получше разглядеть мать. Шебоуит, что означало «дятел» на наречии беотаков, состарилась за время отсутствия детей. Она не похудела, но вокруг печальных, глубоко посаженных черных глаз появились новые морщины, и Уинсом заметила, что красная охра на голове матери скрывает седые поредевшие пряди, доходившие когда-то до талии, а сейчас только до плеч. Девушка с ужасом поняла, что Шебоуит отрезала волосы, и осторожно потянула за неровные концы.
– Мама, ты подумала, что мы мертвы? Шебоуит кивнула, и на глазах ее вновь показались слезы. Безмолвно раскинув руки, она вновь прижала к себе дочь. Зовущий Птиц, стоя в сторонке, вздохнул с легкой завистью и тоже подбежал к матери. Только после долгих расспросов и заверений в том, что дети здоровы и счастливы, Шебоуит нехотя отстранилась, чтобы позволить Уинсом и Зовущему Птиц приветствовать жителей деревни, собравшихся у вигвама. Уинсом, плача, обнимала женщин, которых не надеялась увидеть. Ребятишки дергали ее за платье, тоже желая взглянуть на гостей. Уинсом, рассмеявшись, подняла пухлого голенького малыша и посадила на согнутую руку.
– О, я так рада, что вернулась! – воскликнула она, и ей ответили веселые крики собравшихся. Еще раз погладив ребенка по головке, она отдала его сияющей матери. Лес рук протянулся к девушке, и она ступила им навстречу. Здороваясь с бабушкой Джигганисут, «ягодой крыжовника», она случайно подняла глаза и окаменела, увидев Храбрую Душу, стоявшего немного поодаль. Момент, которого так ждала и боялась Уинсом, настал. Высокий, с цветными перьями, вплетенными в длинные, намазанные красной охрой волосы, в кожаной одежде искусной выделки, облегавшей великолепную фигуру, красавец-воин улыбался Уинсом. И эта улыбка была способна растопить ледяное сердце в зимний день. Уинсом отчаянно пыталась понять, что означает такое приветствие. Просто радость встречи или нечто большее? Любовь, быть может?
Девушка тут же выругала себя и вздохнула. Она так надеялась, что ее чувство к Храброй Душе угасло, так хотела забыть о нем, но учащенный стук сердца говорил о том, что до спокойствия еще далеко. И неожиданно Уинсом осознала, что Красная Женщина наблюдает за ней. Пристально. Красная Женщина стояла с мужем, и длинное, расшитое ракушками платье из оленьей кожи выглядело удивительно нарядным. Красная Женщина держалась спокойно и с достоинством. Они, несомненно, были прекрасной парой.
Отчаяние охватило сердце Уинсом. Она должна помнить, что Храбрая Душа сделал выбор. И взял в жены не ее, а эту невозмутимую прекрасную женщину, стоявшую сейчас рядом.
Боль и обида душили Уинсом, ей хотелось убежать, спрятаться и никого не видеть, скрыться в материнском вигваме, броситься на устланную мехами постель и никогда больше не выходить оттуда.
Храбрая Душа вместе с Красной Женщиной медленно подошли к собравшимся. Уинсом сдержанно кивнула обоим. Лицо Красной Женщины было бесстрастным, хотя она, очевидно, знала о любви Уинсом к своему мужу. Но разве не было известно об этом всей деревне? Мысль об этом заставила Уинсом покраснеть от унижения и смущенно опустить голову.
– Добро пожаловать, – приветствовал Храбрая Душа мягким низким голосом, беря Уинсом за руку. – Мы беспокоились, что вы заблудились в лесу или убиты. До нас дошли известия, что вы так и не добрались до деревни своего двоюродного деда.
А ты? – хотела спросить Уинсом. Ты волновался за меня, Храбрая Душа? Боялся, что больше не увидишь меня? Сожалел о калеке, которую так легко смог бросить?
Но Уинсом не решилась высказать вслух эти мысли. Не сумела. Она лишь глядела в чувственно-властное лицо, задыхаясь от тоски, и, беспомощно протягивая вперед руки, забыла обо всем, пока Красная Женщина не произнесла ясно и отчетливо:
– Да, Уинсом, хорошо, что ты вернулась. Нам так не хватало нашей прославленной целительницы.
Уинсом повернулась к Красной Женщине и попыталась понять, что кроется в этих невозмутимых темных глазах. Но веки Красной Женщины были полуприкрыты, на губах играла загадочная улыбка. Правда, ее голос звучал достаточно искренне, но было в нем что-то… Красная Женщина держалась отчужденно, и Уинсом не могла открыть ей душу, да и не пыталась. Она просто поздоровалась с Красной Женщиной, испытывая облегчение оттого, что голос не дрожит.
– Как хорошо вновь оказаться со своим народом. Я уже отчаялась увидеть вас.
Вероломные глаза Уинсом помимо ее воли устремились в сторону Храброй Души. Тот, по-прежнему улыбаясь, наблюдал за ней. Была ли это простая вежливость? Или она в самом деле ему небезразлична?
Уинсом с трудом отвела взгляд и снова повернулась к Красной Женщине. Та быстро посмотрела сначала на мужа, потом на Уинсом.
– Как… э-э-э… должно быть, тебе трудно пришлось. Столько перенести, не зная, сможешь ли вернуться в деревню…
Девушка не знала, что ответить.
– Ну что же, – сердечно сказал Храбрая Душа, – зато нам уж точно повезло, что ты снова здесь, со своими людьми.
Уинсом мечтала лишь о том, чтобы этот мучительный разговор поскорее закончился. Нерешительно улыбаясь, она шагнула к бабушке Джигганисут, но в этот момент Красная Женщина ясно и отчетливо сказала:
– Когда я буду рожать своего первенца, хочу, чтобы ты была рядом, Уинсом.
Кровь отлила от лица девушки.
– Но ты… ты ведь не беременна? – охнула она. Красная Женщина улыбнулась и кивнула, не сводя глаз с побелевшей от горя Уинсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84